Тайна Арчеевых

Часть Первая. Глава 1

Август отсчитывал последние летние дни, в воздухе витал призрак осени. Особенно чувствовался её приближающийся дух ближе к вечеру, когда багровел горизонт; ветер кидался на деревья, желая сорвать ещё теплящуюся жизнью листву с налипшей на неё моросью; а небо заволакивало ленивыми тучами изрыгающими холодные ливни.
   Сгущались сумерки, когда он свернул с просёлочной дороги, засеменил по подъездной дорожке к имению князя Арчеева. От усталости он едва передвигал ноги. Грубые ботинки, что покрывала рыжая пыль, с каждым новым шагом прибавляли в весе. Чемодан оттягивал руку, и его тонкая ручка впивалась в ладонь, оставляя на ней красную взбухшую полосу.
    Из груди вырвался вздох облегчения, когда перед ним, словно могучий исполин, стойко выдержавший десятки лет морских путешествий, закалённый бурями и раскалённым солнцем возник старый особняк.
   Оштукатуренные стены с заходом солнца приобрели мрачный вид. Окружающие особняк деревья отбрасывали уродливые тени, что корчились и извивались, на сером полотне фасада. На открытом балконе второго этажа ветер раскачивал плетёное кресло-качалку, которое поскрипывало, подпевая завываниям и стонам деревьев. Лишь высокие узкие окна первого этажа горели мягким светом, создавая мнимый уют.
   Оглянувшись на дорогу, юноша задержал тревожный взгляд, словно раздумывал: не вернуться ли ему? Но куда? В прошлое? В жизнь, которой больше не существует, которая разрушилась, нет, умерла вместе с отцом.
   Он перебросил потрёпанный чемодан стянутый ремнями из руки в руку, взглянул на парадную дверь, прислушиваясь к голосам обитателей особняка (вряд ли их мог бы услышать кто-то кроме него) и внутренним ощущениям. Чувства подсказывали: в доме помимо прислуги, одна женщина, дед и трое детей, двое из которых мальчики. Князя Владимира, коему юноша приходиться племянником он не ощущал, отчего пришёл к выводу, что дядя в отъезде.
   Жителей особняка, расположенного в трёх километрах от маленького городка Оборска Ковенской губернии он хоть ни разу не видел, зато получал от семьи дяди поздравительные письма к рождеству, пасхе и прочим религиозным праздникам. В конце поздравления всегда стояло пять имён: самого дяди, его супруги и трёх детей, двоюродных братьев и сестры юноши.
   Данила, а именно так зовут парнишку, что топчется на крыльце особняка Арчеевых, прикрыл веки, тем самым обостряя чувства, силясь распознать особенности кузенов. Сосредоточился. Спустя минуту открыл глаза.
   — Право же, как чудесно! — прошептал он.
   Каждый из трёх детей обладал неким даром, необычной способностью; если верить чутью, не одной. Женщина же оказалась «пустой», о чём Данила мог догадаться, прибегнув исключительно к логике.
   Особенности эти скрыты от посторонних, хранятся семьёй в строгом секрете. Не нужно владеть чутьём Данилы, чтобы понять это. Любое проявление дара неподвластного человеческому разуму, приведёт окружающих в ужас. Свидетели необъяснимого, невероятного свершения окрестят Арчеевых «Дьявольским отродьем», и попытаются если не сжечь дом, то забросать камнями его жителей. Остановит ли их, титул князей рода Арчеевых? Напротив.
   Недаром отец Данилы, — священник приходской церкви Пресвятой Троицы, — избегал встреч с братом и его семьёй, однако сам был не из «простых». Знавший горе, что постигло племянников на собственном опыте, святой отец Кондрат, общением с кузенами опасался навредить сыну, которого, как он воображал не коснулась рука Лукавого. Свой собственный дар-проклятие он держал под контролем и, потому опасности для сына рядом с собой не видел. Дав себе зарок в отрочестве не прибегать к сверхчеловеческой силе, нарушил свою клятву лишь раз, и то во благо сыну, после чего раскаялся и до конца дней своих вымаливал у Бога прощения.
   Данила же при рождении награждённый бесполезным, по его мнению, даром — «чувствительность», дабы не расстраивать отца держал его в неведенье. Тем более особенность эта в глаза не бросалась, и за четырнадцать лет пригодилась лишь на прошлой неделе, когда на похороны отца приехал младший брат священника, Лука Александрович Арчеев.
   В дяде, как и в детях, что скрывались за мрачными стенами особняка, таилось по две особенности, а не одна как у Данилы и его отца. Плюс ко всему особенности родственников не были такими жалкими, как «чувствительность», что досталась юноше, отчего сердце его сдавил одни из смертных грехов — зависть.