За гранью

***

Когда Атом вспоминал тот первый случай с Рин, мурашки пробегали по его коже. А после... всё повторялось. Вновь и вновь. Атом даже как-то раз случайно подслушал её разговор с — а кто это был? Психолог? — одним человеком, который пытался наставить Рин на путь истинный. «Ты хоть понимаешь, что это несправедливо? — говорил он. — Самоубийство — это несправедливо по отношению к людям, которых ты ещё не встретила». А Рин скучающим взглядом смотрела на этого человека и грызла свой чупа-чупс, даже не стараясь делать вид, что слушает его, но в один момент девушка не выдержала и произнесла «Послушайте! Я развлекаюсь, понятно? Я убиваю себя, но не умираю. Ну, в физическом плане. В духовном я уже давно мертва, так что мне плевать. Плевать на всё. Во всём этом нет смысла. Когда я убиваю себя, то чувствую, что живу. Я живой мертвец, так дайте же мне хоть немного почувствовать себя живым человеком!». И потому он никогда не поднимал с ней эту тему.
— Ты точно уверена, что хочешь пойти туда? — спросил Атом.
— Точнее не бывает, — ответила Рин.
Она надела футболку и сверху рубашку, предварительно откатив рукава, чтобы не было видно её шрамов. Затем некоторое время побродила в одних трусиках по дому, словно бы специально нервировала и смущала Атома, и наконец-то натянула на себя джинсы. Атом, смущенный и красный, как рак, уставился в свой телефон и старался не обращать внимания на Рин, хотя понимал, чего она добивалась. Не девушка, а дьявол во плоти.
— Или лучше надеть что-то более открытое? — проговорила Рин.
Атом, сидя на краю постели, лишь краем глаза взглянул на неё и ответил «Да всё в порядке», а затем вновь принялся строчить ответы на чрезвычайно активного на беседы Кларка. К слову, Атом уже давно отметил для себя, что Рин любит красиво одеваться. У неё неплохой вкус. К тому же, она может даже из самого обычного наряда сотворить конфетку, ну, или просто самый обычный наряд смотрится на ней как конфетка.
— Ты. Меня. Совсем. Не. Слушаешь. — Членораздельно произнесла девушка и неожиданно села на ноги Атома.
Она откинула его на кровать, что тот от неожиданности выронил мобильник, и медленно стала наползать на него. Дыхание Атома участилось, честно говоря, он понять не мог, что здесь происходит, и, словно завороженный, смотрел в глаза Рин, не в силах остановить её. Та остановилась, когда их лица оказались на одном уровне. Атом чувствовал дыхание Рин на своих губах, и уже поверил, что она его поцелует, когда та прикоснулась губами к его уху и чарующе произнесла:
— А вот теперь ты обратил на меня внимания. — И она, резко поднявшись с кровати, рассмеялась от того, что так легко смогла провести парня.
— Суккуб!*(2) — прыснул Атом.
Но Рин рассмеялась лишь ещё больше. Как же ей нравилось играть.
Выбравшись из дома, она направились по указанному адресу. Где-то там какой-то очень известный чувак закатил невероятную вечеринку, конечно, это по словам Кларка, который, как обычно, всегда был в курсе таких новостей и уже, кстати, находился там.
Иногда Атом думал, почему он ведётся на поводу у Кларка и Рин? Ему не то чтобы были интересны эти вечерки, — хотя, кается, раньше они ему были интересны — но теперь он повзрослел и вовсе потерял к ним интерес. Хотя и раньше-то он ходил по одной главной причине — Рин. А теперь не то чтобы Рин у него была, но он с ней общается, они прикидываются влюбленными голубками. Что ещё можно желать?
Но эти два чёрта в людских одеяниях лишь одним появлением уже могли сделать его день! А то, что они вытворяют вместе, просто немыслимо. Пожалуй, если бы их не было, жизнь Атома была бы одинока и скучна.
В танцевальном клубе было не протолкнуться. Люди, наверное, собрались со всего квартала, лишь бы не пропустить такую вечеринку. Атом держал за руку Рин, чтобы они не потерялись, и старался пройти сквозь толпу народа. Музыка играла настолько громко, что Рин хваталась за своё горло — девушке уж слишком был неприятен отзвук, раздающийся внутри неё. А Кларк сидел на барном стуле, ссутулившись, и наблюдал за кем-то, да с таким интересом, словно смотрел какой-нибудь триллер или детектив и пытался отгадать убийцу.
— Как вид? — спросила Рин, когда приблизилась к Кларку.
Кларк держал в руках мисочку с орешками, покрытыми васаби, и закидывал их в рот, даже не глядя на свои руки. А затем он рукой указал куда-то вперед и произнёс:
— Они уже минут пять целуются почти не прерываясь. Знаешь, как это интересно! Так возбуждает.
Взгляды ребят проследовали за рукой парня, а после они увидели, как у стены, очень крепко, очень страстно и очень откровенно, прижимались и целовались две девушки. Девушка, стоящая спиной к Кларку, прижимала ногой ноги своей пассии, одна её рука крепко схватила руку девушки и прижала её к стенке, будто приковала наручниками, а вторая рука то и дело мельтешила по телу от бедер к шее.
— Хмм, а это, действительно, очень занимательно, — задумчиво проговорила Рин и со скрипом пододвинула свободный барный стул к себе. — Эй, двигайся, делиться будешь! — сказала она Кларку.
— Чёрт, ребята, о чём вы думаете? Это можно сделать и дома, — пожаловался Атом, одиноко стоящий возле них и совершенно не вписывающийся в их компанию.
— Неа, — покачал головой Кларк. — Лучше зрелища, чем целующиеся лесбухи, могут быть только целующиеся лесбухи в реале. — И захрустел орехами.
— А твой друг номер один дело говорил, — закивала Рин.
— И ты туда же! — воскликнул Атом.
— Не ломайся, бери стул и присоединяйся к нам. — Рин подмигнула Атому. Она уже знала, что тот всё равно сдастся.
А Атом, и правда, после недолгого переминания с ноги на ногу пододвинул к себе стул и стал тоже наблюдать за девушками и, пожалуй, даже прилично увлекся, оценив настоящую зрелищность такой картины.
После недолго представления, девушка потянула его танцевать. Кларк, как и всегда, отмахнулся, сказав, что у него есть дела куда более интересные, чем танцы: например, наблюдать за людьми, которые вытворяли всякие глупости.
Когда Рин затанцевала, казалось, что музыка играет только для неё одной, что музыка в её сердце. В один лишь миг не осталось никого в её мире. Давно испытанный в мастерстве танца Атом ничуть не уступал своей партнерше — на самом деле, если бы не Рин, он бы никогда не научился танцевать, потому что не преодолел бы свою стеснительность. Всё больше распыляясь и загораясь, подобно пламеню, Рин чувствовала голод. Ей было этого мало, ей было нужно больше взглядов и внимания, больше адреналина, больше страсти. И тогда она забралась на стол и под всеобщий свист стала танцевать ещё более откровеннее и страстнее, а Атому ничего не оставалось, как смотреть на неё снизу вверх, морщась от недовольства, а после он и вовсе ушёл на поиски Кларка.
Завершившаяся песня сменилась другой, и Рин, запыхавшаяся и улыбающаяся от удовольствия, спрыгнула со стола. Только сейчас она заметила, что людей в помещении стало намного меньше. С той школы, из которой её выгнали и в которой девушка так внезапно стала пользоваться дурной славой стервы, здесь тоже были люди. Некоторые из них перешептывались, когда Рин проходила мимо них, говоря что-то, мол, лучше не переходить ей дорогу, а то унизит так, что навряд ли ты сможешь жить в этом городе, ведь все будут о тебе говорить и вовсе не самое приятное.
— Здравствуй, семпай*(1), — послышался тоненький голосочек.
Рин обернулась на голос, и фиолетовая ленточка промелькнула перед её глазами. Внутри Рин всё перевернулось, она посмотрела вслед уходящей фигуре, и сердце её колотилось, как бешенное, и болело так сильно, будто вся скрытая боль внезапно вылилась в одно мгновение. Два слова, а сколько чувств это нагнало на девушку, думающую, что она уже не способна на какие-либо их проявления. Не прошло и десяти секунд, как Рин обернулась и двинулась вперед, так как она тут же одернула себя за мысли и заставила забыть всё — ни к чему её заблуждения не приведут. Всё было предрешено с самого начала, и потому всё закончилось уже давно.
Внезапно Рин почувствовала отвращение к себе, к окружающим, ко всем на свете. Её тошнило и мутило, да, причем, не фантомно, а по-настоящему. Казалось, будто её желудок сжимается в маленький игольчатый комочек, когда она вспоминала.
— Я... — произнесла Рин. — Мне не хорошо, — проговорила она Атому. — Мне нужно на воздух.
И она сорвалась с места, словно бежавшая с бала Золушка. Атом в недоумении наблюдал за Рин, но не мог отпустить её одну, стараясь не упустить из виду девушку, он протискивался к выходу, а люди, будто назло, будто чувствуя, не давали ему прохода, зажимая между своими потными телами. И Атом ругался про себя, проклиная их.
Вот они — ступеньки! Парень облегченно выдохнул. Он прошел пост охраны, преодолел ступеньки и с усилием нажал на железную дверь, так туго отворяющуюся. В подворотне было тихо, мрачно и пусто, ну, если не считать музыки, доносящейся из клуба. Здания были построены очень близко друг к другу, как селедочки, и этот небольшой проулочек тоже не был исключением. Смотря на стену перед его глазами, Атом подумал, что задыхается — так близко она находилась.
Откуда-то со стороны послышались голоса, и парень инстинктивно двинулся на звук. Выйдя к мусорным бакам, где место внезапно расширялось, он увидел Рин и пару каких-то пьяных парней, так отчаянно старавшихся навязаться ей, в мутном свете подворотни. Атом выдохнул вновь. «Как хорошо, что Рин умеет постоять за себя, и ничего страшного не произошло», — подумал он, и тут же пожалел о своих словах. Один из парней стал чересчур активным и просто пошел на Рин, распуская свои руки и не обращая внимания на её протесты. Рин со всей дури ударила парня в нос, и тот, слетев с катушек, схватил её за горло, приподняв в воздух.
— Ничего страшного не произойдет. Мы просто развлечемся вместе, — проговорил он. А Рин захрипела, задыхаясь, кожа на её шее стала буреть в местах, где пальцы смыкались удушающим кольцом. Девушка хваталась руками за шею, стараясь расцепить смертельное кольцо, она колотила ногами в воздухе, но все попытки были тщетны.
А что произошло дальше, Атом смутно помнит. Он лишь помнил хрипящий голос девушки, её броские глаза, в которых привиделся страх; он помнил, как смешивался черный с красным, как огонь, вспыхнувший в его душе, полоснул его по всему телу и зажег в нём неистовый голод. А ещё он помнил, как запах металла бил ему в нос и как в ушах стоял звон хрустящих ломающихся, словно сухарики на языке, костей. Боль, пронесённая через всё тело, не мешала ему, Атом даже не обращал на неё внимания, настолько ему нравилось делать то, что он делал, настолько он желал этого. Но... что он делал?
— Атом, остановись! Ты не монстр!
Голос Кларка будто выдернул Атома из той тьмы, в которой он оказался. Пламя, загоревшееся так внезапно, также внезапно и потухло, и тогда всё вокруг начало приобретать очертания. И тут картинка заиграла в его глазах, словно включающаяся и выключающаяся лампа.
Атом сидел в луже крови. Вся его одежда была насквозь испачкана кровью. Окровавленные руки держали что-то смутно знакомое: липкое, теплое и непрерывно бьющееся.
Шок ударил в голову парню, и мир забился, запульсировал в такт предмету, что Атом выронил из ладоней.
Парень не просто сидел в луже крови, он сидел на останках, на растерзанных, разорванных в клочья человеческих трупах. Человеческие кишки и внутренности окружали его со всех сторон. О! Вот и чья-то рука, откусанная по локоть, лежит рядом с его ногой. А головы двух парней, вырванные из спины с шейным позвонком, валялись где-то тут, рядышком. Одна грудина лежала рядом с сидящей у стены Рин, а вторая, распотрошенная, находилась у ног Атома. И это он сейчас уронил прямо на раскрытые, словно дверцы в клетке, ребра человеческое сердце, наколовшееся на кости и висящее на них, словно вишенка на торте.
Чертыхнувшись и отбежав от кровавого месива, Атом обернулся и в ужасе посмотрел в лицо Кларку, державшего дуло пистолета на уровне его лба.
— Я-я-я, — заикался Атом. — Это я, Кларк, это я!
— Ты хотел сожрать человеческое сердце, — с презрением, даже с некоторым ужасом, произнес парень.
«Я? Хотел сожрать?».
Атом упал на колени. Сознание подвинулось и дало место безумию, позволило ему одержать победу, дать волю монстру, скрывающемуся внутри. В голове Атома царил хаос, словно две его сущности боролись друг с другом. И ни одна не могла одержать верх. Он смотрел остекленевшими глазами в никуда, пока внутренне сражался с самим собой.
Рука. Нога. Неопределенная часть тела. Мясо. Человек. Это был человек! Мясо. Скорее всего, ненамного младше Атома. Мясо.
МЯСО. МЯСО. МЯСО. МЯСО!
И Атом завопил от боли, от безумия, от того, что не мог справиться с собой. Завопил так, будто его задело миной на войне, будто одна из частей его тела гниет, и сестра милосердия приходит отпиливать её обыкновенным резцом, будто его потрошат, режут в режиме online, выворачивают наружу его внутренности.
«ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ! ОНО В МОЕЙ ГОЛОВЕ!
УБИТЬ.
СОЖРАТЬ.
СМЕШАТЬ.
РАСПОТРОШИТЬ.
СЕРДЦЕ. СЕРДЦЕ. СЕРДЦЕ. Я ЖАЖДУ СЕРДЦА!
АААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!
ПОЧЕМУ Я...
МНЕ БОЛ...
ММММОООЙ МОЗГ.
ГДЕ ТУТ Я?
ПА-
МАААА,
МОЖНО Я ПОЙДУ НА КАЧЕЛИ?
ПОЗОВИТЕ МЕНЯ.
ИМЯ. ИМЯ. ИМЯ. ИМЯ. ИМЯ.
ОНО МОЁ!
ПОЗОВИТЕ МЕНЯ ЕЩЁ...»
— Атом!
Имя. Запах. Тепло чьих-то объятий. Тяжесть чьего-то тела. Приятно. Разве может монстр чувствовать? Кто это? Рин? Кларк? Мама? Папа? Итан?
Воспоминания... Воспоминания... Цепляясь за них, Атому становилось легче. Монстр внутри никогда не сможет преодолеть их, никогда не сможет стать человечнее, чем он есть. И как же его зовут? А-том. Всего два слога. А-том.
Атом открыл глаза, по-настоящему открыл глаза, и увидел Рин, припавшую к нему, упавшему на колени. Она обнимала его, удерживала его в этом мире и шептала его имя снова-снова, умоляя очнуться.
— Я хочу есть. Я хотел съесть...
— Ну и пусть, — прохрипела она.
И монстра окончательно заперли в клетку. По крайней мере, до поры до времени.
Кларк поморщился и спрятал пистолет за пазуху. Он видел, что это их Атом, но... Монстр вырвался наружу. Монстр убил, чего нельзя было делать категорически. Что теперь будет, если об этом кто-то узнает? Что с ним сделают? Что делать с телами? Если кто-то увидит их здесь, им не поздоровится. Нужно скорее проваливать, пока их не схватили с поличным.
Кларк отрицал, он просто не мог поверить, что его друг — убийца. Сколько времени и усилий было затрачено на то, чтобы этого не произошло, и что, всё впустую? Кларка тошнило от запаха, стоящего в подворотне — сладковато-горький запах трупа. А ещё его мутило от одного вида этого места. «Будто в видеоигру попал», — подумал он и прикрыл нос ладонью.
— Нам нужно идти, пока никто не заметил, — просветил Кларк Атома и Рин в свои мысли.
И Рин кивнула, поддерживая блондина.
— А трупы? — спросила она.
— Это очень не корректно со стороны убийцы не заметать свои следы, но на это нет времени. — Кларк улыбнулся. Как и всегда. Пытается выставить всё за шутку, но это было вовсе не смешно.
— Ты прав. Я убийца, — сказал Атом.
— Заткнись и снимай с себя одежду! — прикрикнула на него Рин.
— Звучит сексуальненько, — заметил Кларк, вновь стараясь перевести всё в шутку.
— Только не для романтического ужина при кишках, — съязвила Рин и стала снимать с Атома футболку.
Она положила замызганную кровью майку Атома рядом с собой, вытерла об неё ладони и сняла с себя рубашку, что она надела на футболку в качестве дополнения. На Атоме она была маловата, но парень всё-таки смог влезть в неё. Девушка посмотрела на джинсы парня, полностью окрашенные кровью, и прикинула, как это будет выглядеть при ночном освещении в городе. «В целом, сойти за двухцветные джинсы может, но надо бы чем-то перестраховаться».
— Дай мне свою толстовку, Кларк, — потребовала она.
— А куда я, по-твоему, должен буду пушку прятать? — запротестовал он.
— Не будь болваном, Кларк! Хоть в трусы себе засунь, только отдай мне чертову толстовку!
Кларк вздохнул и снял с себя вещь, передав её Рин, а пушку спрятал под майку. Пока Рин старалась скрыть следы преступления Атома, тот следовал всем её указам, но казалось, словно его здесь нет. Мысленно парень был далеко-далеко, переживая шок от содеянного, от картины, что он увидел, и прежде всего от второй личности, засевшей в его голове, которая до сих пор требовала от него еды. Он буквально слышал шепоток над его ухом: «Мясо. Мясо. Сожри их. Тебе станет лучше. Сожри. Съешь сердце, позволь мне остаться с тобой. Впусти меня». Медленно, без слов, без единого звука, он умирал в себе. Единственное желание, которое он так лелеял всё это время, разрушилось в пух и прах. Он запятнан. Он позволил себе переступить черту, и теперь обратной дороги нет. Искушение, что он так отчаянно маскировал, взяло верх.
Они побрели по мрачному проулку, а после по еле-еле освещенной улице, Рин выбросила в помойку окровавленную майку Атома, а затем то и дело пыталась поймать попутку или такси, если попадались машины на пути. В конечном итоге, их подвез водитель грузовика, направляющийся как раз в сторону дома Рин.
Теперь им нельзя разделяться. По крайней мере, не в сегодняшнюю ночь. Оказавшись в доме Рин, Атом направился в комнату, где обычно ночевал, и лег на пол, глядя в потолок. Он молчал, не сказал ни слова за всё это время, старался пережить всё внутри, старался прийти в себя. Атом ни чуть не жалел, что убил этих подонков, честно говоря, краешком души он был рад. Если бы он этого не сделал, то кто знает, что случилось бы с Рин или, может, с любыми другими девушками, встретившимися у них на пути? Но... его потрясала не сама мысль об убийстве, а то, что убил — он. Свыкнуться с мыслью, что ты стал убийцей, ох, как нелегко. Именно потому потрясение никак не оставляло парня. А Рин с Кларком сидели на кухне и пили что покрепче, чтобы пережить сегодняшнее потрясение.
— Ты не выглядишь напуганной, — подметил парень. — И не задаёшь никаких вопросов, хотя он при тебе стал превращаться.
Рин посмотрела в глаза Кларку, взяла бутылку коньяка и прямо из горла стала делать глотки, а после жутко морщилась и вдыхала воздух, как ошалелая.
— Я уже видела подобное, — наконец ответила она.
Подобного ответа Кларк не ожидал, но он не стал углубляться в расспросы ещё больше, хотя хотелось, да, но настроение не то. Никакие вопросы сейчас не вытянут из Рин информацию. Да и, к тому же, разве не могла случиться с Рин ситуация, похожая на произошедшее с Кларком и Атомом несколько лет назад? Земля-то круглая.
Тут парень понял, насколько загадочной и не нормальной Рин была всё это время, но почему же он заметил это только сейчас? Почему она так спокойно смотрела на то, как убивали тех парней, почему она спокойно реагировала на кровь и все остальные человеческие останки, будто для неё это было привычным делом? Рин скрывает намного больше, чем может показаться на первый взгляд.
— Как думаешь, он будет в порядке? — неожиданно спросила Рин, глядя в потолок, туда, где должна была находиться комната Атома.
Кларк пожал плечами.
— Не знаю, — откровенно признался он. — Но я надеюсь. У него есть мы.
— Этого может оказаться не достаточно, — прохрипела Рин и дотронулась до своей шеи; синие отпечатки уже стали проявляться на коже, и девушка морщилась от неприятной боли. — Он сломлен, а мне уж ни знать, как сложно отремонтировать сломанный механизм.
— Он словно бомба замедленного действия, — произнес Кларк. А затем неожиданно для себя усмехнулся: — Атом — бомба, какая ирония, правда? Кто ж знал, что его имя может быть таким пророческим.
Рин натянуто улыбнулась. Она знала.
Не то чтобы она верила во всякие предсказания, но пока всё сбывалось, случайно ли или по року судьбы. Даже значение имени идеально подходило ей — холодная, отчужденная, неприветливая. Рин не знала, какую тайну от неё скрывает Атом, но спустя некоторое время после их настоящего знакомства она уже нутром чувствовала, что он атомная бомба. И интуиция ни разу её не подводила.
Девушка встала из-за стола и направилась наверх, сказав Кларку, чтобы тот не задерживался. Она собиралась повернуть, открыть дверь в свою комнату и лечь на кровать, забывшись сном, но ноги сами понесли её в противоположную сторону. Приоткрыв дверцу, она увидела, как Атом с закрытыми глазами лежит на полу; на его лбу залегла глубокая морщинка, и сон его был беспокойным. Осторожно пройдя в комнату, она взяла одеяло с постели и накрыла им Атома. Тот слабо постанывал, дыхание его было прерывисто и не ровно, а напряжение на лице всё росло. Тогда Рин легла рядом. Она прикоснулась пальцами к морщинке на лице и осторожно попыталась её разгладить, но это не помогало, тогда она просто накрыла ладонь Атома своей и закрыла глаза.
Дыхание выровнялось, стоны прекратились, и Рин улыбнулась. Три года прошло, а в нём ничего не поменялось с тех пор. Даже это.

Примечания:*(1) Семпай — японский термин, обычно обозначающий того человека, у которого больше опыта в той или иной области. При этом возраст не имеет значения. Если один человек занимается чем-то дольше другого, то он — сэмпай.
*(2) Суккуб — в средневековых легендах — демоница, посещающая ночью молодых мужчин и вызывающая у них сладострастные сны.