Пытаясь понять, что происходит и не сойти с ума от ревности, которая буквально выжигала мою душу, я направилась на парковку. Как-то совершенно машинально я доехала до дома, пообедала, переоделась и вместе с семьей поехала к маме в театр - сегодня должна была состояться премьера спектакля «Смешные деньги» по пьесе Рэя Куни, в которой мама играла Джейн Перкинс. Это отвлекло меня, но совсем ненадолго.
Виолетта, Виолетта, Виолетта - я думала только о неё, и это ужасно меня раздражало.
Раньше я ничего не знала о ревности, совсем ничего. Я никогда не ревновала к девушкам, которые у меня были - знала, что их чувства ко мне гораздо сильнее, чем мои, к тому же все прошлые отношения были для меня некой игрой, в которой не было места серьезным чувствам. К Кире я тоже не ревновала - знала, что она только моя, и когда она уехала, была на неё в обиде. Думала не о том, что она развлекается с другими девчонками где-то на другом конце света, а переживала из-за того, что оказалась ей не нужна, что она решила, будто бы я не приму её без денег матери и шикарной машины - это действительно задевало меня. Но с Виолеттой... С ней все было иначе. Я ужасно ревновала её к Эльвире, и абсолютно не понимала, почему она встретилась с ней. Они уехали на свидание? Но ведь мы только-только расстались! Как можно быть таким жестоким?
Я так ревновала, что мне даже снилось это - снилось, будто бы Виолетта целуется с Эльвирой, страстно и нежно, а на ней - мое платье. И она почему-то думает, будто бы она - это я. А я вижу их вместе, и внутри все переворачивается от боли и гнева.
Последнее, что я должна была сдать перед Новым годом - зачет Савельеву, который отправил меня на пересдачу. Меня и одного парня, который вообще никогда и ни к чему не готовился - не знаю, почему его еще не выгнали. На пересдачу я шла подготовленная, но нервная. Савельев ненавидит Виолетту, а значит, мне стоит ждать чего угодно. Понятное дело, если она вдруг начнет меня топить, это вызовет подозрение у других преподавателей и у декана, который тепло ко мне относится - я сделала для факультета много всего. Однако нервы Савельев перед Новым годом потреплет, а я и так на пределе.
В аудиторию я вошла, спрятав в кармане диктофон, позаимствованный у мамы. Однако Савельев вел себя спокойно. Не иронизировал, не отсчитывал меня, даже голос ни разу не повысил. Можно сказать, был почти дружелюбным. Разве что смотрел злобно, но мне не было дела до того, как преподаватель на меня смотрит.
Савельев молча выслушал мой ответ, так же молча поставил зачет в зачетной книжке и в ведомостях и сухо попрощался.
- Ведьмина, - окликнул он меня вдруг у самой двери, и я остановилась.
- Что такое?
- Надеюсь, кхм... наш конфликт останется в прошлом, - вдруг выдал Савельев, нахмурив брови. - Кажется, вы действительно готовитесь.
- Вы извиняетесь? - приподняла я бровь.
- Извиняюсь! - рявкнул преподаватель. - До свидания!
Я пожала плечами и ушла. Разумеется, я всегда готовилась. Учиться на тройки для меня было неприемлемо. А извинения... Мне не было до них дела.
Наверное, нужно было радоваться, что я так легко и просто сдала зачет, а теперь буду свобода аж до девятого января, но у меня не было на это сил. На душе было пасмурно, меня словно сковали оковами изнутри, и я почти ничего не чувствовала кроме глухой тоски и сумрачной ревности.
Я старалась быть веселой, улыбалась, шутила, даже смеялась, однако Женька понимала, что со мной что-то не так. «Тань, ты чего?» - с жалостью спросила она меня тихо, когда мы сидели в столовой у окна на третий день после нашей ссоры. Я удивленно на нее взглянула - мне казалось, что я достаточно хорошая актриса, чтобы скрывать свои истинные эмоции. «Глаза», - только и сказала подруга. Я нахмурилась и отправилась в туалет, уверенна, что они не могут быть опухшими от слез - ведь я почти не плакала сегодня. И стоило мне взглянуть в зеркало, как я поняла, что глаза меня действительно выдают. Потухшие и равнодушные. Там, где раньше горел огонь, была пустота. Виолетта ушла, а вместе с ней ушла часть меня. А ведь когда она обнимала меня, мои глаза были совсем другими.
Я вдруг вспомнила, как рассматривала нас в витрине магазина. Виолетьа держала меня за руку и разговаривала по телефону со Стасом, а я от нечего делать, смотрела на наши отражения. Тогда мой взгляд был совсем другим. Когда рядом была Виолетта, в них горел огонь жизни.
Сейчас, глядя на себя в зеркало в женском туалете, я вдруг осознала одну простую вещь. Любить - сложно. И страшно, и больно, и горько.
Но я все равно люблю Виолетту. По-настоящему. Крепко, терпко, до бессилия. Люблю, несмотря на то, что раньше просто терпеть не могла. Несмотря на то, что такие, как она никогда не были моим идеалом. Несмотря на то, что она, возможно, меня не любит.
Мой телефон завибрировал, и я машинально достала его - возможно, все еще надеялась, что она напишет мне. Но это был не она, а одна из девчонок из нашей компании.
«Тань, мне сегодня знакомая из деканата рассказала, что вчера вечером Виолетта Игоревна приходила к нам и общалась с Савельевым, - написала она. - Не знаю, что произошло, но знакомая сказала, что после её ухода Савельев стал кидаться стульями. За этим занятием его застала декан и влепила ему выговор».
