Декларация независимости, или Чувства без названия

Глава 1. Необходимо выжить во что бы то ни стало

«Сон хорош, смерть лучше, но конечно
было бы лучше не рождаться вообще»
Генрих Хайн

Изабелла Свон

- Скоро у тебя будет возлюбленный, - мягкий голос моей матери прозвучал около меня. Не открывая глаз, что-то пробормотав, я отвернулась от нее. Вздохнув, она протянула руку и стала слегка поглаживать мои каштановые волосы. Несколько минут она сидела молча, и я чувствовала, как дрожат ее руки, слышала ее слегка прерывистое дыхание. С трудом она произнесла:
- Чарли скоро вернется, - она говорила шепотом, но услышав его имя, я вздрогнула. - Ты же знаешь, что случится, если он застанет тебя в постели, когда вернется.
- Может быть, это и к лучшему. Может он убьет меня и тогда все это, наконец, закончится, - пробормотала я.
Мама, услышав мои слова, разрыдалась, потеряв самообладание, которое она с таким трудом пыталась удержать. Громко вздохнув, я быстро пробормотала извинение, не желая расстраивать ее еще больше. Потянувшись, я села и посмотрела на нее. Она сидела на полу возле старого матраца, на котором мы спали.
Наша комната находилась на чердаке, в том самом сарае, в котором я родилась, к тому же он стоял недалеко от дома. По площади комнатка была приблизительно 10Х10 футов и около 6,5 футов в высоту. Комната, конечно, была маленькой, но в ней было большое, почти во всю стену, окно, именно оно зрительно увеличивало пространство.
Лицо у моей мамы было отекшим, по щекам текли слезы, а глаза были налиты кровью. Я хотела быстро отвести от нее взгляд, но не смогла.
Чарли Свон, человек, чья кровь текла по моим венам, чью ДНК я унаследовала, уехал в командировку две ночи назад, чтобы поговорить с «потенциальным покупателем». Он часто уезжал, объясняя это тем, что ему нужно как можно быстрее продать кое-какую недвижимость, но меня не проведешь. Он занимался торговлей людьми, а так же подделкой документов. Я точно знала, что он хочет продать на этот раз – меня. Неделю назад я подслушала его разговор с женой, они обсуждали меня. Она не выносила меня, и я подозреваю, что она просила, чтобы меня убили, но он вместо этого решил, что я буду продана. Он сказал, что может получить приличную сумму денег за меня, и что у него уже есть кто-то, кто хотел посмотреть меня. Вот этим утром он должен был вернуться.
Я была очень напугана. Я понятия не имела, что будет со мной в будущем, в какую ситуацию и к кому я попаду. Еще я никогда не расставалась со своей мамой, а именно это и пугало меня больше всего.
У меня не было большого жизненного опыта. Всю свою, пока еще не большую жизнь я провела в качестве собственности семьи Свон. У меня не было возможности общаться с кем-то помимо тех людей, с которыми я жила. Из своих сверстников я помню только одного человека, купленного Чарли в прошлом году. Она прожила здесь не больше недели, потом решилась на отчаянный шаг – бежать. Он поймал ее на дороге, в миле от дома, возвращал он ее, тянув за волосы. Он очень сильно избил ее, прямо у меня на глазах, а затем оставил посреди комнаты на несколько часов... умирать. А когда он, наконец, убрал ее тело, мне пришлось отмывать с пола кровь и убирать частички мяса и костей. Это было ужасно, меня рвало, а потом за это меня тоже побили.
Кроме Чарли и его отца, я фактически не общалась ни с одним человеком, ни с одним мужчиной. По крайней мере, я больше никого не могла вспомнить. В памяти о моем детстве не отложилось практически ничего. То ли просто мозг блокировал воспоминания, чтобы не травмировать меня лишний раз, то ли я не могла толком ничего вспомнить из-за постоянных побоев. Я не помнила ничего о своем отце Чарли, он редко был рядом, а если и приходил, то был холоден ко мне.
Все рабы здесь были женщинами, и когда в дом приезжали гости, нас запирали. Мы могли только слышать их голоса и видеть их через окно, но не было никакой возможности поговорить с ними. Единственные, у кого была возможность общаться с другими людьми, это те, кто работал в доме, прислуги. Но в их числе я была редко. Мужчины пугали меня, они все были неизвестные мне иностранцы. Были и мужчины, которые охраняли весь периметр участка, но возможности с ними пообщаться у меня не было. Единственными, кто, так или иначе, общался с охранниками, были те глупцы, которые пытались сбежать.
Они всегда были рядом, даже когда ты их не видел, они наблюдали за тобой. Они насмехались над нами, говорили, что сбежать незаметно возможно. Но никто не говорил, как и когда это можно сделать. Это была, своего рода, азартная игра с вашей жизнью на деньги, и мало кто решался пойти на такой риск. Те, кто все же решался на это, терпели неудачу.
- Я встаю, - пробормотала я. Поднявшись, я встала с матраца, подошла к шкафу, открыла ящик и взяла то, что лежало сверху. Платье, сшитое моей матерью, было порванным и старым, как впрочем, и вся моя остальная одежда.
Я надела бывшую когда-то белой рубашку, теперь она была вся в пятнах, и потрепанные джинсы. Они были очень изношены, с протертыми коленками. У меня не было обуви, не было никогда за все эти годы. От этого кожа на моих ногах была грубой и плотной. Если бы я наступила на гвоздь или вогнала бы его себе под ноготь, я бы, вероятно, ничего не почувствовала.
Мама взяла старую гребенку, подошла ко мне и попыталась расчесать мои спутанные волосы, заплести их. Но все это было бесполезно... у гребенки не было половины зубцов, а мои волосы не мешало бы очень хорошо вымыть. Через минуту она оставила это бесполезное занятие, взяла резинку и перетянула мои волосы в хвостик.
Вдруг я услышала звук приближающегося автомобиля. Мое сердце отчаянно забилось, я стояла на одном месте и не могла пошевелиться. Мама побежала во двор, посмотреть, что там. Ее глаза стали большими, в них читалась паника. Так же как и я, она понимала, что у меня остается мало времени, она знала, что задумал Чарли.
Автомобиль подъехал и остановился возле дома. Я услышала, как хлопнула дверца машины, прислушавшись, я пыталась понять, приехал ли Чарли один или с ним был еще кто-то.
- Он вернулся один, - с радостью в голосе сказала мама. Я громко и с облегчением выдохнула. Она повернулась ко мне, на ее лице сияла улыбка. Она быстро подошла ко мне и крепко обняла.
- Возможно, он передумал...
Я горько засмеялась.
- Да, наверное, ты права.
Вздохнув, она выпустила меня из своих объятий и взяла мою руку.
- Не оставляй надежду, Изабелла, - сказала она серьезно.
Я кивнула, чтобы успокоить ее. Она не должна была знать, что я перестала надеяться уже давным-давно, когда поняла, что мы существуем в совсем другом мире, далеком от того, в котором живут остальные, и о котором мы так мало знаем.
Мы решили пойти поприветствовать Чарли, прежде чем он сам найдет нас по приезду. Я быстро повернула голову и посмотрела на маму. На ее лице, так же как и на моем, читались страх и паника.
- Изабелла!!! – кричал Чарли, стоя возле дома, - быстро тащи свою задницу сюда!
Я находилась в шоке и была очень напугана. Моя мама попробовала улыбнуться, видимо, чтобы хоть как-то поддержать меня, но вместо улыбки на лице отразилась нечто больше похожее на гримасу.
- Иди, - мягко сказала она, выводя меня из комнаты. Мы спустились вниз по лестнице и вошли в заднюю часть дома.
Чарли стоял в холле и смотрел на дверь. Он услышал, что мы идем, и посмотрел в нашу сторону.
- Я звал тебя, Рене? – его острый тон не предвещал ничего хорошего.
Мама застыла на месте, глядя то на Чарли, то на меня.
- Я только подумала... - начала было она.
- Ты здесь не должна думать. Тащи свою задницу наверх, в комнату, с тобой я поговорю позже! – кроме резкости его голос был переполнен гневом.
Мама, нерешительно кивнув, попробовала отпустить мою руку, но я схватилась за ее руку еще сильнее. Она вздохнула и все-таки высвободила свои пальцы.
- Все будет хорошо, солнышко, не волнуйся. Только слушайся Чарли и веди себя достойно.
Я кивнула, а мама наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку, перед тем как она уйдет. Чарли бросил на меня резкий и недобрый взгляд, и я сделала несколько шагов ему навстречу. Я стояла и смотрела вниз, с опасением и страхом, закусив нижнюю губу, чтобы не потерять самообладание.
Входная дверь открылась, и я услышала мужчину, который что-то очень быстро говорил. Его голос был гладким и слегка мягким, что было полной противоположностью резкости Чарли. Я посмотрела на него, и у меня перехватило дыхание. Он был высокого роста, со светлыми волосами, которые были зачесаны назад. У него были искрящиеся голубые глаза. На нем был шикарный дорогой костюм; зашел он, разговаривая по мобильному телефону.
Он посмотрел на меня. Увидев, что я его пристально рассматриваю, он вопросительно поднял вверх брови. Я испугалась, вдруг моя реакция на него ему совсем не понравится. У Чарли была привычка наказывать нас, за то, что мы на него смотрим. Я засмущалась, мои щеки покраснели, и я снова опустила глаза, уставившись в пол.
Мужчина продолжал говорить по телефону, как я поняла, речь шла о некой отгрузке чего-то, проходящей где-то. Он так и не заговорил ни с Чарли, ни со мной, как будто нас вообще не было в комнате. Через несколько минут я все же посмотрела на Чарли, он стоял поперек комнаты, и казалось, он нервничает ничуть не меньше чем я. Я была в полном замешательстве, поскольку никогда прежде не видела его в таком состоянии. Чарли всегда держал все, в том числе и свои эмоции, под контролем. Но теперь... теперь он жутко нервничал. Он то и дело смотрел на светловолосого мужчину, и когда тот оборачивался и смотрел в его сторону, опускал глаза.
Мое самое большое опасение подтвердилось - Чарли боялся этого мужчину. Это было написано у него на лице. Впервые в жизни я узнала, что Чарли не самый могущественный и опасный человек.
Светловолосый мужчина, наконец, попрощался со своим невидимым собеседником, закрыл телефон и положил его в карман. Стояла полнейшая тишина, единственное, что я слышала, так это то, как кровь пульсировала в моих висках. Я стояла на одном месте, боясь пошевелиться.
- Она выглядит ужасно, - сказал мужчина, в его голосе я не услышала ничего кроме отвращения.
Мои глаза широко открылись от его слов. Мне часто приходилось выслушивать оскорбления от Чарли и от его жены, но я обычно не обращала на их слова никакого внимания. А вот слова незнакомца очень сильно задели меня.
- Я знаю, что она не самая хорошо выглядящая девушка... - начал Чарли, но незнакомец резко оборвал его.
- Я и не сказал, что она уродина, - произнес он резко. И Чарли тут же замолчал. – Но она действительно выглядит ужасно. У вас есть деньги, вы разве не можете позволить себе выделить несколько долларов, чтобы купить ребенку одежду и обувь? Господи! Как изранены ее ноги!
- Я, ммм... хорошо... - пробормотал Чарли.
Я посмотрела на светловолосого мужчину и увидела, что он пристально меня рассматривает. Наши глаза встретились, и легкая улыбка соскользнула с его губ. Спустя пару секунд я отвела взгляд, мне показалось неуместным, что я на него так долго смотрю. Так же я не могла отрицать, что его пристальный взгляд заставлял меня поволноваться.
- Сколько? – спросил он через мгновение.
- Хорошо, я надеялся продать ее за самую высокую цену... - сказал Чарли.
Светловолосый мужчина засмеялся.
- Высокую цену? А когда в последний раз девушка принимала ванну?
- Ну... может семьсот пятьдесят? – в заметно потухшем голосе Чарли все еще теплилась надежда. – Я думаю, она все еще девственница.
Мужчина молчал. Я несмела взглянуть на него, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Мое сердце дико забилось при упоминании о моей девственности и о мысли, что со мной мог в этом случае сделать мужчина. Единственными моими знаниями о сексе были только те, которые я слышала от местных женщин. Я не раз видела как Чарли занимался сексом с моей матерью, и слышала как она кричала и плакала после того от ужасного отвращения. Секс для меня был лишь ужасной формой наказания.
И снова стояла тишина. Я посмотрела на мужчину, и наши глаза снова встретились, он опять вопросительно поднял вверх брови. Я быстро отвела взгляд и снова начала покусывать нижнюю губу.
- Она не может даже посмотреть на меня. Как же она будет жить и работать в моем доме? – наконец произнес он, нарушая ненавистную тишину.
- Эй, девочка! – сказал Чарли резко.
Я подняла голову и посмотрела на светловолосого мужчину, смотрела ему прямо в глаза. Последней вещью, которой мне бы хотелось сделать, так это разозлить Чарли. Потому что, если он будет меня бить, то это будет самым сильным избиением за все время.
- Прости те меня Чарли... хозяин, - сказала я мягко.
Мужчина улыбнулся, продолжая смотреть на меня. Наконец он кивнул.
- В ней есть потенциал. Я дам вам пятьсот.
Чарли нахмурился.
- С ее возрастом и девственностью на аукционе я мог бы получить намного больше, - произнес он, в его голосе слышалось разочарование.
Я вздрогнула при упоминании об аукционе. От других девушек, которые были куплены на аукционах, я знала, что их покупают, чтобы сделать из них проституток и сексуальных рабынь, а покупатели и продавцы имели с этого очень большие деньги.
Светловолосый мужчина вновь улыбнулся.
- Возможно, вы бы могли продать ее подороже, но она не стоит даже той суммы, что я вам даю. Вы же знаете, для чего я хочу ее купить. А она, как вы сказали, не может ни читать, ни писать.
Услышав о чтении и письме, я подняла глаза. Чарли не подозревал, что я знаю кое-какие основы грамоты и письма. Другие рабы учили меня этому. Что знали сами, остальное я познавала в течение жизни. У жены была привычка смотреть телевизор с субтитрами, это мне очень помогало. Это было тайной, поскольку образованный раб был наиболее силен и даже опасен для своих хозяев.
- Она хорошо работает, может готовить и убирать, - бормотал Чарли, - послушная... Ее цена семьсот пятьдесят.
- Вы купили ее такой...избитой?
- Нет, она родилась здесь, но и никогда не пыталась бежать.
Я пребывала в полном замешательстве.
- Шестьсот пятьдесят, это мое последнее слово. Мне нужно будет приводить ее в порядок. У вас нет ничего, что должно быть у ребенка, и я не собираюсь переплачивать свои деньги за то, что не получу.
Чарли на мгновение замолчал.
- По рукам! – наконец сказал он, но все же он не был абсолютно счастлив... по нескольким причинам.
Я снова посмотрела на мужчину, он улыбнулся.
- Я вернусь завтра, с наличными. Помойте ее немного для меня, я беру ее не куда-нибудь, не для кого-нибудь, а для себя. Она должна хоть немного соответствовать элементарным нормам опрятности.
Чарли кивнул и протянул руку мужчине, видимо для рукопожатия. Пожав руку, мужчина достал из кармана телефон и набрал чей-то номер. Уже направляясь к выходу, он обернулся и спросил:
- Ребенок, как тебя зовут?
- Изабелла, - еле слышно ответила я.
- Прости? – он вопросительно приподнял бровь. Очевидно, он меня не расслышал.
- Меня зовут Изабелла, сэр, - сказала я уже громче.
Он улыбнулся, пристально посмотрел на меня, затем кивнул.
- Хорошо, с днем рождения, Изабелла!
- Спасибо, сэр, - ответила я, слегка удивленно.
Он был первым, кто поздравил меня с днем рождения. Даже моя мама не напоминала мне, что сегодня день моего рождения. Мы никогда его не праздновали. Ведь чем старше становится раб, тем он бесполезнее. А совсем уж ненужных рабов просто убивали. Мать всегда пыталась уберечь меня от этого. Она хотела, чтобы я как можно меньше знала об этом ужасном геноциде.
Он еще раз кивнул и направился к своему автомобилю. Я стояла не шелохнувшись. Чарли стоял в дверях и смотрел, как автомобиль мужчины удалялся по дороге на бешеной скорости. Затем он, громко вздохнув, повернулся ко мне. Я посмотрела на него и не увидела в его глазах ничего, кроме безжалостной ярости.
Он быстро подошел ко мне. Я была уверенна, что он ударит меня. И вот его рука с силой ударила меня по лицу. Я дотронулась рукой до своей щеки, боль так и жалила меня изнутри. Во рту я почувствовала горько-соленоватый вкус крови и поняла, что он разбил мне губу. Из глаз хлынули слезы, я попыталась отвернуться, чтобы он не видел как я плачу. Я жадно сглатывала кровь, ведь неизвестно, как отреагирует на это Чарли. Вид крови его всегда только раззадоривал. Он схватил меня за подбородок, провернул к себе, заставляя меня смотреть ему прямо в лицо.
- Тот человек очень властный и сильный. А ты выставила меня перед ним на посмешище! Ты слышишь меня?! – кричал он, находясь в нескольких дюймах от моего лица.
Я чувствовала в его дыхании запах алкоголя и табака, его слюни брызгали мне прямо в лицо.
- Да, хозяин Чарли, - прошептала я сквозь слезы.
Он вздохнул и толкнул меня. Я отпрянула назад, но к счастью мне хватило сил устоять на ногах.
- Иди на кухню, помоги приготовить завтрак. А я пока займусь делами с твоей матерью, - сказал он.
Я кивнула.
- Да, сэр.
Зайдя на кухню, я увидела, что рабыня Клара уже начала готовить завтрак. В ее обязанности входило готовить еду и выполнять разную работу по дому. Я часто вынуждена была помогать ей, но только когда в доме не было посторонних. Когда я вошла, она посмотрела на меня и печально улыбнулась.
- Ты в порядке? – спросила она с заботой.
Я кивнула, не сказав ни слова. Половина моего лица продолжала пульсировать, а по щекам текли слезы.
Взяв ложку, я подошла к печке и стала помешивать кипевшую в кастрюле пасту, которую Клара уже успела приготовить. Я закрыла глаза и затаила дыхание, когда услышала до ужаса знакомый и такой отвратительный звук. Комната Чарли находилась как раз этажом выше, над кухней. И нам было хорошо слышно, как спинка кровати ударялась о стену. Он насиловал мою мать... снова... Это был своеобразный способ наказания для нее, он обычно никогда не поднимал руку на нее, а наказывал таким вот способом.
Когда этот ужас закончился, они вместе спустились вниз. Чарли отправился в свой кабинет, а мама присоединилась к нам на кухне. Я увидела полоски на ее лице от ударов, а она улыбнулась мне, как бы говоря, чтобы я не переживала, что все хорошо.
После приготовления завтрака, я с мамой вышли на улицу, в сад. Мы ели только когда нам разрешат, случалось это обычно один раз в день, ближе к ночи, когда Чарли и его жена поужинают.
Я опустилась на четвереньки и стала выдергивать сорняки. За этим занятием я всегда и проводила большую часть времени. Мы жили в Фениксе, штат Аризона. Это был один из самых засушливых и жарких районов страны. Поэтому моя кожа очень быстро загорала под палящими лучами солнца.
Жена Чарли вернулась после недолгого отсутствия. Припарковав свой красный автомобиль, она вошла в дом. Она была настоящей стервой. Ей было всего двадцать два года. У нее была привычка издеваться надо мной, просто так, для развлечения. Но, несомненно, моей маме доставалось еще больше, когда ее не было дома.
Мама говорила, что они очень любили друг друга, но со временем их брак превратился в нечто скучное и обыденное. Я, конечно, не была экспертом в отношениях, но я точно знаю, что то, как они живут, мало похоже на любовь. Они часто кричали друг на друга, были все время чем-то недовольны. Все это вряд ли назовешь любовью.
Что же все-таки я знала о любви? Я точно знала, что меня любит моя мама, а я люблю ее. Это были самые настоящие глубокие чувства, без притворства и лжи. Ты жертвуешь собой, чтобы выжили твои близкие. Ты пойдешь на все, даже на смерть, лишь бы жили дорогие и любимые для тебя люди.
А еще нужно помнить, что у себя самого ты тоже есть, нужно считаться и с собой, со своими желаниями и потребностями. Я, конечно, не была уверенна, но предполагала, что любовь очень романтична. И у меня не было никакого желания испытывать это чувство. Испытывая такую любовь, я бы оказалась уязвимой. А уязвимость, как известно, ни к чему хорошему не приведет.
Мама максимально пыталась оградить меня от всякого рода неприятностей. Иногда я чувствовала, что обременяю ее, и задавала себе вопрос, что не лучше было бы, если бы я вообще никогда не появилась на свет. Я никогда не говорила об этом вслух, зная, что она никогда не согласится со мной и будет утверждать, что я очень многое для нее значу и что я самое драгоценное, что есть у нее на этом свете.
Я понятия не имела, что будет со мной дальше, возможно, я просо найду свою смерть. Но, по крайней мере, мама больше не будет нести груз ответственности за меня на своих плечах.
Спустя несколько минут жена Чарли вышла из дома и направилась в сад. Она остановилась в нескольких шагах от нас и ослепительно улыбнулась.
- Я слышала, что сегодня тебя продали семье Калленов, - произнесла она самодовольным голосом.
Я посмотрела на нее и увидела, что ее улыбка стала зловещей.
- Это не решение проблем, ведь ты не достаточно хороша для них, - сказала она и засмеялась. Затем она повернулась и ушла обратно в дом.
Мое сердце бешено билось в груди, я посмотрела на маму, которая рассеяно выдергивала сорняки. И, казалось, она была потрясена.
- Ты знаешь, кто они? – поинтересовалась спустя несколько минут молчания.
Мама вздохнув, остановилась и села на колени.
- Я слышала, у них властная и сильная семья. Практически целая преступная организация. Они не те, с кем следует встречаться, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Я кивнула, понимая, почему Чарли так нервничал в присутствии того светловолосого мужчины. Он казался хорошим, но в то же время в нем было нечто пугающее.
- Все будет хорошо, - наконец сказала мама и вернулась к работе. – Ты сильная, ты всегда была сильной. Ты переживешь это. Правда... должно же быть что-то лучшее в твоей жизни, чем это место.
Мы работали в полной тишине, думая каждая о своем. Вдруг дверь черного хода в доме открылась, Чарли и его жена приказали:
- Рене, веди Изабеллу в дом и вымой ее хорошенько!
Мама встала и протянула мне свою руку. Я встала, и мы медленно пошли к дому. Я опустила голову, чтобы не встретиться взглядом с Чарли или его женой, когда мы проходили мимо них. Когда мы уже почти прошли рядом, жена Чарли вдруг выставила вперед свою ногу. Я споткнулась и полетела вперед, я закрыла глаза и выставила перед собой руки, чтобы хоть как-то смягчить падение. Я приземлилась на четвереньки и почувствовала сильнейшую боль. Я посмотрела на свои руки и колени, кожа на них была содрана о гравий. Штанина на правой ноге окрасилась кровавой полосой.
- Ты испачкала мои ботинки! – сузив глаза, жена Чарли глумилась надо мной.
- Простите, хозяйка, - произнесла я мягко.
Жена Чарли захихикала, но Чарли простонал.
- Вымой ее хорошенько, - обратился он к моей матери.
Мы поднялись по лестнице к ванной, предназначенной для слуг. Мама стала наполнять бадью водой, пока я скидывала все свою одежду прочь. Я села в бадью и зашипела от боли. Горячая вода больно пощипывала мою чувствительную кожу, а содранные коленки просто полыхали.
Я запрокинула голову назад. Мама, взяв шампунь и налив его на свои руки, стала нежно массировать мою голову. Я закрыла глаза, чувствуя ее заботливые нежные прикосновения. Я понимала, что это, возможно, одно из последних мгновений, которые я провожу с матерью, поэтому я наслаждалась каждой секундой данного нам времени. Я не знала, куда меня отправят, и что я буду делать, но я была уверенна, что все плохое останется позади.