бойся меня

38

38
Если бы сейчас мне предоставился шанс изменить прошлое, я бы не раздумывая перемотала время на минуту назад, чтобы не слышать этих слов. Как выясняется, я совершенно не была готова к тому, что нелепое подозрение, закравшееся в мое подсознание, окажется правдой. Возможно, я и сейчас ему не верю, потому что вместо того, чтобы заорать матом или, на худой конец, молча развернуться и уйти, стою и растерянно хлопаю глазами.
даня нанял бездомного, чтобы тот меня напугал? Инсценировал изнасилование, чтобы выглядеть героем и завоевать мое расположение? Это сделал человек, который встречал меня с работы, дарил цветы, трахал часами и разговаривал о смысле жизни? С которым я делилась тем, как прошел мой рабочий день и которому делала минет?
- Тот мужчина вонял как помойная яма, - ошарашенно шепчу я, глядя поверх плеча дани. - И он меня облапал. Я думала, что все было по-настоящему.
- В этом был весь смысл, - долетает до меня ровный голос, в котором нет даже намека на сожаление. - Ты должна была поверить, что все происходит по-настоящему.
- Он засунул свою грязную руку мне в трусы. Из-за него я подвернула ногу и две недели хромала. Он ударил меня и разбил мне губу. Меня никогда никто не бил.
- И за все это он больше никогда не сможет шевелить пальцами и ходить, - будничным тоном произносит даня. - Собственно, он теперь вообще мало на что способен. Всего этого не было в моем плане, но как я уже говорил, отбросы не способны думать.
"Он что, его убил? - медленно сочится мне в мозг. - Покалечил?"
На удивление, мысль, что даня может оказаться убийцей, сейчас не производит на меня сокрушительного эффекта. Мне и в голову не приходило интересоваться судьбой того насильника - наоборот, я хотела как можно скорее забыть о случившемся.
Кажется, тело постепенно начинает отходить от шока: крепнет голос, мысли циркулируют быстрее, шея перестает быть деревянной, и я, наконец, могу посмотреть ему в глаза.
- Я очень сильно испугалась. Так, как не пугалась никогда в своей жизни. Ни разу.
- Знаю, - губы дани трогает понимающая улыбка. - Так и должно было произойти. Суть ситуации с изнасилованием заключалась не в том, чтобы выставить себя спасителем, -  он делает паузу и смотрит на меня многозначительно, давая понять, что знает, какие мысли меня посещали. - Слишком банально. Стресс - один из самых эффективных способов для выхода из зоны комфорта и переосмысления жизненной позиции. Ты так плотно укрылась своей скучной защитной броней, что только самое сильное оружие могло ее пробить. Страх - идеальная пуля.
Я завороженно разглядываю его лицо, пытаясь найти в красивых чертах признаки помешательства: пену, текущую изо рта, нездоровый блеск глаз, нервный тик - что угодно, выдающее то, что парень передо мной - сумасшедший. Ничего. Он выглядит совершенно нормальным. Точно нормальнее, чем я сейчас.
- Нельзя просто так вмешиваться в жизнь другого человека словно он марионетка, - говорю я просто так, не рассчитывая убедить его в своих словах или пристыдить. Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы окончательно стряхнуть с себя последствия шока.
- Я ведь честно сказал, что всегда добиваюсь своего. Любыми способами. Ты настолько укрепилась в собственной автономности и знании того, чего ты, якобы, хочешь, что и на пушечный выстрел меня бы к себе не подпустила. - На щеках Саввы появляются ямочки: - Разве ты заранее не нарисовала себе портрет идеального избранника, начиная от возраста и заканчивая его родом занятий? Он должен быть старше, с хорошим высшим образованием, уравновешенный, надёжный, без вредных привычек? Первый секс у вас должен состояться не раньше третьего свидания, и перед ним вы оба непременно должны сходить в душ. Ты бы продолжала коллекционировать скучных задротов, вроде того Никиты, и даже себе бы не призналась, что твой план не работает.
- Это было не тебе решать, - перебиваю я, и даня, не раздумывая, согласно кивает:
- С точки зрения общепринятых моральных норм, да. Но как ты теперь знаешь, мне на них наплевать. Мне нужна была ты, и все что у нас с тобой есть, того стоило.
- Ты ведь понимаешь, что в тот день я пустила тебя в свою постель из страха?
- В тот день, да. А все последующие - нет, потому что тот барьер, который ты искусственно создала между нами, был сломан. Можно было бесконечно приглашать тебя на свидания, и каждый раз получать отказ. Сизифов труд не мой выбор. Я всегда действую самым коротким и самым эффективным путем.
Оглушенное состояние полностью меня покинуло, и ему на смену пришло прямопротивоположное. Сейчас я слышу, с каким ревом циркулирует кровь у меня в венах, чувствую каждый волос у себя на голове, вижу каждую прожилку на сапфировой радужке дани, остро ощущаю тепло-пряный запах его кожи. Но острее всего я чувствую ярость и ненависть. Они окутывают меня с ног до головы ядовитым туманом, отравляя все, чем я всегда так гордилась: выдержку, спокойствие, цивилизованность и умение держать себя в руках. Впервые в жизни я настолько теряю контроль, что мне становится наплевать на все. Пол под ногами мог начать проваливаться, а их стен выползать трехголовые чудища - это бы ровным счётом ничего не изменило. Я хочу убить его, задушить, стереть эту улыбку с его лица, хочу разодрать в кровь его очаровательные ямочки. Я наконец-то проснулась.
- Да кем ты, мать твою, себя возомнил?!!! - ору я так, что в ушах начинает звенеть, и с размаху бью даню по лицу. - Кто дал тебе право распоряжаться мной как куклой?!!!!!
Впервые в жизни я переступаю запретную черту - причиняю физический вред другому человеку. Ладонь обжигает кипятком, и одновременно с этим голова дани резко дёргается в сторону - такого он явно не ожидал. Я же не чувствую ни страха, ни сожаления и лишь на донышке ускользнувшего сознания тихо скребётся любопытство: и что будет теперь? Он ударит меня в ответ? Где находится его грань?
даня медленно поворачивается ко мне лицом и смотрит мне в глаза: его расширенные зрачки поглотили радужку и теперь выглядят беспросветно черными, на щеке багровеет след от моей ладони.
- Любому другому я бы сломал за это руку, - хрипло цедит он и потом вдруг неожиданно раздвигает губы в улыбке: - Но тебе можно.
Появившиеся на его щеках ямочки действуют на меня как красная тряпка для быка - свет меркнет, а мир сужается до размеров его лица, которое мне моментально хочется превратить в кровавое месиво.
- Гребаный психопат! - визжу я, начиная осыпать его голову градом беспорядочных ударов. Ухо, шея, лоб, щеки. Сильнее, отчаяннее, больнее. - Кем бы себя возомнил?!!! Кем, мать твою?!! Я чуть с ума не сошла!!! Псих!!! Ты чертов псих!!!
- Это голословное заявление, юля, - даня перехватывает мои руки и резко дёргает к себе, так что его лицо оказывается прямо передо моим.
На его побагровевшей щеке темнеют три царапины, из которых сочится кровь. Он больше не улыбается: в глазах полыхает опасное пламя, челюсть сжата до желваков.
Наверное, пора испугаться, но мне почему-то совсем не страшно - отключился даже инстинкт самосохранения. Тяжело дыша, я продолжаю визуально делать то, чего не могут делать руки: исполосовываю в кровь его лицо.
- Идеальная, - вдруг сипло шепчет даня и, дёрнув мою голову к себе,  сталкивает наши рты.
Псих. Чертов псих.
Грязно выматерившись ему в губы, я  делаю попытку увернуться от грубого напора его языка. Одновременно с этим, спина больно ударяется в стену, а в бедро упирается эрекция.
- Ненормальный... - по звериному рычу я и с силой впиваюсь зубами ему в губу. Солоноватый металлический вкус моментально заполняет рот, заставляя трястись от ярости и задыхаться. Как я до такого докатилась? Это кто угодно, но только не я.
- Так действует адреналин, - отрывисто шепчет даня и, отстранившись, слизывает кровь. - Адреналин и секс, любовь и ненависть... Они всегда ходят рядом.
Его рука скользит мне в волосы, фиксируя голову, губы вновь прижимаются к моим, свободная ладонь скользит вверх по ноге, задирая юбку. Та ярость, что ревёт у меня в ушах, начинает стремительно опускаться, заполняя собой низ живота. Я отчаянно сопротивляюсь ей и продолжаю брыкаться. Я не такая, а он подослал ко мне насильника. Неважно, что он наговорил. даня не имел права.
Звук его дыхания настолько громкий , что оглушает, а исходящие от него жар и первобытное нетерпение заражают собой мое тело, словно смертельный вирус. Слабеют руки, и вместе с гневом по венам начинает бежать жидкое пламя возбуждения. Я понятия не имею, почему все так резко меняется, и каким образом мое желание убивать трансформировалось в неконтролируемую, сорвавшуюся с цепи похоть. Я начинаю срывать пуговицы с его рубашки и когда раскрывшаяся  ткань обнажает его кожу, с удовольствием раздираю ее ногтями.
даня определенно психопат, но сейчас и я ничем не лучше: отвечаю на пропитанный кровью поцелуй, задираю ногу и отчаянно трусь ноющей промежностью об его член в поисках облегчения.
Себя я в этот момент ненавижу ничуть не меньше, чем самого даню, но изменить ничего не могу. Мне нужна эта спасительная таблетка, чтобы не сгореть в своей разрушительной ярости.
- Вот это - жить по-настоящему, - хрипит он, прижавшись ко мне лбом. - Каждая секунда на максимуме.
"Псих, псих, ты просто псих", - стучит в висках а ответ.
Я запрокидываю голову назад, закрываю глаза и протяжно  всхлипываю от острого, ни с чем несравнимого наслаждением, пронзившившего меня. даня во мне, как был уже сотню раз. Но сейчас все по-другому: без фильтров, на грани, порочно, грязно. Как самое извращенное порно, в просмотре которого стыдно признаться, но которое, вопреки всему, возбуждает как ни одно другое. Это даня меня сломал, или это я всегда была такой неправильной? Потому что чертов психопат в очередной раз оказывается прав: я никогда не чувствовала себя живее, чем сейчас. Все самые яркие моменты в моей жизни я пережила рядом с ним.
И мой самый быстрый оргазм тоже принадлежит ему - я кончаю, до скрежета сжав зубы в попытке погасить стоны. Ему необязательно знать, насколько он меня сломал.
- Я все чувствую, - шепчет даня мне в висок и рывком переворачивает меня лицом к стене.
По ноге стекает горячее и липкое, и я не без удивления понимаю, что это сперма. даня успел кончить, но его член остаётся таким же твердым, и уже через мгновение он снова начинает меня трахать, ни на секунду не сбиваясь с темпа. Задирает мои волосы, целует шею, обводя ее языком, жадно вдавливает пальцы мне в бедра. И я даю себе ещё несколько минут на то, чтобы не думать: ловлю рукой его затылок, крепче прижимая к себе, глажу, царапаю и жадно глотаю те слова, что он лихорадочно повторяет:
- Теперь ты понимаешь, что по-другому и быть не могло.