За гранью

***

Когда Хистория раскрыла глаза, то даже не испугалась неизвестности, что её ожидала. Девочка лишь стала бродить в округе, осматривая каждый уголок, чтобы хоть чуть-чуть составить для себя представление об этом месте, а также возможный план действий.
Выжженный мир, падающий сверху.
Расколотый на части мир уходит в пропасть чувств.
Мир, где Алиса не побежала за кроликом, не спасла жизни, а сама их уничтожила.
Снизу тени — сверху птицы. Всё это кости, лишённые жизни двуликим миром, отражающим всё, словно зеркало.
Закинув голову к небу, которое, по идее, должно было быть, Хистория встретилась с перевёрнутым пространством, наполненным почерневшими стволами деревьев, сгорающих в пожарах. Она слышала их голоса, молящие о помощи, видела в голодных языках пламени лица тех, кого ей не удалось спасти, и чувствовала себя беспомощной. Ей хотелось броситься к ним на помощь, её терзали их мучения, их просьбы о пощаде; нескончаемый поток измученных голосов, кричащих от боли, сводил с ума девушку. Мёртвые деревья тянули к ней свои руки, стараясь уволочить с собой, но девочка бежала от них, куда только глаза глядели.
Из тьмы появлялись смолистые худощавые образы, жаждущие смерти заблудшей душе; они раскрывали свои слипшиеся рты, и те с плюхающим звуком рвались, истощая трупный смрад. В глазницах чудовищ тьма, парализующая любого, кто будет всматриваться в неё. Хистории не нужно было оглядываться и рассматривать своих врагов, она и так знала, кто они — нарушители границы, что напали на них несколько лет назад, они были ослеплены местью за боль, причиненную им.
Сверху — не спасённые ею души, снизу — прячущиеся в темных глубинах пропастей трупы людей, что умерли от её рук. Все они желали расплаты с той, из-за которой попали сюда и вновь стали переживать эти мучения. Ад наяву. Мир, где страхи обретают телесную оболочку.
Им не сломать её.
Это всё не реально, это всё давно сгинуло.
Сражаться или погибнуть.
Оттолкнувшись от земли, Хистория взлетела к миру, находящемуся вверх тормашками, и осталась в нём, зацепившись за верхушку выжженного древа. Огонь радовался закуске, пришедшей к нему в руки самостоятельно, но девушка не желала сдаваться. Если это мир, где твои страхи вытаскивают из глубин памяти, значит, ничего здесь не может появляться просто так. Чтобы что-то создать, нужно чем-то пожертвовать. Хистория, не мешкая, укусила себя за руку, впиваясь зубами в свою же плоть всё сильнее, даже не обращая внимания на боль, что причиняла себе, и не сдавала позиции, пока не прокусила себе ладонь, по которой потекла струя алой крови.
— Кинжал, — властно произнесла она и встряхнула прокусанной ладонью. Кровь становилась всё гуще и стала обретать очертания кинжала, знакомого девочке ещё с детских лет. Тот кинжал, что затерялся где-то в глубинах настоящего Леса несколько лет назад. Перекинув созданный кинжал в левую руку, в правой начал образовываться второй точно такой же, лишь по одному мысленному приказу темноволосой. Перехватив тёплые орудия, в которых отчетливо можно было разобрать ровное сердцебиение совершенно не боящейся ничего Хистории, рукоятками вверх, а лезвиями вниз, девушка бросилась в параллельный мир, где её поджидали трупные тени.
Вдох — приземление на мир, поделенный на части огромными проломами.
Выдох — принятие боевой стойки. Откинув руки, подобно птице, сбросив с себя тяжёлые одежды, замедляющие движения, и наклонившись корпусом вперед, Хистория со скоростью ветра бросилась на мертвяков, разрезая их на части и растворяя в яде кинжалов из собственной крови.
«Ты слишком быстро поняла этот мир и начала действовать», — прошептал наблюдатель, однако девочка смогла его расслышать, но не повела и бровью на подобные слова, а лишь продолжила своё сражение.
В её душе нет места сомнениям. Бороться за спасение и становиться сильнее — вот всё, что она знает. Маленький дьявол, показавший свою силу в девять лет. Но это всего лишь одна сторона медали, что пугает каждого второго в её родном поселении.
Разрубив последний мягкий, зловонный и смолистый образ поперёк, Хистория выдохнула, образ распался на две части и испарился, коснувшись земли. Девушка чувствовала, что больше не может продолжать создавать оружие из собственной крови, но она не могла прекратить этого: опустит руки — проиграет. Ноги тряслись и подкашивались, желая припасть к земле и почувствовать опору, руки побледнели и сквозь тонкую потерявшую свой приятный живой оттенок кожу отчетливо стали видны вены. Ещё чуть-чуть и девочка упадет на колени от чертовой анемии. Кинжалы выпали из ладоней, в воздухе потеряли свою форму и после столкновения с земной опорой распались, пропитывая и без того чёрную землю.
— Выходи! Я прошла твои испытания, — выкрикнула в воздух Хистория, зная, что её обязательно услышат. Она всё ещё стояла на ногах и удивлялась сама себе, как ей это удается после такой потери крови.
Лишь ветер дал ей неоднозначный ответ. Он поднял бурю в воздухе, принося с собой множество голосов, наполненных страхом и страданиями. «Тишь*[5] приближается. Тишь. Тишь. Тишь идет», — щебетали они между собой.
Когда из дали лес стал покрываться прозрачной ледяной пленкой, напоминающей зеркало, девочка заподозрила что-то неладное. Отражение приближалось всё ближе, укутывая серебряными нитями всё вокруг. Хистория подпрыгнула так высоко, насколько могла в своем состоянии и насколько позволял ей этот неподдающийся объяснению иллюзорный мирок, и зацепилась за верхушку ели, где подозрительная ледяная корка не могла добраться до неё. Однако же, словно по волшебству, Тишь обошла то место, где находилась Хистория, и девушка решила спуститься к нему в ожидании новых событий.
Где-то из глубин леса послышались массивные шаги животного; по тому, как тяжело они прикасались к земле и какой шум оставляли за собой, девочка поняла, что оно больше обычного животного, как минимум, в два-три раза.
Гигантские лапы коснулись ледяной корки.
Серебряные глаза встретились с долгожданными цветными.
Воспоминания поплыли по Тиши, отражая все перипетии и выборы Хистории, искажаясь, изменяясь, показывая будущее, прошлое, настоящее. Все параллели нашли здесь отражение.
И тут Хистория растерялась. Она не знала, куда ей обращать взор, на то, что было создано невиданной доселе магией, или на создание, которое с каждым своим огромным шагом приближалось к ней.
Огромный волк с глазами цвета жидкого серебра, тонкой корки прозрачного льда, но вполне осознанным человеческим взглядом. Белоснежная шерсть буквально светилась могуществом и вполне осязаемой силой, а на ней кровавыми цветами были выведены метки: у глаз, ушей, лап, на теле и хвосте, который, к слову, был не один. Они завивались непонятными закорючками, неровными линиями, соединялись и разъединялись вновь, образуя древний узор, смысл и значение которого известен только самому созданию. И только когда волк остановился от девочки в нескольких шагах, а она смогла внимательнее разглядеть узоры на его шкуре, то её вдруг поразила молния догадки. Да ведь у неё на теле точно такие же символы!
Сначала Хисторию ударила волна паники, и она рефлекторно сжала руки, словно бы пыталась нащупать в них оружие, которого не оказалось. «Кровь остановилась, чтобы вновь её пустить, нужно отвлечь зверя и укусить себя, но это слишком долго», — думала девочка. Она смотрела ему в глаза, боясь отвести взгляд, и молчала. Волна дрожи прошлась по её телу, оставляя за собой покрывшуюся пупырками кожу, волоски на голых руках Хистории встали дыбом от наэлектролизованного магией воздуха, и девушка уже сто раз пожалела, что сбросила с себя теплую, хоть и тяжёлую одежду, чтобы быть быстрее и ловчее. Она понимала, что если ей и придется бороться с этим зверем, то шансы на успех мизерные — одной своей лапой он сможет придавить её, если захочет.
Зверь оскалился и рассмеялся. Причем, как самый настоящий человек.
— Твои мысли очень забавны, — проговорил волк.
«Он умеет читать мои мысли?».
— Да, умею, — уже снисходительнее проговорил зверь. — Я давно ждал тебя, моя Хистория. Ждал тебя ещё с того дня, как ты оросила мою священную землю кровью чужаков, с того дня, как я выбрал тебя и стал твоим. Но ты не спешила возвращаться ко мне.
Руки у Хистории вновь задрожали, прямо как в тот день. Нет, она не жалела о содеянном, не хотела вернуть всё назад, чтобы не быть чудовищем в глаза её народа. Единственное, о чём она жалела — не спасённые ею люди. Вот и всё.
«Значит, метки, появившиеся на моем теле в тот день, были из-за его выбора».
Волк сделал шаг вперед, и Хистория пришла в себя, оскалилась, как настоящее животное, и отпрыгнула назад. Зверь вновь рассмеялся.
— Не бойся меня. Ты ведь чувствуешь, что я не причиню тебе вреда, верно? Я твой тотем и не могу причинить тебе боль.
— Как ты можешь быть моим тотемом, если я даже не прошла обращение?
— Ты начала своё обращение ещё много лет назад, и сейчас его закончишь.
В глубине души девочка знала — волк ей не врет. От него не пахнет опасностью, яростью и жаждой крови, от него исходит лишь огромное могущество и мудрость. Однако Хистория не привыкла полагаться на свои внутренние размышления, если глаза её говорят о сомнительном виде создания, стоящего перед ней, будь то человек или животное. А сейчас она точно видела, что перед ней стоит не обычный тотем, а что-то более древнее и опасное.
— Кто ты? — выпалила Хистория и зарделась от такого глупого вопроса, но быстро пришла в себя. — Ты не похож на обычного духа, обитающего в этом мире и в нашем Лесе.
Волк не стал вновь приближаться к избраннице, он просто лёг на ледяную землю, образованную Тишью, и стал спокойно говорить:
— У меня множество имён и сущностей. Одни называют меня духом, другие — демоном, а третьи — богом. Всё это я, как ни крути.
— И как мне называть тебя, заплутавший демон, бог Леса?
— Зови меня Амарок*[6], так звучит моё имя в вашем мире.
Хистория могла бы поклониться и поприветствовать своего нового знакомого, — она всегда так делала, ведь не любила показываться невежливой — но внезапно почувствовала, как земля содрогается у неё под ногами и хочет упасть. На миг ей показалось, что небо давит на неё, что они с землёй договорились расплющить её в одну лепешку, пригвоздить к чему-нибудь и оставить душу раскалываться на части, пока её тело в человеческом мире не умрёт. А затем вспомнила, что неба здесь и не было, а были лишь два мира, параллельных друг другу, и пришла в себя.
Волк подпирал тело человеческой девочки своей мордой и не давал ему свалиться. Когда Хистория это поняла, то даже не отпрянула, а лишь благодарно почесала нос животного рукой. Она не боялась. Больше не боялась его. Хоть и была на стороже. Что-то внутри неё внезапно щёлкнуло после прикосновения к Амароку, что-то, что заставило её перестать бояться и довериться волку.
— Запрыгивай, — велел волк. — Ты больше не можешь стоять на ногах — глупо было тратить столько крови.
Хистория послушно запрыгнула на спину Амарока и прижалась к его тёплой, уютной шкуре. Внутренний голос, который она постоянно игнорировала, внезапно сказал ей, что это так напоминает родной дом, и девочка невольно согласилась. Она крепче зацепилась за густую шерсть волка, и тот высоко подпрыгнул. Под ногами у волка земля, действительно, задрожала, а затем стала расти, пока не приняла форму высокой скалы. На неё волк и приземлился.
— Смотри: всё это — твои выборы, которые уже прошли, которые ещё будут. — Амарок кивнул в сторону ледяной Тиши, показывающие события будущего и прошлого, а также настоящего.
Хистория внимательно рассматривала перекликающиеся друг с другом картины, которые зависели от действий девочки. Они показывали миллионы параллелей, миллионы путей развязки, но все возвращались к главному — к гибели. Она видела гибель своих друзей, своей семьи, неизвестного ей мальчишки, к которому бросилась на помощь, и свою собственную смерть. И ужас накрыл Хисторию. Всё, за что она сражалась, что старалась сохранить, вмиг рушилось у неё глазах. Её прежний мир разбивался.
— Ты можешь это остановить, — проговорил волк. — Можешь спасти своих близких и друзей, с которыми ещё не знакома, если ты примешь меня. — Амарок говорил это абсолютно холодно и уверенно, что у Хистории сердце разрывалось от подобной холодности.
— Если это спасет близких мне людей, я согласна, — выпалила Хистория.
— Хорошо, на этом и заключим наш контракт. Но знай: полное спасение всех наши с тобой силы не способны гарантировать. Всё зависит от твоих выборов и возможностей.
— Знаю, — сказала Хистория. Она не врала, она всегда это знала. Не нужно ни на кого рассчитывать, нужно надеяться лишь на собственные силы и выбор: даже если последствия будут ужасны, в этом виноват будешь лишь ты. А затем, набрав полную грудь воздуха, она произнесла: — Я принимаю тебя, Амарок, мой тотем, что принадлежал мне уже долгие годы.
Хисторию пронзила острая боль, раздирающая всю её сущность на части, ей казалось, что она горела, сгорала заживо в объятьях ледяного демона. Она сильнее вцепилась в шерсть волка, тяжело дышала и хватала ртом воздух. Ледяное прикосновение обрушилось на её спину, где огонь уже выжег заключительную часть метки, и прекратило её страдания. Обессилив, Хистория рухнула со спины Амарока на скалу и, скрепя зубами, выдыхала еле слышные проклятия.
Когда боль полностью исчезла, девочка выдохнула и распахнула глаза. На миг в них засияло знакомое серебро, что говорило о слиянии души волка с душой девушки, а затем они вновь стали трехцветными.
Зловещая тишина и пробирающий сущность холод сменились тёплым объятием покрывал и треском костра. Хистория сразу поняла, что вернулась.

Примечания:

5* — Тишь — явление иллюзорного мира, в котором живет часть Амарока. В ледяном отражении предсказываются возможные события будущего, прошлого или настоящего, их множество развитий и результатов, что зависят от выборов людей.

6* — Амарок — дух гигантского волка, пожирающий неосторожных охотников, решивших охотиться в одиночку в лесу ночью, но он также может помочь людям в поддержании стад карибу здоровыми, убивая слабых и больных животных. Иногда его называют «бог». В данном тексте представляет собой опасный дух, которого считают демоническим из-за скрытых способностей.