За гранью

***

  — Черт, — буркнул себе под нос Атом и опустил голову, глядя на сжатые от злости и ненависти к себе кулаки.
Хистория же, наоборот, подняла голову и, склонив её набок, пристально уставилась на парня. Что-то звякнуло в этой умиротворяющей тишине, и только сейчас, подняв взгляд, Атом заметил, что под нижней рубашкой Хистории были два украшения — маленький кулон в виде кристалла и колье из разноцветных пластинок. Он не мог всё это разглядеть в дневном свете, потому что девушка носила две рубашки, и более плотная, широкая и длинная находилась как раз сверху. Она не задала вопросов, просто смотрела на него так, словно пыталась загипнотизировать. А затем, через несколько секунд, заговорила:
— Хорошо. Давай сыграем? Я отвечаю на твой вопрос, а ты отвечаешь на мой. Тогда всё будет по-честному. — Атом кивнул. — Я начинаю: почему тебя хотели убить?
— Я нарушил правила своего рода. — Девушка и не повела бровью, но интерес в её глазах определённо улавливался. — Хорошо, я объясню... — начал Атом, но Хистория его прервала.
— Нет, ты ответил на вопрос и не обязан его пояснять.
— Но тогда я не добьюсь твоего доверия, так? — Девушка ухмыльнулась. Видимо, Атом попал прямо в точку. — Последние три года я пытался совладать с собой, чтобы не выпустить своего внутреннего демона. — Хистория внезапно выпрямилась и проявила больший интерес к рассказу Атома после того, как тот сказал «последние три года». Да, ведь и её путь начался три года назад. — Понимаешь, у нас своя иерархия, свои правила. Те, кто не подчиняются правилам, становятся врагами. Для нашего... вида, — запнулся Атом, — существует два подвида: те, кто предпочитают жить обычной жизнью, и жестокие убийцы. Я, к сожалению, уже отношусь к последним. — Голос Атома несколько сник. Он нахмурился, чтобы не выдать то сожаление и боль, с которым вспоминал обо всём. — И из-за убийства людей меня приговорили к казни. Но я сбежал и, в итоге, оказался здесь.
— Вот как. — Услышав даже настолько сжатую историю парня, девушка уже поняла, какой вопрос хочет задать следующим. Он сразу же стал её тревожить. Она хотела узнать, насколько они похожи или же отличаются друг от друга. — Твоя очередь.
— По чьей воле я остался в живых? — А затем резко закачал головой. — Нет, стой, не то. Кто посоветовал тебе сохранить мне жизнь?
— Благодари судьбу и наследие клана Тиши.
Конечно же, Атом не понимал, о чём говорила девушка. Какое ещё наследие, да и что за клан Тиши такой? И по какой причине ему нужно их благодарить? Нет, с судьбой там всё понятно, хотя парень и не верит в такое. По правде, он считает, что человек сам строит свою судьбу и решает, в какую сторону ей повернуть. Хотя некоторые факты, такие как тайные силы и сущности в телах людей, определенно человек не сам для себя выбирает; их, вообще, не возможно предугадать и выбрать.
Хистория видела это непонимание в глазах Атома, и её это забавило. Она не желала рассказывать ему обо всём, однако какое-то внутреннее чутьё — нет, это был не голос Амарока — подсказывало, что стоило бы всё разъяснить этому парню. От него не веяло опасностью и смертью, честно говоря, от него даже не исходила аура убийцы — чего не скажешь по его словам. Она выдохнула и, наклонившись, кивнула, словно бы сдавалась.
— Ладно. Это всё Сакура — девушка из клана Тиши. Она предвидела что-то ужасное, хотя и не поняла, что именно. Когда она очнулась, то первая мысль, посетившая её, была «спасти человека, нарушившего границу». — Хистория подняла голову и ухмыльнулась в лицо Атому. — Тебе крупно повезло, что я не стала тебя сразу же убивать. А после, узнав об этом пророчестве, как ты уже, наверное, понял, мне и вовсе нельзя было тебя прикончить. По какой-то причине ты обязательно должен оставаться в живых.
Атома удивили слова девушки. Не то чтобы он считал себя совсем никчемным и бесполезным, но такие мысли прокрадывались к нему в голову, а тут оказывает он и ещё и обязательно должен выжить. Да, он не верит в судьбу, но... не уж-то она приготовила для него нечто важное? По крайней мере, одно успокоило его: от рук девушки, сидящей прямо перед ним, он точно не умрёт.
— Что ты чувствовал, когда убивал? — тут же выпалила Хистория.
Атом ещё больше удивился.
— Ты больше не хочешь ничего узнать о моём виде?
— Задавать вопросы была моя очередь. — Девушка немного строго и, Атому показалось, гневно посмотрела на него. Да уж, у неё точно короткий фитиль зажигания.
Вопрос Хистории привёл парня в замешательство. Что ей сказать? Что во время убийств его просто вырубило, а после он впал в глубокий шок и медленно сходил с ума? Атом не знал, какие чувства у него вызывал процесс убийства, хотя от самой мысли о нём у парня мурашки пробегали по телу. Единственное, что он чувствовал — это жажда свежих человеческих органов. Одно воспоминание о пульсирующем предмете в его руках вызвало у Атома и отвращение, и обильное выделение слюны одновременно. Словно бы кто-то, живущий внутри Атома, не спал даже сейчас, а тоже наблюдал за всем, мог слышать его мысли, видеть его воспоминания, и ненадолго брать под контроль его тело. Словно бы в нём есть переключатель: когда лампочка выключена, из темноты появляется Атом-монстр и начинает упиваться своей силой и кровожадностью, но когда лампочка включается, то свет отгоняет мрак и заставляет тень прятаться в темных углах, и тогда на сцену выходит Атом-номер-один.
— Ну... Я не знаю. Людей убивал не я, а монстр внутри меня. Я не могу контролировать его. Когда он овладевает мною, я проваливаюсь в темноту, а, очнувшись, обнаруживаю последствия своего сна. Хотя это и не снимает вины с меня, ведь именно я позволил появиться чудовищу на свет.
Девушка долго не сводила глаз с Атома, закусив щеку и пристально вглядываясь в его лицо. Она молчала. Но затем, в одно мгновение преодолев расстояние между ними, нагнулась к Атому, упершись лбом в его лоб, и всё также затуманенным взглядом вглядывалась в глубину его глаз так, будто бы пыталась разглядеть его душу. Только сейчас Атом вновь обратил внимание на разноцветные глаза девушки, и в его душе снова появилось то самое чувство, которое накрыло его с головой на поляне четыре дня назад. Странное волнение, лёгкость и чувство ожидания переворачивали всё внутри него вверх тормашками.
Неужели Хистория не знает, что такое смущение? Неужели она не понимает, что девушкам нельзя приближаться настолько близко к парням, особенно если она является очень даже недурной? Может, в их мире другие приоритеты? Или, быть может, она не осознает, что красива?
— Не отводи от меня глаз, — проговорила Хистория, и Атом сглотнул от волнения. Девушка ни разу не раскраснелась, ни приглушила голос, не стала мягче. В ней не было ни единого признака типичного девчачьего поведения, с которым сталкивался Атом в школе; она все также серьезно смотрела на него и говорила своим привычным голосом. — Ты не убийца, — произнесла она наконец-то. — В твоей душе есть тьма, однако... ты всё-таки не убийца.
Она выдохнула с неким сожалением. В кой-том веке ей удалось встретиться с человеком, который, как ей показалось, мог бы понять её и принять. Но, к сожалению, Хистория не видела в душе Атома того самого ростка тьмы и гнева, из-за которого она впервые и убила. Даже если и совершил убийства, он не был столь опорочен и запятнан, как была она. Хистория прекрасно понимала, что она увязла с головой в своих грехах и что рано или поздно ей придётся заплатить за это.
— Что есть, вообще, этот Лес, этот мир, ваши люди? — Атом проигнорировал слова девушки, не специально, но из-за того, что эта ситуация сильно его смущала, и потому решил как можно скорее переключить тему разговора, продолжа следовать правилам их игры.
Сказать, что Атом был ошарашен словами разноглазой — ничего не сказать. С чего она взяла, что он не убийца? Это был просто неоспоримый факт. Но, к сожалению, вопрос был упущен и подходящий момент тоже. Почему нужные слова и мысли всегда приходят в голову не вовремя, когда мгновение уже прошло?
Хистория выпрямила спину и развернулась лицом к почти скрывшемуся за горизонтом солнцу. Она прикрыла глаза и наполнила лёгкие воздухом.
— Это слишком сложно, — сказала она на выдохе. — Как для понимания, так и для рассказа.
— Если хочешь, можешь рассказывать мне так, как объясняют детям про добро и зло.
— Ладно. — Хистория развернулась и вновь приняла сидячее положение напротив Атома. — Я расскажу, но взамен мне нужна будет информация точно такого же рода. — Парень согласно кивнул. — Мы не совсем люди, мы маги, связывающие свои жизни с определённого рода силой. В наших жилах течёт магическая энергия, а в телах запечатаны магические цепи. В нашем мире существуют несколько типов магии, и, благодаря её различиям, нас разделяют на несколько кланов. Всего существует пять кланов: Зверей, Стихий, Тиши, Барьера, Шипов. И каждому клану присуща своя магия, секретные техники, отличительные признаки, правила и традиции, местность и что-то, что они в обязательном порядке должны защищать.
Я отношусь к клану Зверей. Нам присуща способность связывания своей жизни с определённым духом зверя, отражающим наш внутренний мир. Мы заимствуем силу у духа и в какой-то степени сами становимся похожими на животных. И задача нашего клана — защита священного леса и этой горы. — Хистория кивнула в сторону, указывая на виднеющуюся где-то в дали верхушку скалы. А затем продолжила:
— В нашем лесе всё живёт своей жизнью: духи, растения, звери, боги, мы... И даже сам лес является живым существом. Я слышу его голос, как перешептываются листья, как жужжат мелкие насекомые и как трещат древесные кодамы. Лес счастлив.
Это наша задача — защищать его, ведь Лес, как и мы, тоже хочет существовать. Мы намеренно отказались ото всего, чтобы жить в уединении и полностью отдаваться выполнению своего долга. Эта судьба одинакова для всех, она прописывается для человека сразу же, как он рождается. Хотя и есть различные перипетии и исключения. Окончательно судьба наших людей определяется после того, как они или становятся обладателями силы, или, наоборот, теряют шанс на её обретение. Всё уже давно предписано, и нам остаётся лишь молча следовать им.
— И тебя это устраивает? — задал вопрос Атом. — Тебе нравится жить жизнью, которую за тебя уже кто-то определил? Разве не сам человек определяет собственный путь в жизни, делая ошибки и учась на них?
Пока Хистория медленно и ритмично рассказывала историю своего народа, солнце уже скрылось за линией горизонта, и сумерки накрыли лес. Угольки в костре уютно потрескивали и шипели, а в кустах стрекотали кузнечики. Где-то вдали постепенно стали появляться бледно-желтые и почти белые мигающие огоньки; в реке радостно заплескалась рыба, выпрыгивая на поверхность, и с летящими во все стороны брызгами плюхалась обратно в воду. Мошкара и ночные бабочки, мотыльки, цикады, бодрствующие птицы и шныряющие по мягкой лесной подстилке мелкие животные — все они радовались приходу прохладной ночи на замену жаркому и душному дню.
— Ты обвиняешь меня за то, что я решила посвятить всю свою жизнь защите своего народа и своего мира? — с упреком сказала девушка.
— Нет! Я просто хочу, чтобы ты прислушивалась к своим настоящим желаниям, а не слепо верила целям, навязанным, как я понимаю, вам ещё с самого детства.
Атому, выросшему за пределами Леса, в мире, где свобода выбора не ограничивалась, где человек мог делать всё, что ему вздумается, было совершенно не понятно стремление Хистории пожертвовать своей жизнью на благо других. Его возмущала эта поддельная благородность девушки: жить во имя других, спасать и помогать другим, не считаясь со своими желаниями. Всё это было чуждо ему.
— По-твоему, это моё желание было навязано?
— Возможно. Если жителям вашего мира всё время твердили одно и то же, то когда-нибудь вы должны были принять их слова за истинность, за собственные мысли и уверовать в них с такой страстью, что уже не смогли бы искоренить их.
— Хочешь, расскажу сказку? Жил-был один вождь клана Зверей, и возжелал он последовать своим эгоистичным желаниям наперевес принятым нормам, и развязал войну внутри клана. Он погубил многих и мирно ушёл в ваш мир, следуя за своими желаниями, бросив растерзанных войной и уставших от неё людей на волю судьбы. Он-то и породил тебя и твоих сородичей, — фыркнула Хистория. — Когда люди поддаются желанию, они впадают в порок.
Атом уже слышал эту легенду, правда, в несколько другой интерпретации. Ему рассказывали, что мир раскололся на две части, а его предков выгнали с территории, на которой они жили, и, в итоге, им пришлось поселиться вместе с обычными людьми в мире, где люди искореняют леса, не верят в магию и сказки и строят огромные города, загрязняя окружающую среду. Да-да, таков мир за Гранью. Там нет лесов, которых бы кто-то охранял, да и желающих охранять лес так страстно тоже почти нет. Лишь истинные люди Леса, имеющие древнюю связь с природой, могут понять волю Леса, защитить его и посвятить ему всю жизнь.
— Я понял твои мысли, — произнёс Атом, кивнув. — Тогда я спрошу по-другому. Вы всю свою жизнь проводите здесь, так? У вас нет права переступить границу, как его же нет и у нас. Я думаю, что ваше стремление защитить место, где вы родились, прожили всю жизнь, вполне понятно. Вы любите это место, вы его понимаете, и потому защищаете. Но скажи: если бы вам дали выбор, если бы вы забыли про границу и попробовали наладить отношения с обычными людьми, прожить некоторое время в их мире, какими бы тогда были ваши решения и стремления?
— Люди с той стороны никогда не смогут жить вместе с лесом в мире, они всё равно будут его уничтожать. Люди рубят лес — лес не возрождается, если мы не дадим такой возможности людям с той стороны, мы спасём лес. И к тому же, — Хистория нахмурилась так, будто вспомнила о чём-то ужасном, о чём-то, что могло бы её разозлить, — я никогда не смогу простить людей.
— Ты не права! У нас существует множество, — Атом запнулся, подбирая такое слово, которое было бы понятно девушке. Он прекрасно осознавал, что смысл многих выражений до неё может не дойти, потому старался изъясняться наиболее близко к простому разговорному языку, — кланов, — произнес он, — по защите природы; даже за этой границей есть люди, не равнодушные к её уничтожению и готовые встать на её защиту. — Атом примолк. Честно говоря, он сам удивился, насколько хорошие мысли могут приходить ему в голову и, к тому же, вовремя, что было ещё удивительнее. И пусть он говорил горячо и несколько вспыльчиво, как, впрочем, и Хистория, его слова попадали прямо в яблочко — в самое сердце всех проблем и нелепостей их мира. — Знаешь, люди и Лес должны жить вместе в мире.
Чуть позже, когда Хистория в очередной раз копалась в себе и не могла разобраться, почему она так сильно привязалась к этому человеку, который по крови должен был быть её врагом, она ещё не раз вспоминала эти его слова, запавшие ей в душу и затронувшие самые чёрствые частицы её сердца. Она глубоко вздохнула и подняла голову к небу. «Люди и Лес должны жить вместе в мире». «Ты прекрасна». На черном небе виднелся млечный путь — легкое белое полотно, лентой струящееся по небосклону — и бело-жёлтые звезды, которые то загорались и тухли, летя с неба секундной вспышкой, то загорались и продолжали озарять ночное небо своим светом. Луна уже как несколько дней пошла на убывание, образуя серп, и не так сильно освещала всё вокруг, однако это вовсе никак не мешало наслаждению пейзажа.
— Какая чудесная ночь. — Прошептала девушка, всё ещё глядя на ночное небо, пытаясь поймать взглядом хотя бы одну падающую звезду. — Не находишь?
Наконец-то Атом пришёл в себя и осознал, что тьма накрыла мир. Он огляделся по сторонам, и от его взора не утаилось ни одно сокровище этой ночи. Он ещё никогда не был так близок с природой, и сейчас смог осознать, почему Хистория так стремится сохранить этот кусочек мира, этот прекрасный нетронутый человеческой рукой зелёный оазис, окружённый со всех сторон мёртвыми жилыми постройками.
— Да, — ответил он.
Они так и молчали, глядя на небо, на то, как почти неразличимые в темноте тучи стали затягивать его и скрывать все огни на нём, предвещая о скором дожде. И это было по-настоящему волшебно. Словно никого больше не существовало в этом мире, словно мир существовал лишь для того, чтобы они вдвоем наслаждались его красотой. И ничего не смело тревожить двух людей, погруженных в свои мысли. Тёмный небосклон. Летняя прохлада и жар, исходящий от потрескивающих дров. Всплески воды и серенады ночных насекомых. Закрыть глаза и наслаждаться. Ария беззвёздной ночи.
Казалось бы, что может разрушить эту идиллию?
Атом скривился от резкой боли в груди. По левой руке стала стекать кровь. Парень схватился за свою грудь и заметил, что бинты вновь окрасились в красный. Хистория услышала, как он стал тяжело дышать, и повернулась к Атому. Она прекрасно осознала, что случилось — то же самое происходило на протяжении трёх дней и повторялось сейчас. По какой-то причине его тело отторгало все, принесённое ею с этой стороны границы, будто для него это было ядом. Рана на его груди самостоятельно затягивалась, но очень медленно, а за счет того, что она постоянно открывалась, будто специально мешая выздоровлению парня, она заживала ещё медленнее.
Хистория встала и направилась к пещере, Атом не тронулся с места, и тогда она сказала ему, приостановившись:
— Тебе нельзя больше здесь находиться. Ты должен уйти.
— Ты забыла, что мне некуда идти.
— Всё равно. Если не уйдёшь, умрёшь от раны, ибо наш мир отвергает тебя. Разве не понятно? А если нет... Я сама убью тебя. Несмотря ни на что.
— Сначала ты пытаешься меня приручить, а затем хочешь перерезать мне горло? Как интересно.
— Я даю тебе три дня — запомни. — И Хистория вновь тронулась с места. — Идём! — крикнула она. — Нужно перевязать тебе рану.
Атом медленно поплёлся за девушкой.
Почему она противоречит сама себе? Сначала говорит о том, что Атому нельзя умирать, а затем, что сама убьёт его. Неужели она настолько его ненавидит? Неужели она ненавидит существо, живущее внутри него, прародителем которого является тот самый человек из древней «сказки»? Нет. В ней точно нет ненависти к нему — в этом Атом был абсолютно уверен. Скорее, тут дело в другом: по её словам, она терпеть не может всех людей с той стороны границы, и по этой причине не желает вести с ними дело. Но в действительности ли она их так сильно ненавидит? Если Хистория дала Атому шанс на мирный уход, значит, она более добрая и мягкая, чем думает или же хочет думать.
Что ж, у него ещё есть шанс лучше познакомиться с этой странной девушкой и узнать о причинах её ненависти. Ещё три дня, на протяжении которых Атом будет стараться изо всех сил. И тогда, быть может, он сможет заработать её доверие, быть может, в ней что-то изменится. А пока он просто следовал за девушкой с разноцветными глазами, о прошлой которой совершенно ничего не знал, и чувство, сдавливающее ему грудь, всё больше нарастало.
Когда-нибудь он отплатит ей своё спасение. Когда-нибудь...