Bondage.|| jenkook

Part 41.

Чеён открывает глаза и морщится от смеси боли с холодом, что, кажется, навсегда поселились внутри неё . Лениво руку вытягивает, дёргая за верёвку с колокольчиками на другом конце, и так же лениво потягивается. Прислуга спешно входит в комнату, занося с собой всё необходимое для того, чтобы саб была красиво одета. Они долго возятся с её лицом, но куда дольше с пораненной рукой. Они обхаживают её и делают всё возможное для того, чтобы доставить нижней как можно меньше дискомфорта. Как только те заканчивают, её передают в руки молодой преемнице лекаря, и та обрабатывает некрасиво заживающие пальцы. Нежная кожа, что до этого скрывалась под ногтевыми пластинами, теперь покрылась уродливой твёрдой коркой. Втирать приготовленную мазь неприятно и даже больно, но Чеён лишь задумчиво смотрит куда-то в пустоту.

Сегодня она впервые спала в покоях короля.

Чимин не смотрел на неё, ничего не требовал и не прикасался, просто позволяя спать рядом с собой. Мин думает, что, должно быть, теперь в ней самой должно что-то измениться. Но чёртов король не здесь, а у саба внутри всё темно да жестоко. И если у неё ненужных и мрачных воспоминаний, именуемых прошлым, полный тёмный подвал, запертый огромным навесным замком, то у Чимина целый комплекс особняков. Они кишат страшными демонами, и, в отличии от Чеён, там так же темно, но не заперто. Все ключи переломаны, но они не нужны, — окна все выдавлены, а черти на свободе.

Когда Чеён спускается в обеденную, она ненадолго удивлённо замирает в проходе, — за столом сидит Чимин. Нижняя сглатывает нервно, а потом всё же присаживается на своё место, отведённое ей неподалёку от короля. Служанки тут же спешат разложить ей еды и наполнить бокал красным вином. Однако, у Чеён напрочь отсутствует аппетит. В тарелке лежит сочная запечённая куропатка, разделанная специально для саба. И от одного только взгляда на мясо, у Чеён скручивает живот в тугой болезненный узел. В голове проносятся яркие и чёткие, так, будто она сама присутствовала там, эпизоды королевского детства. Она зажмуривает глаза, стараясь отогнать неприятные картинки, вызывающие рвотный рефлекс, но те лишь вновь прокручиваются перед глазами: она покадрово видит, как грузный мужчина замахивается острым топором, и как этот топор с лёгкостью впивается в мягкость человеческой плоти. В её ушах стоят чужие крики, а в сердце детский чиминов страх. В сознании пролетают и моменты насильной кормёжки, и всплывающий в супе сваренный мутный глаз. Нижняя открывает глаза и пытается восстановить сбившееся тяжелое дыхание. Она смотрит на лежащее в тарелке мясо и не может отогнать мысли о том, что на вкус это будет отвратительно. Девушка переводит взгляд на старшего и иронично, но тихо, хмыкает, — даже в сердце её доминанта когда-то было место липкому животному страху. Она ненадолго засматривается и думает, что нелегко, должно быть, держать на лице столь благородное выражение, когда в метре от тебя лежит здоровенный шмот мяса. В том, что Чимин мяса не ест, Чеён теперь уверена. Она чувствует чужое отвращение на себе и только сейчас подмечает, что у Пака в тарелках никогда не было ни намёка на зажаристую птицу или скот. Его тарелки полны овощей и фруктов. Он аккуратно протыкает их столовыми приборами и медленно погружает небольшие кусочки в рот. Он выглядит так благородно, словно бы вкушает самое лучшее, что только есть на этой грешной Земле. Впрочем, саб этого не отрицает. Король поднимает взгляд на нижнюю и никуда его более не отводит ещё длинные несколько секунд. Казалось, он видел её насквозь.