За гранью

***

Она бежала сквозь лес, придерживая руками расходящуюся рану, из которой так и хлестала кровь. Приостановившись, чтобы передохнуть, она оторвала кусочек ткани от своей одежды и прижала его к кровоточащей груди. Сухая тряпка тут же пропиталась красным, и во рту у Хистории застоялся привкус железа.
Амарок оказался на месте всего через несколько минут после её побега с арены. Обессилевшая и падающая с ног девушка еле-еле держалась за шерсть своего зверь и с огромным усилием залезала ему на спину. Белоснежный зверь становился алым. Засияв серебристо-голубым светом, волк стал снимать с себя маску: кровь Хистории будто бы впитывалась телом волка, а после на всей его поверхности тела стали появляться те самые руны кроваво-красного цвета, что были и на спине Хистории.
Сорвав с себя печать, он стал ещё быстрее, ловчее и яростнее. Он бежал к найденному для них ночлегу так быстро, что в воздухе только и оставался белый шлейф. Стиснув зубы, девушка терпела тягучую невыносимую боль у себя в груди, чувствовала, как жар настигает её, как её кулаки вот-вот готовы разжаться.
Это была маленькая пещера на невысоком приступе, сухая, прохладная, чистая и без лишних обитателей, чей покой они бы могли нарушить. На полу был настил из сухой соломы, а рядом стояли сумки девушки с нужными ей вещами. Как только они добрались до пещеры и остановились, Хистория не выдержала больше и разжала кулаки. Боком полетев со спины волка, она упала на каменный пол и сильно ударилась спиной, от чего выгнулась и ещё более жадно стала вдыхать воздух, остро обжигающий всё её нутро. Она слышала сквозь сон, как волк приказывал ей воспользоваться метаморфозом, но из-за бессилья девушка не могла ничего сделать.
Тогда Амарок сам вызвал искусственный призыв первой фазы превращения. Выгнувшись так, будто в девушку попала молния, она перекатилась со спины на бок, по всему телу Хистории стали вырастать ветвистые метки. На голове из-под темных волос пробивались белые уши, глаза, в которых стояла адская боль, заблестели серебром, а рана засияла и стала выжигать на теле девушке чуть ниже ключиц ровную линию с рубцами.
Ночь блистала во всём своём великолепии: сквозь листву пробивались лучи полнолуния, подсвечивая лес сине-зелено-голубыми цветами, над кустами мельтешили рои светлячков, в воздухе пахло свежестью, цветами и умиротворением, гармонией, словно бы этот лес — цитадель всего мира, а ночные букашки заводили свою колыбельную. Вокруг пещеры собрались малыши-кодамы и молча наблюдали за происходящим. Маленьких духов леса всегда привлекали искренние и чистые сердца, а также настоящая мощь, потому и показывались они не каждому встречному. Глубокой ночью, когда завыл ветер, а Духи Гор начали устраивать свои пляски, они покинули девочку и волка, спев им священную песню кодам.
А Великий Дух послал ей своё благословение.
Она спала не на холодном камне, Амарок умудрился вытащить мордой из сумки теплое покрывало Хистории и разложить его на соломе. А после, взяв в пасть хрупкое тело хозяйки, поместить его на приготовленное ложе и укрыть ещё одним покрывалом.
Всю ночь заживало ранение девушки, отчего она совсем не спала: ворочалась, мучилась и стонала от боли, внезапно нахлестывающей на неё волною, чередуясь с облегчением. А на утро на месте глубоко рассеченной груди оказался уродливый красный шрам, напоминающий ветвь ели.
Хистории снился тот роковой день, когда погибла её мать. Ощущая жгучую боль от настоящей физической раны, она невольно вспоминала, насколько больно ей было в тот день из детства, и все равно понимала: ничто не сравнится с теми душевными муками, что она тогда испытала, даже если по ней так и не скажешь.
Ночь сменилась днём, тень — светом, а ночные обитатели — поющими цикадами. Отблески света играли на камнях у входа в пещеру и заряжали этот новый день своим теплом. Хистория резко встала в постели, хватаясь за грудь и тяжело дыша, она пыталась нащупать ту расщелину, что в неё проделала сестрица, но чувствовала под подушечками пальцев лишь слабо выраженный бугорок. Поглядев на свою грудь, она ужаснулась: этот пильчатый шрам протянулся ровно от ключицы к ключице и по цвету напоминал молочного поросенка. Теперь же по этому шраму её смогут распознать все, кто видел или слышал о происшествии на арене, и она уже не сможет так просто скрыться в незнакомых ей местах.
Что ж, по крайней мере, Хистория выиграла и осталась жива, и она теперь будет носить этот шрам, как дань искусной противнице. Глубоко вдохнув, она поблагодарила своего волка за заботу, и тот смог сменить свой ночной пост на сон, и молча стала искать в своих запасах каменную иглу и нитки, чтобы зашить своё одеяние. После она сменила его на другой наряд, похожий, и стала спускаться по камням к реке, чтобы смыть свою кровь с одежды.
Сначала Хистория не поняла, где находится, но атмосфера, что навевало это место, была совершенно другой, не такой, как в обычных лесах. Она вышла из пещеры и скатилась по выступу, чтобы оказаться на земле, а затем быстро-быстро пошла в сторону, семеня маленькими шагами. Пройдя по камням, спустилась к реке и встретила там оленя, который, к сожалению, испугался её духа-волка. Густой лес покрывал всю эту территорию: топи, долины, горы. Управившись с делами, она оставила сушиться тряпье на камнях, а сама поспешила рассматривать территорию, мысленно ставя на места пометки, дабы не потеряться.
Сколько же Хистория гадала, где она очутилась, но когда она случайно набрела на место с гигантскими деревьями и топями, когда она увидела гигантские следы на мягкой земле, когда она нашла взглядом огромное старое прекрасное дерево, возле которого цепью собрались кодами, она всё поняла. Это священное место. Лес светлячков. Лес духов и богов. Тот самый лес, который, по легенде, охраняет и защищает её клан, но о его местонахождении знают лишь единицы — старейшины и выдающиеся личности.
Пробежав по затопленным местам, она оставляла за собой следы человеческой ноги, так контрастно выделяющиеся на фоне следов гигантских зверей-покровителей, тотемов. Однако она не знала, что в отличие от обычных человеческих следов на её отпечатки стоп, подобно отпечаткам Великого Духа, слетались прекрасные насекомые.
Она была проклята народом, но благословлена волей леса.
Несчастное дитя, гонимое из родимых мест, что обрело счастье лишь в мыслях о защите всего, что ей дорого, даже несмотря на ненависть. Дитя, что променяло обычную жизнь на нелюдимость и спасение всего Леса. Маленькая девочка, на чьих глазах погибали люди, которую мысли о будущем не покидали; которой и самой пришлось перейти черту выбора жизни иль смерти; выросла в жестокую, хоть добрую девушку. Антонимы и противопоставления — вот характерные черты Хистории. И, тем не менее, это всё была она.