Декларация независимости, или Чувства без названия

Глава 35. Центр твоего существа. Часть II

Мы вышли из магазина, она оглянулась и быстро скользнула по нему взглядом. Я не упустил легкую ухмылку, мелькнувшую на ее губах, когда она снова взглянула на белье. Да, у моей девушки определенно есть перспективы в этом отделе.

Мы немного побродили по магазинам, и Изабелла подбежала к оформленной в рамку фотографии Тинкербелл из балета «Питер Пэн». Ее лицо прояснилось, и она сразу же схватила его для Элис. Мне пришлось признаться, что это был отличный выбор, потому что Элис обожала балерин, поскольку она была одной из них, когда была помладше, ну и, конечно, Элис и сама была как гребаная маленькая фея.

Мы проходили мимо магазина игрушек, когда Изабелла заметила в витрине BMW с дистанционным управлением. Она остановилась и повернулась ко мне, в ожидании вскидывая бровки. Я взглянул на нее и ухмыльнулся, увидев, что это была точная копия гребаной машины, которую водит Розали. Я усмехнулся и потащил ее в магазин, потому что это был идеальный подарок для Роуз. Моя девочка вовсе не нуждалась в моей помощи – она и сама прекрасно справляется с выбором подарков.

После того, как и с этим было покончено, я пересек весь магазин, чтобы просмотреть нефритовые фигурки в попытке выбрать какую-нибудь для Эсме. Я знал, что она их коллекционирует, так как видел их раньше по всему дому. Я как раз разглядывал их, когда Белла начала смеяться. Она, улыбаясь, указала на льва.

- Мне нравится лев. Он напоминает мне о твоих волосах, - игриво сказала она. Я закатил глаза, но взял льва.

- Да, я знаю, мне нужно, черт возьми, подстричься, - пробормотал я. И подошел к прилавку, чтобы заплатить за статуэтку, а Изабелла все продолжала смеяться. Я схватил сумку, мы вышли из магазина. Я зашагал дальше по торговому центру, но Изабелла замешкалась. Я остановился и обернулся, чтобы взглянуть на нее, она улыбнулась мне. Подошла и, сняв с меня кепку, провела рукой по моим растрепанным волосам. Она засмеялась и привстала на цыпочки, ее лицо светилось от счастья. Я улыбнулся, потому что было нахрен невозможно не улыбаться, когда она была так счастлива, и наклонился к ней. Она неистово поцеловала меня, чертовски ошеломив меня, потому что мы были на публике, и отстранилась лишь через минуту. Она все еще хихикала, это звучало так беспечно.

- Я люблю твои волосы, у них есть характер, - сказала она. Я улыбнулся, забрал у нее бейсболку и водрузил ее на место. Протянул руку и прочертил по ее губам кончиками пальцев.

- Да? Спасибо, - сказал я. – Ну, ты уже готова уйти отсюда? Все эти люди заставляют меня испытывать гребаную клаустрофобию, а мои проклятые ноги начинают болеть.

Она улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Я был потрясен, что она больше не паниковала из-за большого количества людей, находящихся сейчас здесь. Наконец, она кивнула. - Да, я готова. Но, хм-м... я ведь должна выбрать что-нибудь и для твоего отца? - спросила она. Я отрицательно покачал головой, а она нахмурилась. - Не будет это проявлением неуважения?

Я вздохнул. – Нет, он ничего не ждет, - сказал я, пожав плечами. Я не видел в этом никакой проблемы, но она просто стояла и смотрела на меня.

- И все же... я думаю, что должна, - сказала она. Я застонал, но кивнул.

- Прекрасно, просто возьми для него какой-нибудь гребаный галстук или еще что-нибудь, - пробормотал я. Она кивнула, и мы снова зашагали по торговому центру. Я привел ее в магазин, где она выбрала зеленый галстук из итальянского шелка от Сальваторе Феррагамо, который, как я вынужден был признать, был офигенно хорошим подарком. Я заплатил и потянул ее прочь из магазина, но замер и застонал. - Черт, малыш, мы забыли про твое пальто.

Она выглядела удивленной, очевидно, тоже забыв об этом. Мы снова изменили направление движения и остановились возле Гэп. Я не был большим поклонником Гэп, но знал, что там точно есть пальто для нее. Она выбрала бежевую парку (Прим. пер.: удлиненная утепленная куртка с капюшоном), и мы простояли в очереди целых двадцать проклятых минут, прежде чем я смог заплатить за него. Мы вышли из магазина и, наконец, я повернулся к ней, изогнув бровь. – Теперь-то мы закончили? - спросил я. Она улыбнулась и кивнула, это заставило меня вздохнуть с облегчением. После всего этого мне нужна еще одна гребаная порция алкоголя. Или, может быть, косяк. Что-то, чтобы успокоить проклятые нервы.

Мы направились к машине, я отпер дверь и помог ей сесть. Я бросил сумки в багажник и, забравшись на сидение, завел машину и тронулся. Движение было затруднено, что бесило меня, потому что я ненавидел ехать медленно или просто сидеть в машине. Я крепко вцепился в руль, раздраженный, мое терпение начинало иссякать. Я делал глубокие вдохи, потому что у нас был хороший день, и я не хотел срываться, чтобы испортить ей впечатление о нем. Она вела себя практически нормально, была такой беззаботной и счастливой, и мне не стоило становиться мудаком безо всяких причин, просто потому что какой-то чертов идиот в огромном фургоне с охеренным количеством детей не может, мать его, проехать десять футов без того, чтобы без необходимости не нажать на гребаные тормоза.

Кому нужны такие чертовски огромные средства передвижения? Клянусь, он больше похож на автобус, чем на что-либо иное, сколько детей нахрен нужно одному человеку? Ну ладно, признаюсь, я вел себя как мудак, потому что был раздражен, но ничего не мог с этим поделать. Ведь всего лишь на прошлой неделе я сказал Изабелле, что если она захочет, у нее будет большая семья, и я на самом деле имел в виду это дерьмо. Честно говоря, я никогда даже не думал о том, что у меня могут быть дети. Считал, что состарюсь и умру без наследника, поскольку так было бы лучше, чем произвести на этот мир второго такого же мудака, как я. Но Изабелла была чертовски хорошей, она обладала прекрасной душой, поэтому, возможно, это перевесит мои, безусловно, поганые гены в произведенном нами на свет потомстве. И я мог представить ее с кучей детишек, маленькими рыжеволосыми негодяями, похожими на меня, и маленькими красавицами, как и она сама, все миленькие и все засранцы. Большой дом, наполненный хорошими и плохими, уравновешивающими друг друга. Мы могли бы рожать детей один за другим, как это делала моя мама, потому что она всегда хотела иметь большую семью. Я не знаю, почему она остановилась после меня, папа говорил, что она хотела иметь, по крайней мере, еще полдюжины. Ведь мы же по-любому могли себе это позволить. Так что у нас может быть так много детей, сколько захочет Изабелла. Мы можем стать этими проклятыми последователями семейки Даггар (Прим. пер.: Американская семья, проживающая в городке Роджерс, штата Арканзас. Джим и Мишель женаты с 1984 года, занимаются торговлей недвижимостью. На сегодняшний день у них уже 19 детей: 10 сыновей и 9 дочерей (последняя, Джози, появилась на свет в январе 2010). Вся семья снимается в телешоу канала TLC) и беременеть каждый гребаный год. Но я знаю точно, что ничего из этого никогда, черт возьми, не случится, если этот сраный фургон перед нами не уберется, мать его, с моего пути.

- Ты в порядке? - тихо спросила Изабелла немного погодя. Я взглянул на нее и приклеил улыбку на свое гребаное лицо, чтобы скрыть свой необоснованный гнев, но ее это не убедило. Она поглядывала на меня скептически.

- А почему я должен быть не в порядке? - спросил я.

Она вздохнула. - Ты скрежещешь зубами, а ты обычно делаешь это, когда чем-то раздражен.

- Я так делаю? - спросил я с удивлением. Она кивнула.

- Когда я делаю что-то, что ты считаешь раздражающим, ты начинаешь скрипеть зубами, и я подозреваю, что это для того, чтобы сдержать себя и не ляпнуть чего-нибудь, - тихо сказала она. Я улыбнулся, на этот раз более искренне, и убрал руку от рулевого колеса. Я протянул ее к Белле и схватил ее за руку, сцепив наши пальцы и положив их ей на бедро.

- Я не отдавал себе отчета в том, что делал такое вот дерьмо. Но да, в последнее время я нередко пытался контролировать свой гнев, потому что знаю, что срываюсь из-за всякой ерунды. Как и сейчас, я чертовски близок к тому, чтобы нахрен наорать на этот фургон перед нами, но ведь это вовсе не их гребаная вина. Перед ними тоже маячит машина. Ты не сделала ничего плохого, я провел с тобой потрясный день, - сказал я. Она улыбнулась, слегка кивнув головой.

- У меня тоже был хороший день, - тихо сказала она, отворачивая голову и глядя в окно. Я взглянул на часы и увидел, что было уже шесть вечера, а это означает, что мы пробыли в этом проклятом торговом центре целых восемь часов.

- Ты еще не голодна? Мы можем остановиться где-нибудь по дороге домой. Мне в любом случае нужно заскочить в Порт-Анджелес, - предложил я. Она покачала головой.

- Нет, но спасибо, - сказала она. Я кивнул и вернул свое внимание на дорогу, снова досадуя на то, что мы нихрена не двигались.

Я начал небрежно болтать о всякой фигне, стараясь не обращать внимания на пробку, а Изабелла сделала все, чтобы отвлечь меня. Мы, наконец, тронулись, и я поехал через город в сторону парома. Мы поднялись на борт и на этот раз вышли из машины, так как за день она немного нагрелась. Мы бродили по палубе, Изабелла с изумлением наблюдала за течением, а я лишь обернул вокруг нее свои руки и просто обнимал ее. Как только добрались до берега, мы забрались в машину.

Дорога до Порт-Анджелеса показалась относительно быстрой, несмотря на расстояние. Я остановился напротив старого кирпичного дома и выключил зажигание. И вздохнул, раздумывая. – Тебе, наверное, лучше подождать здесь, я не хочу, чтобы ты заходила туда, - сказал я. Ее лоб избороздили морщинки, она с недоумением уставилась на меня.

- Что это за место? - спросила она. Я смущенно улыбнулся.

- Это... ну, это то место, где я беру все плохое дерьмо, с которым ты не хочешь иметь дело. Я не знаю, как ты это называешь. Но я получаю все дерьмо с черного рынка у этих ребят, мне нужно забрать подарок для отца, - сказал я. - Я всего на пару минут.

Она неуверенно кивнула, а я потянулся, чтобы открыть бардачок. Достал оттуда конверт и закрыл его, наклонившись и чмокнув Изабеллу кратким поцелуем. Я вышел и закрыл за собой двери, тем самым заперев ее внутри. Район был относительно безопасным, несмотря на то, что сам дом был одним из наиболее опасных во всем городе, так что я знал, что в чертовой машине она будет в большей безопасности, чем в доме. Я засунул конверт в пальто, подошел к двери и легонько постучал, стараясь не колотить в нее как проклятые полицейские, чтобы не вызвать у них паранойю. Входная дверь открылась через мгновение, и парень подозрительно разглядывал меня, перед тем как отступить и впустить. Я прошел по коридору в направлении просторной комнаты. В ней находился мужик, который посмотрел на меня и улыбнулся.

- Аа-а, юный мистер Каллен, я несколько удивлен, что ты здесь. Я уже было решил, что ты передумал, - сказал он. Я хмыкнул.

- Когда это я изменял свои решения? - спросил я. Он засмеялся, покачав головой.

- Никогда, - сказал он. Я кивнул, а он встал и вышел из комнаты. Я остался стоять и огляделся по сторонам. В доме находились несколько мужчин, все они были вооружены и не скрывали этого. Все они были жестокими засранцами, ни у одного из них не было ни одной сострадательной кости во всем поганом теле.

Мужик вернулся уже через пару мгновений, неся с собой массивную пушку. Это был M1 Garand (Прим. пер.: американская самозарядная винтовка. Стала первой, принятой на вооружение в качестве основного оружия пехоты. Надёжная и точная, она служила войскам США во Второй мировой и войне в Корее. Garand до сих пор популярен как спортивное оружие, калибр патрона 7,62, прицельная дальность 550м), военная версия, вторая модификация, превосходный экземпляр в коллекцию. Когда речь заходила о военных винтовках, то, по мнению моего отца, она была лучшей из лучших. Ее можно приобрести и по правительственной лицензии, но заявления по данному конкретному оружию всегда притормаживаются не менее чем на один год, было не так легко получить подтверждение Гражданской программы по стрелковой подготовке, особенно если ты подозреваешься в причастности к мафии. Несколько лет назад в Чикаго у моего отца уже была одна такая винтовка, но она была изъята АТФ и так и не вернулась.

Он протянул ее мне, я быстро осмотрел ее и кивнул головой. Запустил руку в карман пальто, вытащил из него конверт и подал ему. Он открыл его, вынул из него наличные, пересчитал их, чтобы убедиться, что в нем все условленные шесть тысяч долларов.

- Мой самый любимый клиент, - сказал он, улыбаясь. Затем ушел в смежную комнату и вышел из нее с длинным ящиком, в который положил винтовку. Он бросил туда же несколько патронов и, передав мне ящик, протянул свою руку. Я сухо пожал ее и кивнул.

- С вами приятно иметь дело, - сказал я. Повернулся и быстро вышел из дома, практически сбежав по ступенькам крыльца, чтобы поскорее добраться до машины. Я открыл багажник и сунул в него коробку, затем разблокировал двери и забрался в машину. Изабелла вопросительно посмотрела на меня, очевидно, испытывая любопытство, что же я оттуда вынес, и я смущенно улыбнулся. - Это оружие.

Она понимающе кивнула и повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Я завел машину и, отъехав от тротуара, поспешил домой.

Когда мы приехали, уже стемнело и стало даже холоднее, чем было сегодня утром. Мы вышли из машины, я открыл багажник и начал вынимать оттуда пакеты. Изабелла подошла ко мне, чтобы помочь, но я сказал ей немедленно идти внутрь, потому что было дьявольски холодно, и я не хотел, чтобы она заболела. Она поднялась на крыльцо и открыла дверь, держа ее открытой для меня. Я бросил сумки в прихожую и запер машину. Потом вошел внутрь и мы потащили мешки ко мне в комнату.

Изабелла стащила пальто, в которое она была одета, осторожно села на край кровати. Я стянул свое и бросил его в сторону шкафа, но оно упало на пол. Я увидел, что уголки ее губ слегка дернулись вверх и застонал. Подошел и поднял пальто, затем схватил вешалку и повесил его. Я протянул руку, и она подала мне второе пальто, которое я тоже повесил.

- Теперь счастлива? - спросил я. Она улыбнулась.

- Я и не была несчастна, Эдвард, - сказала она, ее голосок был сладким и звучал с придыханием и намеком на веселье. Я закатил глаза и подошел к ней, заключив в свои объятия. И мгновенно наклонился к ее шее, пробуя на вкус ее восхитительную плоть. Она застонала и отклонила голову в сторону, чтобы мне было удобнее. Протянув руку, она схватила мою кепку, сняла ее и метнула через всю комнату. Я засмеялся и оторвался от ее шеи.

- Почему ты, черт возьми, можешь разбрасывать вещи по комнате, а я не могу? - спросил я. Она улыбнулась и пожала плечами.

- Я не знаю, о чем ты говоришь, - сказала она игриво. Я закатил глаза и потащил ее обратно, взял на руки и бросил на кровать. Она засмеялась и скинула туфли, позволив им с глухим стуком упасть на пол. Я тоже скинул свои и залез на кровать, склонился над ней и целовал ее краткими поцелуями, пока не рухнул рядом, потому что мои конечности устали.

- Боже, я вымотался так, что не могу даже целоваться, - сказал я. Тело мое чертовски устало, веки отяжелели из-за недостатка сна этой ночью. Изабелла вздохнула и перекатилась на бок.

- Я... - начала она, но тут же из ее рта вырвался чертовски большой зевок. Я засмеялся и подтянул ее к себе, крепко обхватив руками.

- Я знаю, малышка, я тоже, - сказал я. – Давай-ка спать. - Я закрыл глаза, а она прижалась ко мне, промычав что-то.

- Мне нужно пойти в свою комнату и переодеться, - прошептала она. Я застонал.

- Нет, не нужно, ты не можешь оставить меня, - сказал я, по-дурацки надув губы. Мне было очень удобно рядом с ней, я не хотел двигаться. Она рассмеялась.

- Я уйду всего на несколько минут, - ответила она. Я покачал головой.

- Но я буду скучать по тебе, - сказал я, понимая, что ною, как маленькая сучка, но мне было все равно. Я не хотел, чтобы она шевелилась. Она была чертовски теплой и уютной.

Она засмеялась еще сильнее. - Но эти джинсы такие неудобные, - сказала она.

- Так сними их, - сказал я. Она вздохнула.

- А рубашка? Она предназначена вовсе не для сна.

- Сними ее тоже, - сказал я без промедления.

- Как насчет света?

- А что с ним? Ты всегда спишь при свете, - пробормотал я. Она призналась мне, что когда спала с включенным светом, она не чувствовала себя такой одинокой, такой брошенной, однако больше она, черт возьми, не нуждалась в этом, так как была со мной.

Некоторое время она молчала, все глубже вжимаясь в меня. Я улыбнулся, зная, что она была чертовски уступчивой.

- У тебя на все готов ответ, не так ли? - пробормотала она чуть погодя. Я усмехнулся.

- Ты же знаешь, что так и есть, - сказал я. Она вздохнула и отстранилась от меня. Я тут же открыл глаза, подумав, что, может, она все же собирается уйти. На самом деле это не было такой уж большой проблемой, и я просто вел себя как мудак. - Ты можешь пойти и переодеться, Белла. Я буду здесь, - сказал я, не желая, чтобы ей, черт возьми, было неудобно. Она посмотрела на меня и улыбнулась, опустила руки и схватилась за полы своей рубашки. Она потянула вверх, открывая свой черный кружевной бюстгальтер. Я зарычал при виде его, а она рассмеялась.

- Я знаю, что могу пойти и переодеться, - сказала она, бросая рубашку на пол. Она легла рядом со мной, расстегнула пуговицу и молнию на джинсах, чуть приподнялась, чтобы спустить их со своей попки. Она задрала вверх ноги и, стащив джинсы, бросила их на пол. Я смотрел на нее с изумлением, потрясенный тем, что она действительно сделала это. Я позволил своим глазам задержаться на ее теле, чувствуя, что мой член затвердел.

- Боже, как ты красива, - сказал я, проведя рукой по ее животу. Засунув пальцы под чашки ее лифчика, я тут же нащупал ее затвердевшие соски. Она судорожно вздохнула, а я повернулся, собираясь поцеловать ее, но она отпрянула от меня и захихикала.

- Я думала, что ты слишком устал, чтобы целоваться, Эдвард, - сказала она. Я застонал.

- И я так думал, но потом ты взяла и разделась при мне. Ты не можете всерьез рассчитывать на то, что я стану держать свои руки при себе, когда на тебе надето только это, - сказал я. Она снова засмеялась.

- Ты сам сказал мне сделать это, - сказала она. Я вздохнул и закатил глаза.

- Я знаю, но, проклятье, я вроде как и не ожидал этого от тебя. Ты становишься ужасно смелой, tesoro, - сказал я. - Но да, ты права. Никаких прикосновений, я понял.

Я расстегнул пряжку на ремне и снял его, бросив на пол. Затем расстегнул штаны и стащил их, также позволив им упасть на пол. Я сел, стянул с себя рубашку и отбросил ее в сторону, оставив на себе лишь боксеры. Встал с кровати, подошел к выключателю и щелкнул им – свет погас. Я вернулся и со стоном повалился в кровать.

Изабелла хихикнула и снова прижалась ко мне. - Ты можешь прикасаться ко мне, - тихо сказала она. Я вздохнул, сжимая ее.

- Я знаю. Но я действительно устал, - сказал я, закрывая глаза. Она рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней, потому что понял, что мы только что с легкостью прошли через все это дерьмо.

Я быстро погрузился в глубокий сон без сновидений. И проснулся, когда комната была частично залита светом. Взглянув на будильник, отметил, что было уже почти одиннадцать часов утра. Я услышал, что Изабелла забормотала и, посмотрев на нее, увидел, что глаза у нее открыты. Она заметила, что я смотрю на нее и сонно улыбнулась.

- Доброе утро, - пробормотала она. Я улыбнулся, перекатился к ней и легонько чмокнул в кончик носа.

- Доброе утро и тебе, спящая красавица, - сказал я тихо. Она захихикала и выпрямилась, чтобы сесть. Я вылез из постели и потянулся. - Мне нужно принять душ.

Она вздохнула. - Мне тоже, - сказала она, вставая. Она начала собирать свою одежду, а я стоял в стороне, наблюдая за ней, буквально завороженный тем, как на ее попке появились впадинки, когда она выпрямилась, а на животе - складочки, когда она наклонилась. Это было незначительным дерьмом, но никогда раньше я этого дерьма не замечал. Подобрав свою одежду, она быстро пробежала через коридор.

Я пошел в ванную комнату и снял свои боксеры, включил горячую воду и встал под струю. Я быстро вымыл тело, помыв также и волосы. Мой член был твердым, и я размышлял в течение минуты, после чего прислонился к стенке душевой кабинки и обхватил его рукой. Несколько раз погладив его, я застонал и закрыл глаза. Напряжение стало возрастать почти сразу, и я стал поглаживать все быстрее, обхватив его еще крепче. Прошло всего несколько минут, как я добрался до кульминации, колени дрогнули, когда я почувствовал взрыв. Я изливался, стиснув зубы, чтобы сохранить эту проклятую тишину, а все мое тело сотрясалось. Я быстро ополоснулся и закрыл воду, чувствуя себя намного лучше после получения этой разрядки.

Да, я, черт возьми, все еще ежедневно мастурбировал, иногда по нескольку раз. Мой сексуальный аппетит постоянно выбивался из-под контроля, и моя девушка не могла этого изменить, даже когда она дрочила мне.

Боже, как только я подумал о том, как она дрочит мне, как мой член снова возбудился. От ощущения ее маленькой ручки, обхватившей его, от ее невинных гребаных движений. Я клянусь, что это был лучший хренов оргазм в моей жизни. Поначалу она была немного напугана, но придала лицу выражение храбрости, очевидно, черт возьми, она была полна решимости доставить мне удовольствие. Это было мило, и я должен был воздать ей сторицей. Моя девушка обладала сильной волей и была очень решительной. У меня не было сомнений, что если Изабелла Свон вобьет что-то себе в голову, то она обязательно добьется успеха в этом.

С тех пор она больше не прикасалась ко мне, но память об этом плавила мои гребаные мозги. Чтобы быть до конца честным, я ведь тоже не дотрагивался до нее, хоть мне и хотелось, а все лишь потому, что не желал, чтобы секс между нами превратился в дерьмо, и чтобы он стал просто частью повседневной жизни или чего-то в этом роде. В основном я не хотел, чтобы она, черт побери, думала, что из-за того, что она каждую ночь спит в моей постели, ей придется каждый раз доводить меня до эякуляции.

Так что да, я все еще прибегал к самоудовлетворению в этом проклятом душе, пытаясь сохранить тонкую грань близости с ней, чтобы она продолжала чувствовать себя комфортно, находясь так физически близко ко мне.

Я оделся, а немного погодя Изабелла забрела обратно в мою комнату, вся такая посвежевшая и чистая, пахла она чертовски фантастично. Я не удержался и зарылся носом в ее шею, слегка покусав мочку ее уха, раз уж она была такой вкусной. Мы позавтракали на кухне и немного поболтали с моими братьями, а потом заперлись в моей спальне, чтобы упаковать подарки. Она явно еще никогда в своей жизни ничего не заворачивала, потому что была проклятой перфекционисткой и смотрела на это, как на какую-то сложную головоломку, которую пыталась решить. Я не удержался и несколько раз засмеялся над ней, когда ее лицо сосредоточенно хмурилось, когда она начинала тщательную складывать дурацкую бумагу. Сам я просто оборачивал это дерьмо вокруг подарка, чтобы его не было видно, и скреплял бумагу так, чтобы она держалась. И я привык использовать весь рулон чертовой ленты, чтобы им, скорее всего, потребовался проклятый нож, чтобы снять ее.

После того, как подарки были завернуты, мы пообедали и вернулись в мою комнату, чтобы посмотреть фильм. Около пяти часов вечера я вздохнул и встал, выключая телевизор. Я взглянул на Изабеллу, она скептически меня разглядывала. Мои нервы были слегка на пределе, внутри себя я чувствовал беспокойство, грозящее взять надо мной верх, потому что я знал, что Эсме с отцом будут здесь с минуты на минуту.

- Моя тетя скоро будет здесь, - сказал я тихо. Мгновение она смотрела на меня, а потом кивнула головой и улыбнулась.

- Мы должны спуститься вниз? - тихо спросила она. Я глазел на нее некоторое время и тоже кивнул.

- Да, скорее всего, должны. Просто расслабься, хорошо? Эсме милая, - сказала я, пытаясь снова ее успокоить. Она кивнула и встала, чуть нервно поправляя на себе одежду. Я вышел из спальни, она последовала за мной, и мы тихонько спустились вниз по лестнице. Когда мы оказались в гостиной, я услышал, что телевизор был включен, и мы вошли туда. Джаспер и Эмметт посмотрели на нас, улыбаясь, и я плюхнулся на противоположный от Джаспера конец дивана. Изабелла колебалась, но подошла и села строго между Джаспером и мной.

Мы сидели кружком и, беспечно болтая, смотрели "Убить Билла". Изабелла смотрела его внимательно, но на ее лице застыло выражение замешательства, она явно не имела ни малейшего понятия, о чем там идет речь. Примерно через сорок пять минут я услышал, как к крыльцу подъехал автомобиль, краем глаза заметив, что Изабелла слегка напряглась, очевидно, тоже услышав это.

Я протянул руку и положил ее Изабелле на колено в попытке слегка его сжать, стараясь приободрить ее, но, видимо, она была на грани паники гораздо больше, чем я ожидал, потому что она завизжала и подпрыгнула. Я замер, а Джаспер и Эмметт посмотрели на нас с недоумением. Я помотал головой и стрельнул в них взглядом, в котором отчетливо читалось, чтобы они не вздумали ни о чем спрашивать, и они благоразумно сохраняли молчание.

Входная дверь отворилась, и я сразу же услышал голос отца, вслед за которым раздался и очаровательный теплый нежный смех. Джаспер и Эмметт тут же оживились, вскакивая. Я услышал, как дверь закрылась, они оба направились прямо в гостиную, разговаривая и смеясь. Мое ожидание росло с каждым шагом, который они делали, так как я, б...ь, любил свою тетю и чертовски скучал по ней, но я видел, что с каждым их шагом росла и тревога Изабеллы.

Я поднял взгляд наверх, когда они подошли, и ухмыльнулся в тот момент, когда мой взгляд упал на Эсме. Джаспер и Эмметт практически сбили ее с ног, пытаясь заключить в объятия, зажав ее маленькое тельце между собой. Эсме была не совсем маленьким человеком, где-то около ста шестидесяти восьми сантиметров, но она была стройной и выглядела очень слабой. Ее лицо имело форму сердца, а волосы были мягкого золотисто-коричневого цвета, почти карамельного оттенка, теплые карие глаза завершали образ. Внешне она была совсем не похожа на моего отца, потому что он выглядел как его мать, а она пошла в их отца. Я думаю, что это типа нас с Джаспером - некоторым людям кажется, что мы даже не родственники, поскольку мы похожи на разных родителей. В любом случае, просто взглянув на Эсме, можно с уверенностью сказать, что она добрая, а ее характер прямо излучает сочувствие.

Эсме смеялась, тиская в объятиях высокую и долговязую фигуру Джаспера. Она отстранилась от него, и Эмметт обхватил ее руками, сжав ее и оторвав от земли, стал раскачивать взад и вперед. Она завизжала, а мы все засмеялись, за исключением Изабеллы, которая вперилась глазами в Эсме и казалась, черт возьми, совершенно застывшей.

Эмметт, наконец, отпустил ее, и она, обернувшись, посмотрела на меня. Она ярко улыбнулась и протянула руки ко мне. Я колебался, но встал и подошел к ней. Она обхватила меня своими маленькими ручками, подтянула меня к себе и вздохнула. Она крепко обняла меня, раскачивая нас туда и обратно.

- Клянусь, ты выглядишь все взрослее и взрослее с каждым разом, как я вижу тебя, малыш, - сказала она тихо, чтобы только я мог ее услышать. Ей не нужно было пояснять свои слова, я знал, что, б...ь, она имела в виду. Я вздохнул и обнял ее в ответ, не потрудившись ответить, потому что мне действительно было нечего сказать. Это была правда, и Эсме была одной из тех немногих людей, которые не боялись открыто говорить со мной о моей матери.

Я вырвался из ее объятий, и она посмотрела на меня, лучезарно улыбаясь. Она протянула руку и легонько похлопала меня по щеке. – Ты хорошо ведешь себя, Эдвард? Не устраиваешь своему отцу снова адскую жизнь, а? - спросила она. В прошлом году, когда меня послали в Академию Гранд Ривер (Прим. пер.: Академия Гранд Ривер (ранее известная как Аштабульский окружной институт науки и промышленности) является частной, объединяющей все религии, средней школой для мальчиков и находится в городке Остинбург, штат Огайо), она прилетела на уик-энд и устроила мне разнос за мое поведение, в основном говоря мне о том, что пора уже, черт возьми, вырасти и дать им повод гордиться мной.

Я пожал плечами, улыбаясь. – Ну, я пока еще ничего не взорвал, Эсме, если ты спрашиваешь об этом, - шутливо сказал я. Она улыбнулась и покачала головой.

- Ну, я полагаю, что это только начало, не так ли? - сказала она. Я усмехнулся и кивнул. Мой отец тихо откашлялся, и я отстранился от Эсме, чтобы взглянуть на него. Он смотрел в сторону дивана, я быстро повернулся и увидел, что Изабелла стояла, уставившись в пол. Она выглядела такой испуганной и напряженной, что от одного взгляда на нее у меня заныло сердце, и мне пришлось приложить массу усилий, чтобы, черт возьми, не кинуться прямо к ней, не взять ее на руки и не сказать, что она не должна ничего бояться, потому что у нее есть я.

- Изабелла, я полагаю? - тихо спросила Эсме. Она подняла глаза от пола, установив зрительный контакт с моей тетей. Она выглядела такой явно напуганной, в ее глазах застыло то же выражение, что и в тот первый день, когда она приехала сюда. Этот взгляд был полон страха перед неизвестным, страха из прошлого.

- Да, мэм, - тихо сказала она, снова опустив взгляд в пол. Я вздохнул и провел рукой по своим волосам, нервничая, будучи не совсем довольный тем, что мои худшие опасения на сегодня сбылись, и она снова стала той робкой и сломленной девушкой, какой была. Я ничего не понимал, ведь для этого не было же никаких гребаных причин.

- Очень приятно, наконец, познакомиться с тобой. Я много слышала о тебе, - сказала Эсме. Я взглянул на тетю, чуть сузив глаза. Она поняла меня правильно, ведь она знала все гребаные секреты, которые хранил мой отец, так как он сам и рассказывал ей все. Она была его доверенным лицом, его лучшим другом. Эсме хранила очень много отцовских тайн, что было глупо... было ясно, что она сохранит и эту. Эсме посмотрела на меня и лукаво улыбнулась, заведомо зная, что я все понял. Я, б...ь, хотел знать, что им известно, что же делало Изабеллу такой особенной.

- И мне также приятно познакомиться с Вами, миссис Эвансон, мэм, - тихо произнесла Изабелла. Мой лоб на мгновение нахмурился, когда она назвала ее по имени, так как я никогда не называл ей фамилию мужа моей тетушки, но потом вспомнил, что Эсме была замужем за братом ее бывшей хозяйки, поэтому, конечно, она, черт возьми, знала эту фамилию.

Эсме весело засмеялась. – Зови меня Эсме, дорогая. Миссис Эвансон - моя свекровь, а она крайне злая ведьма.

Мой папа начал громко смеяться. Мы все посмотрели на него, а он только покачал головой, явно не желая делиться тем, что же было столь чертовски смешным. Он перекинулся быстрым понимающим взглядом с Эсме, как будто это была шутка для посвященных, а через мгновение постарался подавить это в себе. Он снова откашлялся, поперхнувшись собственным смешком, и застыл молча, но уголки его губ так и норовили подняться вверх. Странно было видеть его таким чертовски спокойным и счастливым, и я вынужден был признать, что было приятно видеть эту его сторону. Это был отец, которого я, б...ь, любил и которым восхищался.

- Ну ладно, - сказала Эсме. - Я голодна и измучена перелетом, так что не ждите, что сегодня я составлю вам хорошую компанию.

Изабелла посмотрела на часы, глаза ее немного расширились. - Я, эм-м... я должна начать готовить ужин, - сказала она быстро. Она попыталась выйти из комнаты, но мой отец встал перед ней, чтобы остановить. Она посмотрела на него снизу вверх, застыв, выражение крайнего ужаса мелькнуло на ее лице, она вздрогнула и попятилась от его внезапного появления на ее пути. Он протянул руку в знак примирения, когда она отшатнулась от него, чтобы показать ей, что вовсе не намеревался обидеть ее. Она смотрела вниз, на пол, и слегка дрожала. Я стоял, замороженный и чертовски ошеломленный ее поведением. Я думал, что она наверняка уже переросла это дерьмо, этот постоянный страх, так как она казалась такой открытой рядом со всеми нами. Я имею в виду, что боялся, что она начнет говорить как робот и прочее дерьмо, но я никогда не думал, что она в ужасе попытается, черт возьми, сбежать от моего отца.

- Расслабься, ребенок, - сказал мой отец, запинаясь, очевидно он также не ожидал подобной реакции. - Я просто хочу сказать, чтобы ты не беспокоилась об ужине. Я собираюсь заказать пиццу, - сказал он. Изабелла кивнула, по-прежнему пристально глядя в пол. Ее руки были сжаты в кулаки и прижаты по бокам, и я видел, как они тряслись.

- Тогда я могу идти, хо... м-м-м, сэр? - спросила она дрожащим голосом. Я съежился, когда она, б...ь, чуть не назвала его хозяином. Он вздохнул.

- Да, Изабелла, ты можешь быть свободна, - тихо ответил он. Она робко поблагодарила его и поспешила прочь из гребаной комнаты, побежав по чертовой лестнице. Я стоял и смотрел на то место, где до этого стояла она, ошарашенный тем, что только что произошло. Некоторое время все продолжали сохранять молчание, и я обвел их всех взглядом. Джаспер и Эмметт смотрели на меня вопросительно, но я просто пожал плечами, потому что нахрен понятия не имел, что, черт возьми, случилось. Эсме подошла к отцу и легонько потрепала его по спине. - Я должен был догадаться, - пробормотал он. А она грустно улыбнулась.

- Ты не мог знать. Мне даже в голову не пришло, что так будет, - мягко ответила Эсме. Я смотрел на них с подозрением, желая, черт возьми, знать, о чем это они говорили.

- Не мог знать чего? – спросил я, глядя на них из-под сведенных бровей. Они оба смотрели на меня с замешательством. - И вам не приходило в голову, что будет что? Что она нахрен сбежит?

В тот же миг выражение недоумения на лице Эсме исчезло, она понимающе улыбнулась. Невысокая волна паники накрыла меня, так как Эсме, похоже, черт возьми, читала по мне, как по открытой книге, а я даже и не подумал об этом заранее. Я напустил на лицо маску безразличия, но она лишь едва заметно покачала головой, ухмыляясь.

- Сейчас это не так важно, мы разберемся с ней позже, - сказал отец. – Просто дайте ей немного времени. Эдвард, почему бы тебе не сгонять и не привезти ужин.

Он повернулся и пошел прочь, что, как мне было известно, означало, что эта хрень обсуждению не подлежит. Я застонал и побежал наверх, схватил пальто, ключи от машины и бумажник. Изабелла была в своей комнате, за закрытой дверью. На мгновение я задержался в коридоре, чтобы послушать, гадая, что она делает, но не услышал никакого шума. Я раздумывал, не постучать ли мне, не узнать, как она, но Эсме была голодна, а я знал, что они поинтересуются, что меня так задержало. Так что я просто ушел, надеясь, что она справилась с этим и уже разобралась с тем, что бы, черт возьми, ни заставило ее уйти в себя и вернуться к своему прошлому состоянию, и решив, что поговорю с ней как-нибудь позже. Я вышел, залез в свою машину и покатил в город к месту, где продают пиццу. Я быстро схватил еду и поехал домой. Когда я вернулся, атмосфера в доме была уже менее напряженной, некоторое время мы сидели, разговаривали и ели. Эсме делилась с нами историями из Чикаго и спрашивала нас о жизни здесь, в Вашингтоне, иногда хохмы ради подкидывая нам какие-нибудь байки о моем отце. Она любила рассказывать о том, как рос наш отец, постоянно, черт побери, пытаясь смутить его. Впрочем, он всегда лишь смеялся, потому что когда его сестра была рядом с ним, казалось, что к нам снова возвращался тот отец, каким мы привыкли видеть его, когда были маленькими.

Спустя еще некоторое время Эсме начала зевать. – Так, я не знаю, как вы, ребята, но этой даме нужен отдых, - сказала она. Я улыбнулся.

- Ты можешь спать в моей комнате, - предложил я. Эсме посмотрела на меня с выражением легкого шока и удивления, явно не ожидая от меня чертовой благотворительности. - И не беспокойся, у меня нет беспорядка, простыни чистые, так что тебя не ждут никакие сюрпризы, - сказал я, игриво подмигивая. Да, она все знала о тех гребаных девушках, с которыми я обычно связывался.

Она рассмеялась и покачала головой. - Изабелла, должно быть, очень хороша, если ей удалось навести порядок в месте, где гуляет торнадо, - шутливо сказала она. Я пожал плечами.

- Она может быть чертовски настойчивой. Она не любит грязь, - сказал я. Эмметт фыркнул и боролся со смехом, очевидно, найдя что-то охеренно смешное в том, что я сказал. Я посмотрел на него, а он попытался сдержать себя, придав лицу обычное выражение. У него было дьявольски извращенное воображение.

- Хорошо, - сказала Эсме. - Спасибо. Ты точно уверен? Потому что я могу спать и на диване.

- Я уверен, - сказал я. Проклятье, она знала, что мы никогда не позволим ей спать на диване. Обычно она занимала гостевую спальню и прислуга должна была подготовить одну из них, но я, б...ь, ни коим образом не мог так поступить с Изабеллой. Я знал, что сегодня в любом случае не смог бы нормально выспаться. Хочется надеяться, что смогу ненадолго проскользнуть в комнату Изабеллы. Если, конечно, она нахрен не заблокирует дверь. - Только ничего, черт возьми, не трогай, - добавил я быстро. Она рассмеялась.

- О да, а вот этого Эдварда я знаю, - сказала она. Мой папа засмеялся.

- Привередливый маленький засранец, - сказал он, шутя. Я закатил глаза.

- Что бы ни было, мне просто нравится мое дерьмо. Я не люблю, когда кто-то возится с ним, - сказал я. Эсме внимательно смотрела на меня пару секунд, затем улыбнулась, но кивнула.

- Ну, спокойной ночи, мальчики, - сказала она. Она погладила Эмметта и Джаспера по спине, потянулась ко мне и взъерошила рукой мои волосы. Я застонал и отстранился, что лишь заставило ее захохотать. Она наклонилась к отцу и поцеловала его в щеку, прежде чем направиться к лестнице.

Папа извинился и, поколебавшись, поблагодарил меня за то, что предоставил свою постель. Я кивнул, и он сказал мне спать там, где захочу, так как я ни черта не сказал о своих планах на этот счет. Еще на несколько часов я завис со своими братьями, мы смотрели фильмы, прежде чем они, в конечном счете, не отправились в постель. Я схватил ноутбук и новый черный IPod из моей сумки с учебниками. IPod был моим рождественским подарком для Изабеллы, и у меня до сих пор не было возможности загрузить в него все необходимое, потому что я как обычно откладывал все на последний момент, отчасти потому, что вплоть до сегодняшнего дня не знал, какую нахрен музыку она любила. Я пролистал ITunes и загрузил в него кучу песен, которые, как выяснил, ей нравились, затем схватил телефон и отправил Элис нескольких текстовых сообщений, спрашивая у нее, какую фигню любят слушать девочки. В результате она отправила мне несколько вариантов, за которые я ее поблагодарил. Да, я поблагодарил ее – иногда во мне просыпались эти гребаные хорошие манеры, ведь я разбудил ее и вытащил из кровати, чтобы заставить помочь мне.

После того как все сделал, я засунул его обратно в сумку, зная, что должен буду оформить его в подарочную упаковку в первой половине дня. Я отложил ноутбук и встал, направляясь вверх по лестнице. Я ступал очень мягко, не желая быть услышанным, и тихо открыл дверь в спальню Изабеллы. Я проскользнул внутрь, сразу отметив, что она спала, а что чертов свет снова был включен. Я подошел и забрался на кровать рядом с ней, притянув ее к себе. Она что-то пробормотала во сне и прижалась к моей груди. Я кратко поцеловал ее в макушку и быстро отключился, чтобы урвать хоть несколько часов сна.

Я проснулся около пяти часов утра и вылез из постели. Она еще спала, и я рискнул предположить, что она, вероятно, вообще ни разу не проснулась, так что, скорее всего, и понятия не имела о том, что я, черт возьми, приходил сюда. Я легко поцеловал ее в лоб и выскользнул из комнаты, возвращаясь вниз. В доме было подозрительно тихо, все еще темно. Я пошел на кухню и взял себе попить, вошел обратно в гостиную и сел на табурет возле фортепиано. Я пробежался пальцами по клавишам, вспоминая обо всех тех рождественских днях, когда я сидел перед своим пианино и играл для моей матери. Через мгновение я начал наигрывать похоронный марш, как я обычно и делал, когда садился за фортепиано. Я играл в течение нескольких минут, когда услышал позади себя шум шагов. Я оборвал мелодию посередине и быстро обернулся, мой темперамент уже готов был взорваться. Я замер, когда увидел Изабеллу, которая стояла на нижней ступеньке, в шоке уставившись на меня. Я смотрел на нее с минуту, немного удивленный тем, что увидел ее, но чуть погодя погладил скамейку рядом с собой. Она удивилась, но спустилась в гостиную и подошла ко мне. Она осторожно села рядом со мной, глядя вверх и улыбаясь.

- Ты красиво играешь, - тихо сказала она. Я слабо улыбнулся.

- Спасибо, - сказал я. Она кивнула и посмотрела на клавиши. Я сделал глубокий вдох, зная, что ей было интересно, почему я остановился, и положил пальцы обратно на клавиши. И снова начал играть похоронный марш, мне необходимо было его закончить, потому что я ненавидел прерываться посередине песни, а она молча слушала, ее взгляд сосредоточился на моих пальцах.

- Это единственная песня, которую ты знаешь? - спросила она в конце концов. Я помотал головой, закругляясь на последних аккордах.

- Нет, я знаю много песен. Я даже писал свои собственные, когда был маленьким ребенком, но все мелодии крутятся вокруг этой, которая затрахала мою голову, - сказал я. Она улыбнулась слегка.

- Ты написал ее? Она звучит немного... печально, - сказала она. Я сухо засмеялся.

- Нет, эту не я написал. И она печальная, потому что это похоронный марш. Именно ее я играл в ту ночь, - сказал я, надеясь, что мне не придется больше ничего уточнять. Она кивнула и сочувственно улыбнулась, очевидно поняв то, что я подразумевал.

- Ты можешь сыграть что-нибудь другое для меня? - спросила она, в ее голосе прозвучала надежда. Всплеск внезапного раздражения потоком прошел через все мое тело, как только она задала свой вопрос, но я справился с ним, зная, что я не мог сердиться на нее за то, что она попросила у меня что-то вроде этого. Это было нелогично и глупо, мне стоило научиться должным образом справляться со своими эмоциями, особенно если я собираюсь связать свою жизнь с этой девушкой. Через секунду я взглянул на нее, увидел блеск в ее глазах и не смог сдержаться улыбки.

- Да, конечно, - сказал я. Я положил руки на клавиши и немного замешкался, но начал тихо наигрывать мелодию, над которой работал, ту, которая плавала у меня в голове, с тех пор как она появилась в моей жизни. Это была ее песня, ей колыбельная. Она вдохновила меня на это дерьмо.

Она казалась очарованной ею, ее глаза блестели, в то время как она наблюдала за моими пальцами, порхающими над клавишами. Я вложил в нее свою душу и сердце, потому что вся эта мелодия была о ней, и я хотел, чтобы она почувствовала, как чертовски сильно я любил ее. Через минуту она закрыла глаза и опустила голову на мое плечо. Я продолжал играть, пока не свернул последний аккорд и не завершил мелодию. Гостиная погрузилась в абсолютную тишину. Она открыла глаза и подняла вверх голову, чтобы посмотреть на меня. - Счастливого Рождества, la mia bella ragazza, - прошептал я. Она улыбнулась и шепнула в ответ: - Merry Christmas. Я мгновение смотрел ей прямо в глаза и начал наклоняться, желая поцеловать, когда услышал скрип шагов позади себя. Я быстро отпрянул, а Изабелла замерла. Я резко повернул голову и увидел, что на лестнице стояла и смотрела на нас Эсме. Я тихо застонал, гадая, что же она, черт возьми, увидела.

- Я помешала? - спросила она тихо. Я покачал головой, а Изабелла встала со скамейки, направляясь на кухню. Эсме спустилась вниз по оставшимся ступенькам, а Изабелла вернулась из кухни с бутылкой воды, проскользнула мимо нас и быстро направилась вверх по лестнице. Я вздохнул, когда смотрел, как она исчезает из виду, провел рукой по волосам. Эсме села рядом со мной на скамейку, охнув. - Это была красивая песня. Ты написал ее?

Я пожал плечами. – Ничего особенного, - пробормотал я. Она улыбнулась и покачала головой.

- Всегда такой талантливый, - тихо сказала она. – Твоя мама всегда гордилась этим, ее маленький Моцарт.

Я закатил глаза, но не ответил. Она знала, что я не со зла, поэтому это ее не беспокоило.

- Ты встала ужасно рано, - сказал я, наконец. Она пожала плечами.

- Как и ты, - сказала она. Я усмехнулся. Клянусь, она была так похожа на моего отца с его уклончивостью, это было смешно. Через минуту она вздохнула. - Она узнала меня, - тихо сказала она, в ее голосе появились грустные нотки. Мои брови нахмурились от замешательства на ее невзначай брошенный комментарий.

- Кто? - спросил я. Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась.

- Изабелла. Именно это имели в виду вчера твой отец и я, почему она вела себя так, будто была очень напугана. Она узнала меня, - сказала она.

Некоторое время я сидел неподвижно, так как до меня дошло. Ну конечно, из-за своего чертвоа мужа Эсме вынуждена была появляться в этой адской дыре в Финиксе, так что есть смысл в том, что Изабелла могла видеть ее там раньше, что, я полагаю, и стало причиной ее столь явной тревоги из-за нее. Любой в здравом уме немного бы боялся того, кто имеет отношение к ублюдкам, которые мучили его.

- Так ты бывала у Свонов и она видела тебя? А ты, б...ь, когда-нибудь думала о том, чтобы помочь бедной девушке и спасти ее от психически больной сестры своего мужа, которая выколачивала из нее все дерьмо безо всякой причины? Я имею в виду, Господи, разве ты не должна была проявить сострадание, ты ни хрена не могла сделать? Или она, что, б...ь, настолько незначительное существо, что не заслуживала помощи? – спросил я, изогнув бровь. Я знал, что, черт возьми, не имел права обвинять Эсме, но меня очень расстраивало, что моя семья сидела сложа руки, зная о том, как с ней обращаются, ничего не делая с этим.

Эсме вздохнула и покачала головой. - Я хотела, поверь мне, что пыталась. Я разговаривала с Алеком об этом, пытаясь заставить его забрать ее у Джейн. Но это было не мое дело, Эдвард, это было частью их бизнеса и...

- Да, да, да, - сказал я, резко оборвав ее. - Надо сохранить деловые и личные мудацкие отношения, кодекс поведения и все эти прочие гребаные вещи. Я знаю, тебе не стоит объяснять мне. Однако не пытайся убедить меня, что это правильно.

Она весело засмеялась. - Я вижу, ты поговорил с Аро, - сказала она. Я закатил глаза, но кивнул. - Ну, несмотря ни на что, теперь она в безопасности, с тех пор как твой отец купил ее.

Я подозрительно посмотрел на нее. – Почему ты решила, что здесь она в безопасности? – спросил я. Она непонимающе посмотрела на меня, а я сухо засмеялся. - Я имею в виду, ты слышала о наказании и о том, как он приковал ее наручниками к кровати?

Она, вздохнув, поморщилась. - Да, он рассказывал мне, как поступил с ней. И из-за этого он тоже чувствует себя ужасно, ничего подобного никогда больше не повторится.

Я покачал головой. - Как ты можешь быть уверена? - спросил я. - Я хочу сказать, что люблю своего отца, но иногда он может становиться чертовски непредсказуемым.

Она улыбнулась. - Да, он может быть таким. Но поверь мне, он никогда больше и пальцем не тронет эту девушку.

Я посмотрел на нее, чуть сузив глаза. - Почему? - спросил я. Она посмотрела на меня с недоумением. - Что делает ее такой особенной, что он никогда больше не причинит ей вреда?

Она некоторое время пристально разглядывала меня, а потом снова улыбнулась этой гребаной всезнающей улыбочкой. Она покачала головой. – Это не моя тайна, чтобы рассказывать, извини. - Я подозрительно прищурился, а она засмеялась. Я собирался возразить, желая знать, чья это была сраная тайна, когда она встала.

- А теперь, если ты извинишь меня, мой бравый племянник, то там наверху находится растерянная девушка, с которой мне нужно побеседовать.