Тайна Арчеевых

Часть Третья. Глава 7

   В маленьком однокомнатном номере Петербуржской гостиницы, где Лука Александрович дожидался брата князя Владимира Александровича кромешная темнота. На прикроватных столиках стоят восковые свечи в подсвечниках, но Лука Александрович их не зажигает. Не делает он этого не из-за маниакальной любви к темноте, не из-за желания застать брата врасплох встретив его чернотой комнаты— однако было бы интересно посмотреть на его недоумение — а лишь для того, чтобы вошедший в темный номер Владимир зажёг свечи сам, прибегнув к дару, который жаждет заполучить Лука Александрович.
   Он сидит на краю большой скрипучей кровати, положив ладони, на молодость и красоту которых обратил внимание Отец Кондрат на колени. Избегая лишних движений, он, замерев, слушает окружающую его тишину. Дыхание спокойное, сердечный ритм — равномерный. На бледном лице надменная улыбка — его визитная карточка. Он самодоволен, тщеславен, уверен в себе и будущем успехе. А разве может быть иначе?
   Вот заскрипели деревянные ступени лестницы ведущей во второй этаж гостиницы. Послышались тяжёлые, быстрые шаги, приближающиеся к двери номера, который он занял. Резкий стук в дверь.
   Лука Александрович не отвечает. Его улыбка становиться шире, видны белоснежные, ровные зубы. Во мраке комнаты улыбка напоминает оскал готовящегося к нападению волка.
   Короткая пауза, затем ещё один удар, после дверь отворяется. В её проёме возникает мужская, крепкая фигура, очерченная слабым светом коридора. Её очертания своей мощью и грузностью, напоминают монстра вытесанного из древнего утёса, повидавшего не одну морскую бурю, разбившего о свои края десятки кораблей.
   Мужчина в дверях на мгновение теряется.
   — Здравствуй брат, — произносит Лука Александрович.
   Его голос заставляет мужчину, этого грозного гиганта вздрогнуть.
   Лука Александрович ликует.
   Мужчина делает шаг в комнату, закрывает за собой дверь, отрезая тусклый искажённый прямоугольник света. Затем совершает самую большую ошибку в своей жизни — щелчком пальцев зажигает все свечи, которые находятся в комнате.
   — Об чём ты хотел говорить? — спрашивает Владимир Александрович, оглядывая невзрачный номер, наблюдая как брат поднимается с постели.
   Он сорок два года не видел брата, отчего молодое, едва ли не юношеское лицо, разглядывал с недоумением. Если бы не глаза, этот жёсткий взгляд, доставшийся от матери, он бы не признал в красивом молодом человеке родного брата.
   — О тебе. Об твоих детях. И об силе, которая в них кроется. — Улыбнулся Лука Александрович.
   — Не смей! — стиснул зубы Владимир Александрович. — Даже мысли не допускай об них. — Добродушные глаза его сверкнули гневом.
   — Мне они не нужны. Мне нужна их кровь… — он поторопился, заметив, как заиграли желваки брата, как сжались кулаки-кувалды. — …Немного крови.
   — Ты не получишь ни грамма! — прорычал Владимир Александрович. — Ни от меня, ни уж тем более от моих детей!
   Он развернулся, чтобы уйти, при этом собираясь хлопнуть дверью, когда Лука Александрович обратился к нему:
   — Постой брат.
   — А нечего мне тут делать. Не намерен выжидать…
   — Да неужто, думаешь, держать силой буду? — усмехнулся Лука Александрович. — Намерен идти, воля твоя. Вот только изволь письмецо забрать от Кондрата.
   — Какое письмо? — удивился Владимир Александрович.
   — Откуда ж мне знать? С нашей последней встречи просил передать, вот и передаю.
   Владимир Александрович вопросительно глядел на брата.
   Лука Александрович повернулся в пол оборота, указал рукою, на конверт, лежавший на краю кровати:
— Пойди, возьми.
   Владимир Александрович поглядел на конверт, затем устремил глаза, на брата силясь по выражению лица определить некий подвох, какую-то гадость задуманную Лукой Александровичем.
   Однако молодое, красивое лицо брата не выражало ничего. В чёрных глазах отражалось пламя свечей и только.
   Владимир Александрович заинтригованный содержанием письма Кондрата, каким-то непостижимым образом, попавшим в руки этого чудовища, в жилах которого текла кровь его отца и матери, допустил вторую роковую ошибку, приведшую к ужасной трагедии — прошёл в комнату, взял в руки конверт.
   Он успел только перевернуть его, чтоб посмотреть адресата, когда голос брата оказавшегося уже за спиной заставил обернуться:
   — Столько лет прошло…. Ты остался таким же глупцом!
   Губы Луки Александровича расплылись в широкую улыбку.  Злобно хохотнув, он щёлкнул пальцами, вызвав этим жестом огонь, пламя охватило весь номер, включая Владимира Александровича. Он вышел из номера. Прикрыв за собой дверь, поспешил прочь из гостиницы, прочь из города.
   В номере корчась от боли, пытаясь сначала внутренней силой погасить всегда послушное пламя, а после сбить его, упав на пол, страдал объятый огнём князь Владимир Александрович. Огонь перестал его слушаться. Пламя вспыхнуло так скоро, и горело настолько сильно, что вдруг лишившийся невероятного дара мужчина сгорел за считанные секунды, так и не поняв каким образом, живший в нём с рождения огонь пожрал его с той лёгкостью, с какой убивает соломинку.