Сто ложек кофе

- 4.15 -

Город жил с первыми лучами солнца. Наполнял вены-дороги машинами, дышал выхлопными газами и открывал тысячи окон-глаз. Он жил каждой клеточкой-человеком, спешащим, разочаровывающимся, мечтающим. Он испытывал в один момент всю гамму эмоций, потому что кто-то из его людей уж точно чувствовал каждую из них здесь и сейчас. Ежедневно город умирал и рождался, потому что где-то на его улицах умирали и рождались, проливали кровь и возносили молитвы.

Когда опускались сумерки, город не замирал. Его вены наполнялись неоном, а сердце стучало в такт музыки ночных клубов. Люди пульсировали не внутри бетонных офисов, а на улицах, в стеклянных коробках кафе и ресторанов, за мягкими занавесями собственных квартир.

Дыхание города никогда не прерывалось.

Винсент любил Лондон. Хотя он, безусловно, находил прелесть в сельских пейзажах, в пасущихся овцах и жизни, которая не пульсирует, но течет. Среди вереска, резиновых сапог, жестяных ведер и курток, доставшихся от дедушки.

Близнецы за свою жизнь успели увидеть разнообразные школы, куда родители отправляли их учиться. И конечно же, считалось, что лучшие из них расположены вдали от города. Поэтому близнецы успели увидеть прелестных доярок и выщербленные камни домов, построенных еще в позапрошлом веке.

Но оба любили город. И будучи в Лондоне на каникулах всегда хорошо это понимали. А потом, после всех школ и колледжа, когда они окончательно обосновались в городе и занялись семейным делом, они были готовы в открытую признаться в любви Лондону.

Фредерик любил его за возможности. Винсент – за ощущение жизни.

Но вместе с насыщенными улицами Винсент не меньшую симпатию питал к городским паркам. За то, что они позволяли немного прикоснуться к сельской безмятежности, но при этом оставаться в объятиях города.

На самом деле, в парках он бывал крайне редко. Фредерик их не любил, ему хватало природы вокруг Дома. Анабель предпочитала кладбища, иногда Винсент составлял ей компанию в походе на ее любимое Хайгейтское, но никогда не мог проникнуться пафосом. И неизменно скатывался в то, чтобы придумывать похабные истории о покойниках по полустертым надписям на их надгробиях.

Фэй тоже не любила парки, она предпочитала передвигаться пешком, но по городским улицам. Вот Офелия иногда уходила в расположенный прямо под окнами Уэйнфилдов Гайд-парк, точнее, Кенсингтонские сады, чтобы устроиться на лавочке под кленами вместе с книгой. Сначала Винсент не хотел ей мешать, но потом она позвала его сама. Офелия садилась, поджав ноги, а Винсент устраивался рядом, положив голову ей на колени. Правда, он сразу сказал, что клены никуда не годятся, и потащил ее к каштану, заявив, что это напоминает «Хроники Амбера». Офелия их не читала, но этим летом исправила недоразумение.