cloaked [Russian Translation]

18.

Пронзительный крик раздался в пустынном лесу, когда пульс молодой девушки внезапно остановился навечно и навсегда.

__

На лице Зейна вдруг появилась улыбка, когда она ответила. Бруклин кивнула, и это было все, чего он хотел — чтобы она согласилась. Зейн мог поклясться, что чувствовал, как в его груди подпрыгнуло сердце, когда она улыбнулась ему в ответ. Это должно было быть самым красивым, что он когда-либо видел, когда уголки ее губ приподнялись.

Но даже несмотря на то, что она только что кивнула, Зейн чувствовал, как нуждался в том, чтобы услышать, как она говорит это. Без этого он не мог бы поверить, что она согласна.

— Так что сейчас у нас все отлично? — спросил он, подняв бровь.

Бруклин снова кивнула.

— Да, — ответила она. — Я готова забыть наши прошлые столкновения. Я так же была немного излишне груба и думаю, что мы оба заслуживаем справедливого шанса, — сказала девушка. — Мы будем много видеться, — она усмехнулась ему.

Зейн улыбнулся и кивнул:

— Да, — он кивнул. — Это круто.

Бруклин на секунду отвела от него взгляд, чтобы посмотреть на свою маму. Она выглядела так, будто была полностью увлечена разговором с Тришей. Грейс говорила, что они не останутся надолго, но сейчас это так не казалось.

Зейн неловко прочистил горло, из-за чего Бруклин вновь взглянула на него.

— Итак, — начал он, — какие специализации у тебя в университете?

Он знал, что вопрос далек от чего-то того, о чем говорят нормальные люди их возраста, но он хотел нарушить молчание между ними двумя. И он действительно интересовался тем, что она делала.

Если бы Зейн знал достаточно, он мог бы взять те же курсы и использовать университет в своих интересах. Вдруг парень стал благодарен своей матери. Он был благодарен за то, что она подала заявление в университет, иначе ничего этого не случилось бы. Бруклин бы, вероятно, ненавидела его, уехала бы в университет и проводила бы время с Трентом. Только мысль о Бруклин и Тренте заставляла Зейна тревожиться, и он пообещал себе, что больше не позволит этому быть. Он как-то должен держать Бруклин подальше от Трента, и сделать это удобнее, когда они друзья. Может, она скорее проведет время с ним, чем с Трентом?

— Журналистика и творческое письмо, — ответила она. — А у тебя? — Бруклин внезапно понравилось, как Зейн рассматривал ее как нормального человека и вел с ней приличный диалог. После всего этого они были друзьями, и если она собиралась быть с ним хорошей, значит, что она ожидала ответ.

— Изобразительно искусство, — сказал он ей. Это был единственный класс, который он выбрал, прежде чем узнал, что Бруклин будет там. Оказалось, что он так же выбрал бы и творческое письмо. — И я так же думал о творческом письме, — это была абсолютная ложь.

Бруклин кивнула.

— Это хорошо.

И именно это сигнализировало о конце короткого диалога, когда Бруклин молча повернулась лицом к Трише и Грейс со скрещенными на груди руками и скучающим выражением лица. Зейн не хотел просто сидеть в тишине, потому что если и была вещь, которую он больше всего ненавидел, то это было неловкое молчание. Они заставляли его чувствовать себя некомфортно, как будто он должен был что-то сказать. Так что он сделал единственную вещь, которую мог. Зейн был почти готов заговорить, когда Грейс вдруг позвала Бруклин.

— Бруклин, мы собираемся остаться на ужин, — сообщила она ей. — Напиши своему папе, чтобы он знал.

— Да, мам, — на лице Бруклин не было никаких эмоций, когда она говорила эти слова, но внутри она раздраженно стонала. Девушка не хотела быть здесь. Не из-за Зейна. А из-за того, что она действительно скучала. Теперь, когда они с Зейном достигли соглашения, вещи для них обоих вдруг стали неловкими. Она могла ощутить это в воздухе.

После того как Бруклин быстро отправила отцу сообщение, она убрала свой телефон обратно. Она отчаянно хотела не попадаться на глаза, может, почитать или что-то еще. Но девушка знала, что это будет неуважение к Зейну, а Грейс учила ее никогда не пользоваться телефоном, когда она у кого-то дома.

Когда Бруклин убрала телефон, она взглянула на Зейна.

— Итак, на какой фильм пошли твои сестры?

Зейн был удивлен ее легкомысленному тону по отношению к нему и тому факту, что она непосредственно разговаривала с ним. Он думал, что она будет говорить только тогда, когда к ней обратятся, но может, тот факт, что они теперь друзья, изменил это. Зейн знал наверняка, что если бы они все еще были в плохих отношениях, она бы пересела куда-то еще прочь от него. И он почувствовал облегчение, когда понял, что она все еще сидит прямо рядом с ним. Мы друзья, сказал он самому себе.

— Я не знаю наверняка, — ответил он. — Они часто ходят туда, — признался Зейн.

Бруклин кивнула.

— Ты смотрел какие-нибудь фильмы недавно? — это был случайный вопрос просто из любопытства, но Зейн воспринял это как что-то большее.

И с тех пор начался разговор. Они двигались от одной темы к другой, и в конце Бруклин поняла, что у нее довольно много общего с Зейном. Часть ее была вдруг счастлива, что она подружилась с Зейном. Между тем, чтобы знать его, а не все время думать, что он наглый, было отличие. Он не был таким плохим.

Наступил ужин, и вдруг с лестницы послышались шаги, из-за чего взгляды всех, кто сидел в комнате, обратились туда.

Бруклин заметила, что Зейн напрягся при виде Питера и Ясера, спускающихся вниз и идущих к ним. Он вдруг отвернулся и устремил взгляд на пол, когда они приблизились.

Бруклин нахмурилась на его реакцию, прежде чем посмотреть на Ясера, челюсть которого сжалась. Она могла почувствовать, что между ними двумя что-то случилось, но Бруклин не отважилась спросить об этом. Это была их проблема, и она не вовлекла бы себя во что-то, о чем, как она знала, ей не надо беспокоиться.

Питер и Ясер поприветствовали дам, и они все встали. Зейн был единственным в комнате, кто не сказал ни слова.

Триша заговорила:

— Ужин готов на кухне, — она указала жестом на дверь, которая, как предположила Бруклин, вела в столовую.

Все они направились в ту комнату, а Бруклин оглянулась на Зейна, который все еще стоял там, замерев.

— Ты не собираешься есть? — вежливо спросила она.

— Нет, — его ответ был резким, а тон грубым. Бруклин могла сказать, что он неожиданно рассердился на что-то. Но внезапно появилось любопытство, растущее в ее желании знать, что это такое, что имеет на него такое большое влияние.

Зейну не нравилось иметь необходимость говорить с Бруклин в то время, когда, как он знал, не будет в состоянии управлять собой. Вот почему он хотел ударить себя из-за резкого ответа. Только что они стали друзьями, а он уже начинал быть с ней таким грубым из-за чего-то, что не было ее виной. Но эмоции в нем кипели, достигая той точки, где он бы не мог собрать все свое мужество, чтобы извиниться за свой грубый тон.

Бруклин сглотнула и просто кивнула, прежде чем отвернуться от него и направиться за своей матерью в столовую.

Каждый уже сидел, а Триша нахмурилась, когда Бруклин вошла в комнату одна.

— Где Зейн? — спросила она у девушки.

— Он не голоден, — ответила Бруклин, заняв место рядом со своей мамой.

Взгляд Триши метнулся на Ясера, который поднял бровь. Она вдруг вздохнула, как если бы была раздражена, и встала из-за стола.

— Извините меня.

Небольшой разговор начался между Грейс, Питером и Ясером, когда Триша вышла из комнаты в поисках своего сына.

Бруклин молча смотрела на то, как Триша уходит с взволнованным выражением лица. Она, очевидно, беспокоится за что-то, Бруклин знала это. Она не хотела входить в их семейный бизнес, но ее любопытная сторона хотела задать миллион вопросов о том, что произошло. Из-за тех манер, которым научила ее мама, Бруклин держала рот на замке и тихо ждала возвращения Триши.

Несколько минут спустя Зейн сухо вошел в комнату и сел на свободное место справа от Бруклин, его взгляд ни с чьим не встречался. Вскоре вошла и Триша и села рядом со своим мужем.

— Простите за ожидание, — извинилась она.

— Нет проблем, Триш, — Грейс улыбнулась своей подруге, когда она взяла вилку, чтобы начать есть блюдо, что стояло перед ней.

Питер Монтгомери был почти готов попробовать восхитительный грибной суп, когда неожиданно его телефон начал громко звонить.

Бруклин знала, что в этом нет ничего нового. Ее отец всегда был за телефонными разговорами, большинство касались его бизнеса. Так что она знала, что там нет ничего интересного для нее. Девушка поднесла вилку ко рту, взяв немного брокколи и молча поедая ужин. Он был хорошим, несомненно.

Питер раздраженно вздохнул, когда заметил, что номер звонящего заблокирован, сильно ударил пальцем по экрану и поднес телефон к уху, надеясь, что это не розыгрыш паршивого подростка.

Грейс уставилась на своего мужа при виде его сотового телефона и скривила губы. В ее собственном доме ей очень не нравилась, когда телефоны были за столом. Но ничего не сказала, пока они были у Триши.

— Питер Монтгомери, — ответил он на звонок авторитетным тоном.

Слова, которые внезапны были сказаны на другом конце линии, заставили его ложку соскользнуть с его пальцев и упасть на стеклянную тарелку, привлекая внимание всех, кто сидел за столом, даже Зейна.

— Ч-что? — заикнулся он, внезапно побледнев.

Грейс взволнованно смотрела на мужа, желая знать, что произошло.

— Да, — вдруг сказал Питер, встав со своего места. — Я скоро буду.

Он убрал телефон от уха, его руки дрожали. Мужчина положил их на стол, прежде чем встретился со взглядом жены, его глаза медленно прослезились.

— Элла, — это был простой шепот, слетевший с его губ.