За гранью

***

 — Ничего себе!
— Ты только глянь!
— Красота...
Вокруг Харпера и Лиссы столпился люд и никак не мог отвести взгляд от меток, проявившихся на их коже, и от их первой стадии превращения. У близняшек были полностью одинаковые тёмные метки: разросшиеся по скулам, словно следы от глубоких царапин зверя, и точно такие же жуткие царапины, начинающиеся на лопатках в виде сердца древа, в котором заключен образ льва. Поднимающиеся вверх и переходящие на ключицы, и к месту, где заканчиваются ключицы, принимающие форму острых наконечников, в которых закручены два ядовито-зеленых глаза. Только взглянув на полученные метки этих двоих, становится ясно, какие тотемы их избрали — лев и львицы. Так уж устроены эти ритуалы, что метки полностью отражают силу, что обрёл носитель.
Взгляд у Лиссы немного поменялся, стал более хитрым, и сами глаза стали чуть уже, как у настоящего зверя; волосы с приятного рыжего оттенка стали кирпично-рыжими, всклокоченными, но всё ещё также вились озорными кудряшками, а по бокам у неё появились небольшие закрученные ушки.
У Харпера же взгляд стал более свирепым, глаза больше, а волосы с каждым мгновением становились всё длиннее, пока не дошли до плеч. Своей новой пышной прической он напоминал львиную гриву. У него, как и у сестры, появились уши, но куда больше в размере.
Сестра и брат переглянулись и взялись за руки, вокруг них образовалась аура всё того же ядовито-зелёного оттенка, и они медленно стали превращаться обратно. После окончания их ритуала обращения ни от меток, ни от признаков зверей не осталось ни следа — такова сила первой стадии обращения.
Мина восхищенно хлопала и присвистывала, Гин и Ассиэль сонно потягивались и удивленно хлопали глазами — они всё пропустили, Аято всё ещё прибывал в ступоре от увиденного, а Хистория просто улыбалась, стараясь поймать момент, когда можно будет поздравить друзей, оставшись с ними наедине, но такого момента не находилось. Все четырнадцатилетние, находившиеся здесь, не оставляли в покое первых двух людей, прошедших ритуал, и спрашивали о том, что с ними было. Однако когда от последнего вопроса они увидели искажённые ужасом лица брата с сестрой, перестали задавать этот вопрос. И так понятно — они пережили что-то страшное.
Они находились в трансе ровно полдня. Начавшись ранним утром, когда солнце ещё даже не мелькало на горизонте, их ритуал окончился тогда, когда светило было уже высоко в зените. Как сказала знахарка, никто ещё на её памяти так долго не проходил свой ритуал обращения, но отчасти это её вина, ведь она не догадалась с самого начала об одновременном двойном обращении. Два зверя-духа, два тотема, связанных родственной связью, искали себе точно таких же хозяев — вот и весь секрет.
— Что ж, продолжим, — проговорила седоволосая женщина.
Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула, слушая шелест листьев, голоса духов и природы. А затем резко посмотрела в сторону девушки, всё также подпирающей стену. Темноволосая держала ладони у рта и дышала на них, чтобы согреть, казалось, что её не волнует окружающий мир, она живёт в собственном мирке и ничего не замечает.
— Хистория, моё разноцветное дитя, твой черёд, — ласково произнесла знахарка и направилась к шалашу.
Девушка, не ожидая, что её назовут по имени, внезапно подняла голову и ударилась затылком об стену. Скривившись от случайного удара, она рефлекторно стала потирать ушибленное место и обнаружила, что капюшон упал с её головы. Все взгляды находившихся здесь людей были устремлены на Хисторию. Во многих взглядах читались зависть из-за того, что сейчас выбрали именно её, и ненависть, но девушку это не волновало; Хистория серьёзно посмотрела на этих людей сквозь чёлку, и те ахнули от подобной, по их мнению, дерзости, и медленно пошла следом за знахаркой, попутно натягивая шарф на лицо.
В её глазах — синева неба и мощь Леса, запах земли и холод льда. В руках — отголоски прожитого, давно канувшие в небытиё дни. Здесь нет места сомнениям и страхам, есть только выбор, но результат его неизвестен. Что выбрать? Где результат будет правильным? Неизвестно тоже. Но для себя она уже все решила, а там — будь что будет.
Оказавшись внутри куполообразного укрытия, Хистория села рядом со знахаркой и стала пристально смотреть на неё.
— Мудрая женщи... — не успела девушка договорить, как её тут же оборвали.
— Бабушка. Я просила тебя так меня называть.
— Бабушка, к чему было это представление? Меня и так недолюбливают из-за моего изъяна, а тут еще и зависть добавится, в придачу, — насупившись, проговорила Хистория и сжала кулаки от недовольства.
Девушка знала женщину почти с самого рождения: именно седоволосая стояла за неё, думая, что она — дитя, способное привести весь народ Леса к новым горизонтам. Ведь средние века в Мире уже давно прошли, а они, Лесной народ, всё также стоят на одном уровне развития. Немногие понимали это и потому продолжали идти по дороге, протоптанной уже многими поколениями. Никто не желал перечить Совету, боясь исчезнуть, подобно многим другим людям.
— Это вовсе не изъян, это дар, как ты не понимаешь. — Темноволосая отвела взгляд, мысленно не соглашаясь с выводом женщины, но противиться вслух не могла. Если отец узнает, что она перечит кому-либо, то подорвёт его доверие. Женщина взяла Хисторию за подбородок и заставила смотреть девушку на себя. — Если бы ты только видела всю красоту, которой тебя наделил Лес. Один глаз — отражение неба, воды и льда. Другой — земли и Леса. Разве это не прекрасно?
Хистория стала часто-часто моргать, недоумевая, а затем, приняв всю свою сущность, широко распахнула глаза и уверенно посмотрела на знахарку разноцветными глазами. Один глаз у девушки был кристально голубой, настолько чистого цвета ещё никто не видел, а другой — наполовину карий, наполовину зеленый. С такими необычными глазами родилась эта девочка.
— Я каждую ночь слышу его голос, — прошептала девушка, словно боясь, что её кто-нибудь услышит. — Он говорит мне, что я должна стать сильнее.
Знахарка утвердительно кивнула и некоторое время раздумывала, что же можно сделать в этом случае. Она была Мудрой женщиной, состояла в Совете, и каждый прислушивался к её мнению, за плечами у неё огромный опыт и мудрость, накопленная поколениями в её семье. Но с таким она сталкивается впервые. Знахарка знала, что раз Лес создал такое дитя, то ей предначертано было исполнить его волю, но ни камни, ни духи не раскрывали седоволосой, в чём заключается предназначение Хистории. Единственное, что она слышала всегда, так это то, что Хистории нужно стать сильнее, её время ещё не пришло.
— Покажи мне свои метки, — сказала женщина.
Девочка стала снимать верхнюю одежду, а затем и всё остальное, что было надето на верхней половине тела. Оголив спину и прикрываясь рубахой, она села спиной к женщине и стала выжидать. Седоволосая удивленно ахнула и прикоснулась к спине девочки, где проходили остроконечные, завитые, прямые и резкие линии метки. Закручиваясь спиралями у плечей, они шли вниз, обнимая тонкую талию, ветвями путались под ребрами, рисовали загадочный узор вдоль позвоночника и останавливались у низа спины, но женщина знала: метка не закончена и еще будет разрастаться.
— Она становится больше с каждым разом, — сказала знахарка, и Хистория поняла, что пора одеваться.
«У этой девочки самая могущественная и величавая метка из всех возможных меток. Никогда не видела ничего подобного», — подумала знахарка и коснулась своего подбородка, думая, чем же это могло быть обусловлено. Сколько бы она расспрашивала Хисторию, та всё также говорит одно и то же: метка и голос в её голове появились после того дня. Никогда раньше за всю историю Лесного народа обращение не начиналось без соответствующего введения в мир духов, а без законченного или хотя бы потихоньку начинающегося ритуала связи с тотемом метка не может появиться. Значит ли это, что ритуал Хистории начался уже давно? Нет. Этого не может быть. Чтобы тотем избрал носителя, последний должен доказать ему свою мощь, он должен показать духу, что достоин быть с ним одним целым. А эта девочка ни разу не попадала в мир иллюзий и не встречалась с избравшим её тотемом. Когда знахарка начинала обо всём этом думать, стараясь провести логическую цепочку умозаключений, всё заканчивалось неудачей и головной болью, как бы они ни старалась.
Иногда Хистории казалось, что она сходит с ума из-за странного шепотка в разуме, подсказывающего правильный путь и в то же время требующего от неё силы. Он постоянно звал её к себе, но девушка не решалась слушаться подозрительного голоса и вскоре научилась его игнорировать, однако же во сне это не действовало. Когда девочка засыпала, голос в её голове принимал таинственный силуэт и продолжал зазывать к себе. Сперва это её пугало, а затем она свыклась с этим вторым «я» и продолжила жить дальше.
— Что ж, давай начнём.
Знахарка подала Хистории ту же зелёную жидкость, которой поила Харпера и Лиссу, и села напротив девочки, внимательно следя за её поведением. Хистория уснула моментально, закутавшись в теплые шкуры с головой, и женщина стала выжидать, тем временем раскидывая камни и стараясь предсказать будущее.