бойся меня

40

40
— юля, зайди ко мне, — раздается в базе селектора голос генерального. — Обсудить кое-что хочу.
Я со вздохом сворачиваю электронную таблицу, с которой сижу вот уже три часа вместо намеченных двух, и встаю. Андрееву явно начинает не доставать общения, потому что в последние дни звонки с просьбой к нему зайти заметно участились. Поводы становятся все менее значимыми, и я начинаю готовить себя к тому, что в один из дней он развернет передо мной проект бани. Неужели обязательно превращать работу в дружеский балаган? Почему нельзя честно оценивать сотрудников за их заслуги, не вмешивая при этом личное? Я привыкла сама выбирать тех, с кем готова выходить за пределы рабочих тем.
— Снова к себе вызывает? — довольно хмыкает Ирина, привалившаяся к стойке ресепшена. — Так, глядишь, и Матвей Андреевич шефу больше не понадобится. Ты на должности заместителя куда лучше смотришься.
В любой другой раз я бы отшутилась, но сейчас ни настроение, ни присутствие навострившей уши секретарши к этому не располагают. Не хватает еще офисных сплетен о том, что я обхаживаю генерального ради теплого места.
— Глупости не говори, Ирин, — холодно отрезаю я и, проигнорировав ее вытянувшееся лицо, дважды стучусь в кабинет Андреева.
Как и предполагалось, ничего стоящего он со мной не обсуждал. В очередной раз поинтересовался, как продвигается подписание контракта с Лисицыной, нет ли у меня претензий к работе Колесова, на которого в последнее время жалуются остальные, и отметил, что я выгляжу уставшей. Выглядеть уставшей и быть без настроения, на мой взгляд, не одно и тоже, чего я озвучивать, конечно, не стала, за что и выслушала пространную лекцию о выборе правильных витаминов. Как итог, от Андреева я вышла еще злее, чем зашла. Отдать целый час рабочего времени в никуда при том, что у меня горит отчет.
— Что за возжа тебе под хвост попала, а, юль? — обиженно тянет Ира, просунув голову в мой кабинет. — Я за тебя переживаю, а ты рычишь.
— Ира-а-а, — вымученно стону я, сжимая ладонями виски. — У меня отчет до сих пор не сделан, а через час нужно на встречу с представителями «Эллипса» ехать. Если Андреева с его идиотскими разговорами я еще постесняюсь послать на хер, то тебя точно нет.
— Ну у тебя точно все нормально? Просто ты уже который день без настроения.
— Все у меня хорошо, — по слогам цежу я. — Можно мне теперь остаться одной и поработать?
Дверь за Ириной незамедлительно захлопывается. Я со вздохом разворачиваю опостылевшую таблицу и сижу перед ней до тех пор, пока экран не гаснет. Конечно, у меня не все хорошо. Целый месяц я была очень счастлива, а теперь все закончилось. Человек, которым я восхищалась, руководил мной, как марионеткой: искусно дергал за ниточки, каждый раз получая желаемую реакцию. От этого мне очень больно. К счастью или к несчастью, я слишком себя люблю, чтобы стать чьей-то безвольной вещью. Я не против признавать превосходство другого человека в отдельных областях — даня во многих вещах объективно лучше меня и умнее — но даже это не дает ему права насильно вмешиваться в мою жизнь и принимать за меня решения.
За те два дня, что мы не виделись, мозг четко разложил по полочками имеющиеся факты: тот случай с нанятым бомжом непростителен, ибо противоречит любым понятиям о здоровых отношениях. Может быть, мне было бы проще принять этот поступок, если бы даня о нем сожалел. Так ведь он ничуть не сожалеет.
Моя главная боль заключается в том, что вопреки этому знанию, в его отсутствие я стала болеть. Тело и душа словно земля, привыкшая порождать цветы, застонали от внезапно наступившей засухи. Мне не хватает возможности любоваться синевой его глаз, не хватает наших разговоров, не хватает непредсказуемости, которой наполнилась моя жизнь с его появлением, его запаха, нашего секса, и того, как он умел меня касаться. Тот образ жизни, который мне представлялся вполне комфортным до дани, теперь перестал мне подходить. Пустая квартира, картонный сериал, суп в пластиковой банке. Холодно, одиноко, безлико. И то, чего я не замечала раньше, сейчас вдруг стало очевидным: в моем окружении нет человека, рядом с которым я могла бы ощутить себя слабой. А я, оказывается, иногда хочу побыть такой. даня слишком пробудил во мне женщину.
Повинуясь порыву, я залезаю в телефон и открываю СМС, которое он прислал вчера:
«Твое бегство все равно ничего не изменит, юля. Я жду»
Со вздохом погасив экран, я прикрываю глаза. Дожила. Вместо того, чтобы доделывать отчет, я перечитываю сообщение, на которое даже не планирую отвечать.
********
Несмотря на мою недавнюю грубость, неугомонная Ирина дожидается меня в вестибюле и, как ни в чем не бывало, подхватывает под руку.
— Ладно, Юлия Михайловна колись: с красавчиком покусались? От тети Иры ничего не утаить — он за тобой уже несколько дней не приезжал.
— С каких пор прогулки пешком стали приравниваться к трагедии в отношениях? — через силу отшучиваюсь я, не имея ни малейшего намерения обсуждать даню с Ирой. Представляю ее лицо, поведай я ей историю с бомжом. Отборный мат и красочные проклятия в адрес дани ничем мне не помогут, а лишь усугубят мое состояние.
— Не доверяешь, — с укором щурится Ирина. — Он тебя не встречает ровно столько, сколько к твоему лицу приклеена надпись «Осторожно, злая стерва». Может, вина выпьем и побалакаем? Мне с двумя разводами опыта в отношениях не занимать.
«Боюсь, что на мою ситуацию даже у всезнающей Ирины совета не найдется», — горько усмехаюсь я.
Страшнее возвращение в пустую квартиру — необходимость пресекать чужие попытки покопаться у меня в душе. Все же я немного неправильная: страдаю от одиночества и одновременно сторонюсь людей. Хотя ответ, скорее всего лежит на поверхности: мне не нужен кто угодно. Пока мне все еще нужен даня, которого мне не под каким предлогом нельзя к себе подпускать. Гребаный парадокс.
— Беру свои слова обратно, — долетает до меня веселый голос Иры. — Прынц пожалел туфельки своей прынцессы и примчался за ней на своем красном феррари.
— Это Тесла, — машинально хриплю я, застыв на крыльце. На том же месте, где и всегда, стоит ослепительно красный суперкар, в приоткрытом окне которого я вижу лицо дани.
Даже удивительно, что в этот момент мне начинает не хватать его еще сильнее: когда он находится ко мне ближе, чем был эти три дня. Несколько ступеней вниз — и можно снова уткнуться ему в плечо и заглянуть в его невероятные глаза. даня конечно не станет церемониться: дотронется везде, где я ему позволю, а после мы поедем к нему и обязательно займемся сексом.
— Ладно, я побежала, — помада Ирины быстро касается моей щеки. — Борисов вон уже кулаком мне машет. Голодный, наверное, как собака. Сейчас изноется, что из-за меня мы попали в пробку. В Москве же в семь вечера пробки только по моей вине собираются.
— Беги, — с трудом разорвав наш зрительный контакт с даней, я выдавливаю из себя улыбку. — Мужу привет.
Ирина уносится к ожидающей ее машине, и я, постояв на крыльце еще несколько секунд, тоже начинаю идти. Избегая смотреть в лобовое стекло Теслы, быстро обхожу ее капот, и дергаю ручку подъехавшего такси.
— Домодедово, — выпаливаю водителю, накидывая ремень безопасности. — Побыстрее, пожалуйста. Я могу опоздать.
Сердце молотит как сумасшедшее — я ведь понятия не имею, как жаня воспримет такой демонстративный игнор — и одновременно с этим внутри все переворачивается. Отрывать его от себя даже больнее, чем я могла себе представить. Главное, не оборачиваться и не смотреть. Какое бы выражение я не застала на его лице — мне станет лишь хуже.
— Какой рейс у вас? — спрашивает водитель, с любопытством глядя на меня в зеркало заднего вида.
Лишь сейчас, когда мы выехали на МКАД, я начинаю понемногу расслабляться. Все это время подспудно я ждала чего-то ужасного: например, что нам начнут сигналить с требованием остановиться, или что в задний бампер кто-нибудь врежется.
— Я лечу в Нижний Новгород.
— Ого! А на поезде не проще?
Я отворачиваюсь к окну и быстро смахиваю нечаянно скатившуюся слезу.
— Нет, не проще. Хочется поскорее увидеть маму.

7 звёзд и 5-10 глав, вам нравятся эта история?