Декларация независимости, или Чувства без названия

Глава 80. Зависимость. Он

Эдвард

- Еще немного.
Я вздохнул и попытался прекратить вертеться, но костюм начинал, на хер, душить меня. Было чувство, будто мы стоим уже несколько часов, пока фотограф делает снимок за снимком, размещая нас во всех гребаных позах, которые только можно представить, чтобы сделать несколько удачных кадров. Я изо всех сил фокусировался на камеру, не желая, б...ь, испортить свадебные фотографии, но мое внимание постоянно отвлекала женщина, стоящая рядом со мной. На половине снимков, я, наверное, буду таращиться на нее влюбленными глазами. Но я не мог ничего поделать. Она была чертовски красива.
- Расслабься, - прошептала Изабелла, ощущая мое неудобство.
- Я пытаюсь, - проворчал я.
- Все улыбаемся! – крикнул фотограф.
Я выдавил улыбку, желая, наконец, закончить это дерьмо, и он быстро защелкал камерой.
– Все, думаю, достаточно.
Я вздохнул от облегчения и тут же расслабил галстук.
– Б...ь, спасибо тебе, Господи. Это дерьмо длилось вечность.
- Брось, было не так уж плохо, - с улыбкой заметила Изабелла. – Всего двадцать минут.
Я взял ее за бедра, и она громко вскрикнула, когда я резко притянул ее к себе.
– Ошибаешься, Изабелла Мари Каллен, - сказал я, ухмыльнувшись тому, что впервые произнес это вслух. – Было плохо, потому что я целых двадцать минут не мог делать это.
Я прижался к ее губам и тут же углубил поцелуй, рядом застонала Розали.
– Меня тошнит, - буркнула она. – Не хочу это видеть.
- Тогда перестань, на хер, смотреть, - выплюнул я, отрываясь от Изабеллы на несколько секунд, чтобы выдавить слова.
Она хихикнула, когда я вновь наклонился к ней, и обняла меня, целуя в ответ.
- Мы пошли внутрь, - услышал я голос Джаспера, проходящего мимо. – Не заставляйте всех ждать.
- Плевать, - бессвязно бросил я.

Мы стояли там еще долго, продолжая наш поцелуй, а все вокруг тем временем заходили в банкетный зал, где проходил прием. Наконец, она оторвалась от меня, тяжело дыша и краснея.
– Наверное, нам стоит пойти внутрь, - предложила она.
- Пошло оно все в задницу, - сказал я, притягивая ее назад.
Я начал целовать линию ее подбородка, спускаясь к шее.
– Давай уйдем.
- Мы не можем просто уйти, Эдвард, - еле слышно прошептала она. – Все эти люди здесь из-за нас.
- И? – спросил я, продолжая целовать ее шею.
Она засмеялась и оттолкнула меня, я вздохнул.
– Хорошо, я понял. Ты права. Нам нужно внутрь.
- Видишь? – сказала она, беря меня за руку. – Не надо переживать. Будет весело.
- Да, но я думаю, что мы сможем развлечься намного лучше наедине друг с другом.
- Может, и так, - ответила она, пожимая плечами. – Но у нас на это еще будет полно времени.
- Я тоже чертовски на это надеюсь.
Она направилась к входу, потянув меня за руку, и я неохотно сдвинулся с места. Стоило переступить порог, как нас встретили громкие аплодисменты, ди-джей заметил нас и возвестил о нашем прибытии. Изабелла покраснела, опуская голову, а я хихикнул, пока мы шли к столу. Я быстро поблагодарил всех, и мы заняли свои места, ожидая, пока персонал принесет еду. Один официант расставил перед нами тарелки, а другой приблизился с зеленой стеклянной бутылкой в руке и начал наполнять бокалы. Я кивнул ему в знак приветствия, глядя, как он наливает в бокал пенящуюся жидкость. Когда официант направился к Изабелле, я поднял свой и принюхался. Я скривился от запаха, а Джаспер засмеялся со своего места, раскачивая в своем бокале напиток.
- Никогда не думал, что буду сидеть на свадьбе у брата и пить уэльский газированный сок из белого винограда, - сказал он, качая головой и делая глоток.
- А еще у нас есть газированный белый чай с жасмином, - вскользь сообщила Изабелла. – И лимонад «Vignette Wine Country». Все эти напитки выглядят, как шампанское, но они безалкогольные.
Я вздохнул и поставил бокал на место, даже не сделав глоток – мне не понравилось направление разговора. В конце помещения была отдельная комната с баром для гостей, мы знали, что невозможно провести свадебный прием без капли алкоголя, но принимались все меры, чтобы его не было поблизости от меня. Я ощущал вину, но, в то же время, был благодарен. А еще это действовало мне на нервы. Все вокруг как будто думали, что я гребаный неуравновешенный придурок, который не может жить нормально, если не будет держать руку на этом дерьме. Все это заставляло меня чувствовать себя слабым, и, что еще хуже, разговор об отсутствии алкоголя только распалял желание выпить.
Когда расставили тарелки, они, наконец, прекратили эту беседу. Заговорил ди-джей, он прочитал молитву перед едой. Я поднял вилку, но тут же ощутил приступ тошноты. Ладони вспотели, я нервно постукивал ногой под столом, мне вдруг стало некомфортно в собственном теле. Желание выпить по-прежнему не покидало меня, каждая клеточка кричала, подталкивая сделать хотя бы глоток. Я почти ощущал знакомое жжение в горле, мне нужно было почувствовать тепло в груди, как в старые добрые времена... чтобы просто успокоить нервы. По опыту я знал, что это не сработает. Тело молило хотя бы о капле спиртного, но этого было достаточно, чтобы я не смог остановиться. Первый глоток, затем второй, а потом целая бутылка, а следующим утром я проснусь со страшной головной болью, чертовски злой на босса и понятия не имеющий, что случилось прошлой ночью.
Да, у меня не было желания проходить это снова.
Изабелла протянула руку под столом и положила ладонь на мое бедро, силой заставляя прекратить постукивания – мои движения стали заметными. Я с удивлением глянул на нее и увидел улыбку, в ее чертах не было гнева. Она знала, о чем я думаю, и никогда не судила меня, она всегда знала, как успокоить меня.
– Ты в порядке? – спросила она, обеспокоенная.
Я кивнул и отбросил вилку, нервно взъерошивая волосы.
- Да, я буду в порядке, - ответил я, пытаясь взять себя в руки.
Из тела уходило напряжение, пока я смотрел на нее, меня ошеломлял ее внешний вид. Она охеренно светилась, и грудь сжимало от чувств, когда я видел искорки счастья в ее глазах, я надеялся, что и она видит это в моих. Она была всем для меня. Моя любовь к ней была сильнее всего на свете, сильнее, чем наркотики или алкоголь. Она была моим миром, моей долбаной жизнью, и теперь, превыше всего остального, она была моей женой.
Моя жена... кто бы мог подумать, что Эдвард Каллен обзаведется гребаной женой?
- Тебе стоит поесть, - тихо сказала она, ее улыбка стала озорной, когда она отвернулась к своей тарелке. – Позже тебе понадобятся силы.
Сексуальный намек заставил меня застонать, я поднял вилку и с силой вонзил ее в кусок мяса. Это какое-то чертово блюдо из свинины, но я не был уверен, какое именно. Поставщиков провизии взяла на себя Эсме, потому что ни я, ни Изабелла понятия не имели, как организовывать приемы. Я бы заказал пиццу и позволил этим ублюдкам самим себя обслуживать, но такое дерьмо не пройдет с этой компанией.
– Не переживай, Белла. Для тебя у меня полно сил.
- Оу, я не переживаю, - сказала она, откусывая кусочек, - помню, как печенье с предсказанием пообещало, что ты не разочаруешь меня.
Я засмеялся и начал есть, внезапно ощутив себя намного лучше. Этот всплеск, по обыкновению, быстро прошел, а вот мысли сохранялись еще долго. Я по-настоящему, б...ь, потерял гребаный контроль со спиртным, но только после рождения Карлайла понял, как все плохо. Большую часть времени я не мог оставаться трезвым, мое настроение менялось так быстро, что Изабелла едва справлялась. Я связывал все это с трагическими событиями в нашей семье, думал, что когда все уляжется, я буду в порядке, но это не сработало. Становилось только хуже.

Кризис наступил за день до моего двадцать первого дня рождения, в июне две тысячи девятого года. Я был пьян, как обычно, меня вызвал Алек и отправил с поручением проверить одного из наших букмекеров, который не заплатил. Ко мне он приставил телохранителя. Обычно телохранитель нужен был ему самому, но Алек просто хотел проверить меня, увидеть, смогу ли я справиться с андеррайтерами (1) и построить их. Я должен был показать себя, заставить его гордиться прогрессом, но надо ли говорить, что я, на хер, провалился. Как только я начал оказывать давление, парень запаниковал, треснул меня прямо по носу, а потом смылся.
Телохранитель бросился вслед за ним и повалил на землю, а я был бесполезен, в гребаном алкогольном ступоре и ослепший от боли. Я забрался в свой автомобиль и прислонился лбом к рулю, закрывая глаза в попытке отстраниться от всего. Время – ничто, я не замечал ни минут, ни секунд, ни даже часов. Следующее, что помню – когда я открыл глаза, увидел последнее зрелище, которое хотел... мигающие голубые огни.

Я все еще был несовершеннолетним, пьяный и за рулем машины с полупустой бутылкой «Серого Гуся» на соседнем сидении. У меня был заряженный пистолет с серийным номером на нем и, конечно же, черт побери, не зарегистрированный в Чикаго. Меня арестовали, и я провел ночь в камере, обвиненный в какой-то мелочи и в тяжком преступлении по хранению оружия. Мне исполнился двадцать один год в грязной клетке, рядом с двумя дюжинами агрессивных ублюдков, я ожидал заседания суда, чтобы внести залог.

Я не мог позвонить Изабелле и попросить забрать меня – она всю ночь сидела с маленьким Ка, пока Розали и Эмметт праздновали свою первую годовщину, поэтому я с неохотой набрал Эсме. Залог за меня вскоре внесли, и я вышел в пять часов утра, ожидая встречи с обеспокоенной тетей, а вместо этого меня встретил очень раздраженный Алек. Он не сказал ни единого гребаного слова за всю поездку до дома, но гнев исходил от него волнами. Я знал, что могу потерять свое будущее, он мог, на хер, забрать у меня работу в Вегасе. Если я не смог справиться с одним мелким местным букмекером, он никогда не доверит мне целую франшизу.

Алек довез меня до дома, он отказывался даже смотреть в мою сторону, а меня снедало чувство вины. Я выбрался и медленно пошел внутрь, направляясь прямо на кухню. Я открыл холодильник и достал бутылку водки, открывая ее. Я поколебался, а потом сделал большой глоток, выпивая за раз почти половину содержимого. Жжение ослабило боль. Я с минуту смотрел на бутылку, ощущая, как алкоголь распространяется по телу, а потом вздохнул и вылил остатки в раковину.
Я пошел наверх и нашел Изабеллу в спальне, она спала рядом с маленьким Ка. Он бодрствовал и просто смотрел в темный потолок. Случайно он повернулся в моем направлении. Наши глаза встретились, и он тут же начал радостно лепетать и смеяться, заметив знакомое лицо. Я усмехнулся, глядя на него, грудь готова была взорваться.
И в ту минуту, видя, как счастлив этот маленький мальчик видеть меня, я сказал себе, что завязал со спиртным. Оно того не стоило, и я поклялся, что больше не сделаю ни глотка, каких бы это не потребовало усилий.
Конечно, я, на хер, лгал, с тех пор у меня был не один срыв, который обычно заканчивался тем, что Алек подбирал мою пьяную задницу в разных местах, но вскоре мне стало легче. Мистеру Риччи удалось снять с меня большинство обвинений, но не обвинение в незаконном хранении оружия. С тех пор я стал преступником и не потому, что меня поймали на воровстве, или я навредил кому-то, выполняя свою работу. Нет, я стал преступником только потому, что я, черт возьми, полный тупица. Я заработал пожизненную черную метку в личное дело, и винить за это дерьмо я мог только себя.

Я вновь отложил вилку в сторону и отставил тарелку подальше, поднимая стакан с соком. Я делал глоток, когда поднялся Эмметт и поднял бокал. Он постучал вилкой по стеклу, привлекая внимание.
- Думаю, все знают, кто я такой, но, на всякий случай, я представлюсь – меня зовут Эмметт. Я старший и более мудрый брат Эдварда, хотя он никогда это не признает. Зато он назначил меня свидетелем, и вот теперь мой долг, встать перед вами и попытаться смутить эту задницу, - начал он.
Я застонал и поставил фужер на стол, качая головой. Я говорил ему, что речь не обязательна, но мне следовало догадаться... Эмметт никогда не упустит возможность позлить меня.
– Мне столько есть чего сказать о младшем братце, так много слов, чтобы описать его, что я даже не знаю, с чего начать. Он упрямый, глупый, привередливый, у него на редкость скверный характер, он неуправляем, быстро делает выводы и еще быстрее реагирует. Я склоняюсь к мысли, что он довольно уродлив, а еще он понятия не имеет, как расчесывать волосы, но это только мое мнение.
- Иди в задницу, - буркнул я, пробегаясь рукой по волосам.
Они стали еще более взъерошенными, и Эмметт заржал, а все вокруг захихикали.
- Я забыл добавить, что у него грязный рот, и вы уже ощутили это на себе. Священник, наверное, заново освящает церковь, учитывая, что кое-кто ее сегодня осквернил, - шутливо заявил он, но мне это дерьмо не показалось смешным. – У Эдварда есть и менее известные качества: он защищает тех, кого любит, а еще борется за то, во что верит. Иногда он кажется невероятным эгоистом, но правда в том, что он наименее эгоистичный человек из всех, кого я знаю. Он не боится жертвовать всем, если верит, что иначе нельзя, и даже если это последнее, чего он хочет. Как я сказал минуту назад, он может быть упрямым.
- А рядом с ним находится Изабелла – самый терпеливый человек на земле, потому что она может быть с ним. Такая сильная и одаренная, обаятельная и красивая. В первое время казалось, что они с Эдвардом полные противоположности - застенчивая, наивная девочка, которая испытывала все в жизни в первый раз, и пресытившийся, безбашенный парень, который уже наелся всего досыта. Мы ждали проблем и конфликтов, учитывая, какими разными они были. И я очень сомневаюсь, что кто-то мог предсказать, как эти двое совершенно отличающихся людей найдут что-то общее, но это случилось. Он помог ей открыться и показал мир, а она успокоила его и научила, что есть стоящие вещи, ради которых нужно жить. Они уравновешивали друг друга, они нашли покой друг в друге и вместе разделили любовь. Я знаю, что это звучит банально, как будто я пересказываю чертову мелодраму с Джулией Робертс, но это правда. Случившееся с ними – редкость.
Я посмотрел на Изабеллу, она улыбалась. Я взял ее руку под столом, а Эмметт тем временем продолжил.
- Я не знаю, в курсе ли вы, но в старшей школе мой братец стал притчей во языцех. Он был своего рода футбольной шишкой, популярным куотербеком. И это дерьмо чуток ударило ему в голову, он считал себя непобедимым. Но даже я признаю, что он был неплох, - сказал он. – Я не хочу говорить банальные вещи, но мой брак доказал мне, что подобные отношения похожи на футбол. Как и в спортивной команде, вы должны работать сообща, чтобы достичь успеха. Есть вершины и падения, хорошие игры и полные провалы, но, если ты уже вышел на поле, будь готов принять вызов. Ты учишься в процессе, смотришь, как работает другая сторона, и приспосабливаешься. В зависимости от того, как крупно ты налажаешь, тебя могут убрать с поля на скамейку запасных, тебе может это стоить будущего, но, в конце концов, если ты удачлив, за свой тяжкий труд ты получишь кольцо. Но это не конец борьбы, а только начало. Потому что до конца жизни ты будешь доказывать окружающим, что заслужил победу. Что именно ты, среди всех, заслужил это кольцо.
Он замолчал, тихо хихикая, а потом продолжил.
– В этом не самое большое сходство футбола и отношений, кстати. Что бы ты ни делал, как бы ни шли события, в обоих случаях ты должен набрать, как можно больше очков. Без очков все это пустая трата времени.
Я хрюкнул, когда Розали схватила салфетку и бросила ее в Эмметта, закатывая глава. Он рассмеялся и игриво послал ей воздушный поцелуй прежде, чем вернуться к речи.
– Похоже, мне пора закругляться. Моя старая леди показывает флажок пенальти, - хихикнул он, поднимая фужер в воздух. – От лица моей жены Розали и своего, я хочу поднять тост в честь моего брата и его новоиспеченной жены, Иззи Биззи – самой красивой, милой, скромной, любящей жизнь и одаренной женщины, которая только есть в мире. И пусть в их будущем будет немало очков. За Эдварда, который совершает лучший в жизни поступок, и за Изабеллу, которая, откровенно говоря, совершает самую большую ошибку в жизни.

(1) Андеррайтер ведет учет ценных акций

Все подняли бокалы, а я наклонился и поцеловал Изабеллу, тем временем заговорил ди-джей. Он провозгласил, что пришло время нашего первого танца, в глазах жены скользнула паника, когда я встал и снял пиджак. Она поднялась и нерешительно замерла возле меня, я повел ее на танцпол. Могу смело заявить, что ей было нехорошо, за нами наблюдали все присутствующие, но она изо всех сил старалась успокоить нервы. Я притянул ее к себе, и тут заиграла мелодия "На восемнадцатом этаже", мои руки опустились ей на бедра, и мы начали покачиваться в такт музыке. Я мягко напевал слова песни, мой голос слышала только она. Изабелла начала расслабляться. Она положила руки мне на плечи, играя пальчиками с моими волосами, и смотрела мне прямо в глаза. Я видел, что она борется со слезами, ее глаза сверкали в свете софитов. Она выглядела счастливее, чем когда-либо, и это ошеломляло – я знал, что я вызвал это чувство. Я сделал ее счастливой.
- Я люблю тебя, - прошептал я.
- Я знаю, - ответила она, ослепительно улыбаясь. – И я тебя люблю.
- Хорошо, - с усмешкой сказал я, никогда не устану слышать эти слова. – Прости, что, на хер, сорвал церемонию. Похоже, это дерьмо не так просто, как кажется.
- Не глупи. Ты ничего не испортил.
- Я выругался на священника, Белла, - начал я с сухим смешком. – Я нарушил третью заповедь. Или, может, вторую... Б...ь, я даже не помню.
- Третью, - сказала она. – И это ерунда. Я имею в виду, что это не единственная заповедь католической церкви, которую ты нарушил. И, наверное, не последняя.
- И, по-твоему, это дерьмо должно заставить меня чувствовать себя лучше? – спросил я, смеясь, когда она безразлично пожала плечами. – Зато я не нарушал заповеди, стоя посреди католической церкви.
- Правда, но могло быть и хуже, - сказала она. – Тебе хотя бы удалось за всю церемонию ни разу не сказать слово на "б".
- Второй раз в жизни, - пробормотал я.
- Точно, можешь гордиться. Для тебя это достижение, - пошутила она.
- Смешно, - саркастично заметил я. – Я вообще-то хотел сделать это дерьмо правильно.
- Ты все сделал правильно, - сказала она. – В этом весь ты, Эдвард. Я не хочу иначе.

Прежде, чем у меня появился шанс ответить, все вокруг начали выходить на танцплощадку. Джаспер тут же забрал у меня Изабеллу, а передо мной появилась Элис, всю песню подряд она возбужденно болтала о всякой свадебной ерунде. На третий танец я вновь пригласил Изабеллу, желая быть со своей гребаной женой, и мы танцевали, пока не пришло время резать торт. Это стало катастрофой, превратившись в настоящий бой едой. Большинство кусков оказались на людях, а не у них в желудках, но мне было плевать на это дерьмо.
Когда мы, наконец, почистились, я сел за стол, а Изабелла приготовилась бросать букет. Джаспер присел рядом, а вскоре к нам присоединился и Эмметт, он был по-прежнему испачкан сраным тортом.
- Могу я задать тебе вопрос? – спросил Джаспер.
Я глянул на него и кивнул, думая, что он хочет знать.
– Что заставило тебя организовать такую большую свадьбу? На вас двоих это не похоже.

- Серьезно, братан, католическая свадьба? – встрял Эмметт, у него был полный рот, и он с трудом выговаривал слова. – Ты исповедался перед церемонией? Бьюсь об заклад, это заняло несколько часов.
- Иди на хер, - выплюнул я, пихая его.
С его вилки слетел кусок пирога. Он выдохнул от ужаса, когда тот упал на пол, и толкнул меня в ответ. Потом он встал и взял еще кусок, ворча себе под нос, а я повернулся к Джасперу.
– Мы говорили о том, чтобы тайно сбежать. Она сказала, что мы можем поехать в Вегас, только вдвоем, но это неправильно. Как я мог отвести ее к алтарю, где нас бы поженили прямо в машине? Она мечтала об этом всю жизнь, я не мог позволить, чтобы нас соединил какой-то толстый ублюдок в костюме Элвиса.
- В этом есть смысл, - ответил Джаспер. – Я, правда, думал, что вы, ребята, поженитесь, как мама и папа... что-то маленькое, интимное, только с семьей.
- Об этом мы тоже думали, - сказал я. – И это была моя идея – большая свадьба. У нас не было ничего традиционного, поэтому я подумал, что хоть это дерьмо мы можем сделать правильно. И честно, я хотел, б...ь, чтобы весь мир увидел, как это происходит. Я хотел, чтобы каждый мудак, которого мы знаем, смотрел, как мы женимся. Она всю свою жизнь пряталась, думая, что люди стыдятся ее, что они ничего не стоит. Я хотел, чтобы ее видели.

Джаспер улыбнулся, явно удивляясь чему-то, а я нервно взъерошил волосы.
– Знаю, что, наверное, это звучит охеренно глупо...
- Нет, - прервал он меня. – Это звучит... не знаю... сладко?
- Я тебе скажу, что сладко – этот чертов торт, - встрял Эмметт, плюхаясь на кресло. – Ребята, вы видели, кто поймал букет?
- Нет, - в один голос ответили мы, тут же поворачиваясь к танцплощадке.
Я хихикнул, увидев возбужденную Элис, которая радостно подпрыгивала с букетом белых роз.
- Я должен был догадаться, что это Элис, - сказал я.
- Это уже второй, - заметил Эмметт. – Она поймала букет Рози на нашей свадьбе. По ходу, она скоро выйдет замуж.
- Ага, - согласился я. – Б...ь, почему вы так тянете?
- Я жду, пока мы окончим школу, - ответил Джаспер, пожимая плечами.
- Джас, ты, на хер, будешь в школе еще десять лет, - сказал я. – Она не станет ждать так долго.
- Это правда, - засмеялся Эмметт. – Если ты не решишься в ближайшее время, она потеряет терпение и начнет готовить свадьбу, плюнув на обручение.

К нам присоединились девочки, Элис опустилась к Джасперу на колени, счастливо махая букетом у него перед лицом. Я усмехнулся и встал, направляясь с Изабеллой на танцпол, прием подходил к концу. Нам удалось протанцевать еще пару песен, а потом нас вновь прервали, в наши ноги кто-то врезался. Мы резко замерли и посмотрели вниз – там стоял Карлайл, его волосы были взъерошены, а лицо испачкано. Он держал в руках кусок пирога, и я резко выдохнул, когда он схватился за платье Изабеллы и испачкал весь низ.

- Ай! - вскрикнул Карлайл, понимая, что натворил.
Он начал оттирать пятно, пытаясь убрать остатки торта, но только навел еще больше беспорядка.
- Все хорошо, - сказала Изабелла, приседая рядом с ним. – Дядя Эдвард вымазал меня в большем количестве торта и сделал это специально.
- Оу, - сказал он, глядя на меня широко распахнутыми глазами. – У тебя проблемы!
- Да, - хихикнул я. – И она хорошенько накажет меня за это, но позже. Не переживай. Я вытерплю все, что меня ждет.
- Эдвард! – выдохнула Изабелла, отчаянно краснея, а потом вновь повернулась к Карлайлу. – Хочешь потанцевать, малыш? Думаю, дяде Эдварду нужно остыть.

Он широко улыбнулся в ответ, и она взяла его на руки, крепко прижимая к себе. Я поцеловал обоих в лоб, а потом пошел в заднюю комнату. Но на полпути я заметил Челси и остановился. Она сидела на стуле, сложив руки на коленях, и тихо смотрела на пол. Она выглядела расстроенной или уставшей, или, может, ей, на хер, было некомфортно. Факт в том, что она выглядела одинокой, и мне это дерьмо не понравилось. Слишком знакомо.

Я подошел к ней и остановился рядом. Она подняла на меня глаза, напрягшись, когда я протянул ей руку.
– Хочешь потанцевать, sole?
Ее лицо засветилось, и она кивнула, охотно беря мою руку и поднимаясь. Я вывел ее на танцплощадку и закрутил, улыбаясь, когда она начала смеяться.
– Что такое sole? – спросила она.
- Солнышко, - ответил я. – Или солнечный свет. Моя мама так называла меня, когда я был маленьким... она говорила, что я освещаю ее мир.
- Так мило, - сказала Челси, счастливо улыбаясь. – А как она называет тебя сейчас?
Я напрягся, не ожидая такого вопроса, и медленно покачал головой.
– Никак. Она... э-э... она больше не с нами. Она покинула нас, когда я был твоего возраста.
- Ты скучаешь по ней? – спросила она, с любопытством глядя на меня.
- Да, - ответил я, - каждый день.
- А я не скучаю по моей, - призналась Челси, качая головой. – Я ее не помню.
- Ну, я не знаю твою маму, но не думаю, что она была хорошим человеком, если оставила тебя, - сказал я.
Челси улыбнулась, и я снова ее покрутил, мне нравилось видеть ее счастливой.
– Знаешь, у нас есть кое-что общее, солнышко. После того, как я потерял маму, Эсме присматривала за мной.
- Правда?
- Да, она стала моей второй мамой на какое-то время.
- Я люблю Эсме, она хорошая мама, - сказала она, потом продолжила более тихим голосом. – Алек тоже хороший, но он немного пугает.
Я засмеялся и кивнул, вспоминая, как он чертовски пугал меня, когда я был юным.
– Да, это он может, - заметил я. – В этом весь Алек. Он безобиден, но буду честным... он даже меня порой пугает.

Стоило мне ляпнуть эти слова, как тут же позади меня прочистили горло. Я резко развернулся и застыл, увидев Алека. Я не слышал, как он подошел, что не удивительно, учитывая, что у него талант следить за людьми. Выражение его лица было серьезным, он смотрел на меня, застыв на месте.
- Сэр?
- Мне нужно поговорить с тобой наедине, Эдвард, - серьезно сказал он.
- Сейчас? – недоверчиво уточнил я. – Подождать нельзя?
- Нет, - просто ответил он, а потом отвернулся и пошел прочь.

Я потоптался на месте, глядя на Челси, затем отдал ее Джасперу с Элис и последовал за дядей. Я напрягся, когда увидел, что он идет к бару, я опустил глаза в пол, сердце бешено билось. Он прошел сквозь толпу людей к маленькой металлической двери в самом конце помещения и открыл ее, кивая мне идти за ним. Я послушался, зная, что не могу иначе. Внутри он включил люминесцентную лампу, я с любопытством осмотрелся. Я тут же понял, что мы находимся на складе, вдоль стены помещались металлические полки с ящиками со спиртным, еще десятки коробок стояли на полу. Еще там был простой деревянный стол с металлическими стульями и маленькая корзина для мусора. По коже будто ползали насекомые, мне было жарко, я начал потеть.
- Тут что-то не так? – спросил я, такое количество алкоголя вокруг меня нервировало.
- Нет, - коротко бросил он.
Я смотрел на него, ожидая, б...ь, объяснений, какого черта мы тут оказались, но он молчал. Он просто стоял на месте и смотрел на часы, его лицо выражало нетерпение. Через минуту до меня дошло, что мы кого-то ждем, я запаниковал. Нахмурившись, я думал, что, на хер, настолько важно, что он вытащил меня с моей же свадьбы?

Вскоре дверь отворилась, и я обернулся, глядя на входящих двоих знакомых мне мужчин. Это были заместитель Алека и консильери, парни, которых он поднял с капо около двух лет назад, когда стал боссом. Эти ублюдки удерживали половину власти La Cosa Nostra и, без сомнения, были самыми опасными мудаками в Чикаго, если не во всей стране. Алеку было насрать на подобное, если дело касалось бизнеса, он окружал себя только самыми сильными, умными и умелыми людьми. Он хотел убедиться, что его территорию защищают, а его дело - в безопасности, он не терпел вероломства.

Он установил несколько правил, которые следовало соблюдать, и, если кто-то нарушал их, Алек демонстрировал полное отсутствие лояльности, предатели тут же сталкивались с последствиями. Поначалу творилось, черт знает что, настоящий круговорот людей, новобранцы приходили к нам, а через неделю исчезали, не способные встать в ряды, но вскоре люди сумели понять, что у них нет выбора, кроме как слушаться его. Он вернул организацию к ее корням, к тому времени, когда ты должен был быть цивилизованным человеком, уважаемым джентльменом на публике и животным после наступления тьмы.

Он следовал клятве до гребаного фанатизма, наказывая каждого, кто посмел ее нарушить. Все, кто сознательно наносил вред женщине или ребенку, тут же вызывались на совет. Придя к власти, Алек запретил иметь рабов. Он не покупался ни на одно объяснение, почему их стоит держать, постоянно повторяя, что подобные действия лишь усложнят нашу жизнь. Если не можешь позволить себе платить за наемный труд, тогда работай усерднее и получай больше денег. Если переживаешь, стоит ли впускать кого-то в дом и открывать свои секреты, значит, ты стал, на хер, слишком подозрительным. Всех, кто опаздывал на совещания или не платил вовремя, наказывали. Всех, кого замечали поблизости от конкурентов или полиции, тут же вызывали к боссу и требовали объяснений. Б...ь, даже если кого-то заметили трахающим чужую жену, и то его вызывали на совет. Все, у кого он замечал недостойное поведение, и плевать, какое, тут же оказывались на чертовом совете.

Я стоял там, на складе, и смотрел на мужчин, контролирующих мою жизнь. И происходящее, б...ь, казалось мне охеренно похожим на гребаный совет.

Я начал нервно бормотать всякую хрень, повторяя, что я не собирался делать то, в чем меня хотят обвинить, но тут Алек поднял руку, прерывая меня. Он полез в пальто и достал пушку, я хаотично пытался понять, какого хера я натворил. Он положил пистолет на край стола, а потом достал из кармана перочинный нож. Он медленно выдвинул лезвия, и я нахмурился, когда он положил его рядом с оружием. Я сконфуженно смотрел на предметы, не зная, что и думать – это выглядело, как подготовка к сраной инициации. Я давал клятву, я несколько раз видел, как принимают присягу, я знал процесс, но понятия не имел, что сейчас творится.

Алек кивнул своему консильери, показывая, что пора начинать. Мужчина прочистил горло.
- Эдвард Каллен, - назвал он, ожидающе глядя на меня.
- Да, сэр, – как бы сильно я не старался оставаться спокойным, голос все равно дрожал.
- Теперь ты женат, - сказал он.
- Да, сэр.
- Ты любишь свою жену?
- Да.
- Если ее жизнь будет в опасности, ты пожертвуешь собой, чтобы спасти ее?
- Конечно, - ответил я, думая, нафига он задает эти вопросы. – Я уже делал это и сделаю вновь.
- Ты доверяешь ей?
- Абсолютно.

Он повернулся и кивнул Алеку, который указал мне на место за столом.
- Cu e surdu, orbu e taci, campa cent'anni 'mpaci, - проговорил он. – Мы не клуб. Мы – тайное общество... тайное – ключевое слово. La Cosa Nostra, дело нашей жизни, способ нашей жизни. Ты вступаешь в нее единственным возможным способом, таким, каким ты вошел в эту комнату сегодня – по собственной воле. Но выход один, и он лежит на столе. Ты уже принял клятву, ты знаешь правила и знаешь последствия их нарушения. Если ты предашь наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.
Я кивнул, когда он замолчал, чтобы он знал, что я слушаю, даже если я полностью потерялся в гребаной реальности. Голова кружилось, горло горело, желудок подергивался, и мне становилось вся тяжелее оставаться на месте. Я пытался не дергаться, не желая показаться нервным, даже пусть эти мудаки и так не тупы... они знали, что я скоро наделаю в штаны.

- Все, кто бежит в полицию за помощью, чтобы справиться с другим человеком – или глупцы, или трусы. Те, кто не может позаботиться о себе, о своей безопасности – тоже. Это признак слабости, ты никогда не покажешь свою уязвимость. Ты никогда не позволишь им думать, что они могут иметь над тобой власть. Ты сражаешься в наших битвах; ты не ждешь, что кто-то решит твои проблемы. Мы не инициировали тебя, чтобы защитить, мы сделали это, потому что ты можешь защитить себя сам, и, защищая себя, ты защищаешь La Cosa Nostra. Понимаешь?
- Да, сэр.
- Изабелла знает наши секреты. Она видела наши лица и слышала наши голоса. Она знает наши имена. Она пережила то, что не должна была. Эта женщина может уничтожить организацию, может уничтожить все, что мы хотим защитить, но ты веришь, что она этого не совершит. Правильно?
- Да, сэр.
- Ты клянешься своей жизнью? Клянешься, что она - не угроза для нас, что наши секреты в безопасности?
- Да.
- Ты хочешь поручиться за Изабеллу?

Уголок моего рта дернулся в улыбке, когда до меня дошло, чего они хотят, я ощутил облегчение и тут же расслабился. Поручительство.
– Совершенно верно, - ответил я, кивнув.
Алек поднял нож и знаком показал мне дать ему правую руку.
– Повторяй за мной... Я, Эдвард Каллен, беру на себя ответственность за Изабеллу Мари Свон. Я клянусь...
- Каллен, - поправил я, прерывая его без лишних мыслей.
Он сощурился, и я напрягся, понимая, что, на хер, не должен был делать подобную хрень.
– Простите, сэр. Просто, понимаете, она теперь Каллен.

- Полагаю, так и есть. Каллен, - резко сказал он, очевидно, недовольный, что я открыл свой гребаный рот. – Я клянусь, что она будет почитать Омерту, и сегодня я принимаю клятву за нее, потому что она не может. Я гарантирую ее лояльность и молчание.
Я повторил слова, он держал мою руку.
– Сегодня ты прольешь за нее кровь, демонстрируя свою решительность, и чтобы знать, что, если она предаст нас, остаток твоей крови тоже прольется. Вы с ней - единое целое. Если она расскажет наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.
Он взял нож и провел по моей ладони косую линию, я дернулся. Из раны тут же выступила кровь, он свел мои пальцы в кулак, крепко сжимая. Рана стала болеть еще сильнее, боль отдавала в предплечье.

- Совещание закончено и никогда не происходило, - сказал заместитель Алека.
Алек кивнул, и тут же консильери и заместитель открыли двери и вышли, так же быстро, как и вошли. Алек взял с полки салфетку и протянул мне, веля зажать ей порез. Я сжал салфетку в ладони, а он пошел к двери, замирев у выхода.
- Когда ты попросил передать ее тебе на свадьбе, я соглашался не только отвести ее к алтарю, - сказал он, бросая на меня отрывистый взгляд. – Мои поздравления.

ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО

Я аккуратно перебирал клавиши, мягкая музыка фортепиано разносилась по комнате. Мелодия была знакомой, песня, которую я знал наизусть – «Лунный свет» Дебюсси. Я, на хер, не играл это уже с десяток лет, но сейчас, сидя в сумерках и глядя в огромное окно, которое открывало вид на город, я вдруг захотел услышать эту музыку.

Краем глаза я заметил движение и повернулся, пальцы замерли, когда я увидел Изабеллу. Она стояла в коридоре, все еще держась за ручку двери, ведущей в основную спальню, откуда и появилась. На ней был лишь маленький черный шелковый халатик, завязанный на талии, а на ногах – чулки. Я заметил выглядывающий из-под края халата пояс для чулок и застонал, мой член тут же охеренно затвердел. Ее волосы все еще были влажными после душа и ложились мягкими волнами на плечи, макияж исчез. Она была естественной и такой чертовски красивой, ей не нужно было всякое дерьмо, чтобы завести меня.

- Не прекращай играть, - тихо сказала она, в ее голосе звучало беспокойство.
Я ободряюще улыбнулся ей и вернулся взглядом к клавишам, вновь начиная мелодию. Она сделала ко мне несколько шагов и замерла у окна, приложив ладонь к стеклу.
– Начинается дождь.
- Я знаю. Итальянцы верят, что это хорошая примета, когда на свадьбу идет дождь, - сказал я. - Sposa bagnata, sposa fortunata. Мокрая невеста – удачливая невеста.
- Интересно, - прошептала она, - как и то, что ты выбрал воскресенье для торжества, потому что в этот день недели людям сопутствует удача?
- Что-то вроде того, - ответил я.
Может, я становлюсь суеверным мудаком, но я всегда знал, что лучше перестраховаться, чем сожалеть. Нам нужна каждая капля чертовой удачи, учитывая, как мы живем, и, если я могу помочь нам, выбрав правильный день для свадьбы или благодаря всевышнего за дождь, я буду лишь гордиться. Б...ь, это не может навредить.

- Ну, тогда плохо, что я не намокла, - отстраненно сказала она.
Я запутался в нотах и расхохотался, она сконфуженно посмотрела на меня.
- Не переживай, tesoro, наша свадьба еще не закончилась, - сказал я. – У меня есть кое-какие планы, как тебе взмокнуть еще до окончания ночи. Вместе со мной.

Она закатила глаза и вновь повернулась к окну, чтобы я не видел ее румянца.
– Не могу поверить, как тут красиво, - пробормотала она.
Мы были в Пиренейском Отеле, в Пиренейском Люксе (прим.: Посмотреть на номер и отель можно по ссылке - http://www.peninsula.com/Chicago/en/default.aspx#/Chicago/en/Accommodation/The_Peninsula_Suite/), с видом на озеро Мичиган. Он стоил охеренно дорого, но был лучшим из лучших, а Изабелла заслуживает только такого.
- Не сравнится с твоей красотой, - прошептал я.
- Ты соблазнитель, - игриво заявила она. – Кстати, на каком мы этаже?
- На восемнадцатом.
- Серьезно? – со смехом переспросила она. – А у нас есть балкон?

Тут до меня дошло, о чем она, и я хихикнул – балкон на восемнадцатом этаже.
– А я и не подумал об этом дерьме, когда бронировал номер. Лучшие апартаменты на этом уровне.
- Как подходит, - ответила она, подходя ко мне.
Я продолжил играть и краем глаза увидел, как она остановилась у скамейки. Она медленно начала развязывать халат, и я повернулся, пораженный открывшимся мне видом, когда ткань упала на пол. Я уставился на нее, жадно рассматривая соблазнительные формы, обтянутые черным топом и стрингами. Для воображения ничего не осталось.

Как будто мне надо что-то воображать... я знаю каждый дюйм ее тела.

- Б...ь, - выдохнул я, отталкивая скамейку на несколько дюймов назад, когда она прижала меня к фортепиано.
Я обхватил ее за талию, и она забралась мне на колени, разводя ноги, чтобы обнять меня. Она запустила руки мне в волосы, а потом нагнулась для поцелуя, ее веки опустились, когда она прижалась ко мне губами. Я крепко вцепился в нее и ответил на поцелуй, ее губы были мягкими и чертовски сладкими, словно клубника.
Я медленно провел руками по ее спине, и она выгнулась, ее тело дрожало под моими касаниями. Ее дыхание сбилось, она уже охеренно завелась, постанывая у меня на коленях и крепче прижимаясь ко мне. Я стонал, ощущая, как член твердеет еще больше с каждым движением ее губ, отчаянно требуя внимания и пульсируя в штанах. Я ощущал ее тело сквозь тонкую ткань одежды, и это не помогало сохранять голову ясной, часть меня требовала, б...ь, содрать с нее все эти вещи прямо сейчас. Я пытался игнорировать эти желания и сосредоточиться на Белле. Она - главное, а не я. Она для меня - все, и я хотел ей это доказать. Я хотел, чтобы она знала, как я ценю ее, как чертовски люблю ее. Она всецело отдала себя мне, по собственной воле... не потому, что я – единственное, что она знала, но потому что я – единственное, чего она хотела. Из всех мест, куда она могла направиться, она вернулась ко мне, она выбрала меня, осталась рядом. И для меня это значило больше, чем я мог передать, я хотел сделать все возможное, чтобы показать ей, как я ценю, что она, б...ь, дала мне шанс.

Я схватил ее покрепче и встал, она взвизгнула, когда я опустил ее попку на фортепиано, ногами она задела клавиши, по комнате разнеслись звуки. Она осторожно наблюдала за мной, когда я встал между ее ног и положил руки ей на колени, медленно скользя по коже вверх. Она забросила голову назад и издала стон, а потом откинулась на локти.
- La mia bella ragazza, - шептал я, гладя ее бедра.
Я расстегнул застежки ее белья и начал медленно снимать чулки.
– Нет, на хер это дерьмо. Не так. La mia bella donna. Теперь ты женщина, tesoro.
Она улыбнулась от моих слов и еще больше расслабилась, прикрыв глаза и довольно замычав. Я стянул чулки и бросил их на пол, а потом положил руки назад на ее ноги, начиная исследовать их от самых ступней и до бедер. Какое-то время я лишь ласкал кожу, а потом скользнул пальцами под трусики и потянул их. Она приподняла бедра, чтобы помочь мне. Она стонала, мои игры доводили ее до исступления, но я не хотел спешить, желая насладиться каждой секундой близости.

Какое-то время я гладил ее киску, с удовольствием ощущая влагу.
– Я же сказал, что ты намокнешь, - игриво заявил я, снова поглаживая ее ноги.
Она застонала, когда я развел их еще шире и наклонился, проводя носом по внутренней поверхности бедра и оставляя нежные поцелуи на коже. Когда я коснулся ее киски, она резко запустила пальцы мне в волосы и притянула мое лицо еще ближе.
- Пожалуйста, - молила она, громко дыша, я пощекотал языком ее клитор.
Я ввел в нее два пальца и начал двигать ими, вылизывая каждый сантиметр, ощущая невероятный вкус своей Беллы. Ни у кого больше я не пробовал киску, и, б...ь, не буду, но я знал, что ни у кого в мире нет такого потрясающего вкуса.

- Господи, да, - вскрикнула она, выгибая спину и притягивая меня ближе, я начал посасывать ее клитор.
Я не смог сдержать чувство гордости, ощущая, какой сильной она может быть, не стыдясь своего тела и своих желаний. Мы чертовски далеко ушли от Форкса, от того времени, когда она только пыталась понять себя. Сейчас она знала, что хочет. И не боялась это демонстрировать. Для меня не было ничего сексуальнее ее уверенности.

Я ускорил движения и согнул пальцы, пытаясь найти ее точку G. Вскоре ее ноги начали подрагивать, и я понял, что мне удалось. Я начал резче двигать рукой, жестко прижимаясь губами. Я теребил языком ее клитор, вызывая крики, ее тело напряглось, и я быстро подвел ее к оргазму. Она крепко вцепилась мне в волосы, я вздрогнул, уверенный, что она вырвет несколько гребаных прядок.
– О, Господи, Эдвард, - вскричала она, выгибая спину.
Ее ноги стукнули по клавишам, хаотичные звуки смешались с криками.

Я продолжал свои действия, пока она не расслабилась, напряжение покинуло ее очень быстро, она ослабила хватку. Я оторвал губы от ее киски и начал целовать бедра, медленно продолжая пронзать ее пальцами. Я застыл, когда ее тело начало трястись, меня охватила паника. Мне показалось, что она плачет, но тут я пораженно понял, что она смеется, хохот эхом отразился от стен.
- Что, б...ь, такого смешного, tesoro? – спросил я, выходя из нее и нежно лаская ноги.
Этот звук пошатнул мое эго, последнее, чего я ожидал – что моя работа с ее киской вызовет смех.
- «Красотка», - ответила она, снова заливаясь хохотом.
- Что? – озадаченно уточнил я.
- «Красотка», - повторила она с улыбкой, - ну, знаешь, фильм? Мне это напомнило о сцене, где герой Ричарда Гира играет на пианино в холле отеля, и...
- А ну постой, черт возьми. Я делаю это, а ты хохочешь, вспоминая сраный фильм? – недоверчиво спросил я.
Она пожала плечами и невинно улыбнулась, я раздраженно застонал. Я схватил ее за бедра и стащил с фортепиано, быстро ставя на ноги.
– Да брось.

Я схватил ее за руку и потащил по комнате.
– Что с тобой? – спросила она, в ее голосе звучало удивление, но она не сопротивлялась.
- Думаю, вопрос в том, что с тобой, - ответил я, - и, будь добра, ответь. Ни одна женщина не будет думать о гребаном низкосортном фильме вроде «Красотки» после того, как кончила. Это дерьмо неприемлемо. Я должен все исправить.

Она засмеялась, и мы направились в спальню, я обнял ее и притянул к себе. Потом я потянул за край ее топа и стащил его, позволяя ему упасть на пол. Она сняла пояс, пока я расстегивал рубашку и отбрасывал ее в сторону. Я разулся и прижался губами к ее шее, целуя и облизывая мягкую кожу. Она быстро расстегнула мои брюки и спустила их вниз, вместе с боксерами. Я откинул одежду в сторону и прижался к ней, подталкивая ее к постели, наши губы встретились.
Она упала на кровать, и я опустился сверху, широко разводя ее ноги в стороны и устраиваясь между ними. Мои руки скользили по ее телу, я ощущал, как побежали по коже мурашки, она судорожно дышала, пока я ласкал ее грудь. Я покатал соски между пальцами, а потом ущипнул их, с ее губ сорвался стон. Я склонился и захватил их губами, нежно поглаживая тело ладонями. Она извивалась подо мной, я просунул между нами руку и обвил свой член, направляя себя к ее входу. Я вздохнул, рука еще болела от пореза Алека, но я игнорировал боль, не желая вызывать у Изабеллы подозрения. Я сказал ей, что порезался стеклом, но я, б...ь, был уверен, она не купилась, учитывая, что она поблагодарила меня, промывая рану перекисью.

Я толкнулся вперед, немного, чтобы внутрь скользнула головка, Белла прошептала мое имя, обнимая меня.
– Ты хочешь этого, детка? – тихо спросил я, оставляя на ее лице поцелуи.
- Да, - с придыханием ответила она.
- Скажи мне, - потребовал я, целуя ее ушко. – Скажи, что хочешь меня.
- Я хочу тебя, - ответила она, - так сильно.
- Скажи, что любишь меня.
- Я люблю тебя, - проговорила она, пока я ласкал языком ее ключицу, - больше всего на свете.
- Скажи, что ты принадлежишь мне, - прошептал я ей на ушко, заставляя ее дрогнуть от моего дыхания.
Она громко застонала и крепче вцепилась в меня, ее ногти царапали мою спину.
- Тебе, - ответила она, в ее голосе не было и тени сомнения.
Она говорила уверенно, не думая дважды.
– Я принадлежу только тебе.
- Моя девочка, - с ухмылкой сказал я.
Ее крики разнеслись по комнате, когда я проник в нее, наполняя одним мощным толчком. Я начал двигаться медленно, сохраняя скольжение, но вскоре страсть начала подталкивать меня. Я ускорился, толчки становились резче и жестче с каждой минутой. Ее киска была теплой и влажной, плотно охватывая мой член. Она была создана для меня, мы идеально подходили друг другу... два кусочка одного целого...

Она - самое совершенное создание на свете.

- Так приятно, - сказала она срывающимся голосом.
Она провела руками по моей спине, нежно царапая кожу, потом по ягодицам. Она попыталась толкнуть меня глубже, сжимая мою плоть, и я поднял ее колени, раскрывая ноги шире. Новая позиция позволила мне войти дальше, я начал толкаться сильнее, зная, что это то, чего она хочет. Хоть она не всегда говорила вслух, я знал ее сигналы, знал, чего она желает. Она довольно застонала и откинула голову назад, я целовал ее шею, проводя языком по ямке над ключицей.
– Больше.
Я попытался войти глубже, но в этой позе это было невозможно, поэтому я быстро вышел из нее и схватил ее ноги. Я забросил их себе на плечи, приподнимая ее попку, и наклонился к ней. Я прижался к ее губам и резко вошел в нее, наполняя так глубоко, как мог, у нее вырвался крик удовольствия.
– Господи, да, именно так, - стонала она мне в рот, наши языки переплетались.

На улице разворачивалась гроза, капли били по стеклам, я врезался в нее все с большей силой, от раскатов грома вибрировали окна. Сверкнула молния, освещая в темноте ее бледное тело. Ее глаза были прикрыты, и она закусила нижнюю губу в попытке сдержать крики, но звуки все равно вырывались против ее воли. Я трахал ее так охеренно сильно, что был удивлен, как я до сих пор не повредил ей связки или не наставил синяков на бедрах. Я видел, что она уже на грани, приближался ее следующий оргазм. Я скользнул между нами рукой и начал потирать ее клитор, продолжая наполнять ее, я хотел, чтобы она быстрее кончила. Ее тело выгнулось, и она крепко зажмурилась, я громко застонал, ощущая, как ее киска пульсирует вокруг моего члена. Я не сбавлял темп, пока удовольствие пронзало ее, вскоре она ослабила хватку, и я немного замедлился. Я подался назад и положил ее ноги на кровать, а потом лег на нее сверху, стараясь не слишком сильно придавливать, но я хотел ощущать тепло ее тела.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, ее щеки раскраснелись, а кожа покрылась потом. Ее руки нежно ласкали мою спину, а потом поднялись к волосам, я продолжил свои толчки в нее, наслаждаясь каждым движением. Мы смотрели друг другу в глаза, занимаясь любовью, мои руки гладили ее кожу.
– Ti amo, - прошептал я, целуя ее. - Non posso immaginare di non averti nella mia vita, lo combatterd ognigiorno peressere I'uomo di vostri sogni (прим.: Я не представляю, как жить без тебя. Я буду бороться каждый день своей жизни, чтобы стать тем мужчиной, которого ты заслуживаешь).

Я знал, что она поймет лишь часть сказанного, но это не имело значения, она поняла смысл... я чертовски люблю ее. Я снова прижался к ее губам, ощущая, как внутри меня нарастает напряжение, я знал, что скоро будет разрядка. Я издал стон и ускорился, ее руки продолжали перебирать прядки моих волос, посылая разряды электричества по спине.
- Б...ь, я близко, - выдохнул я, ощущая покалывания.
Я толкнулся еще несколько раз прежде, чем оно настигло меня, я зарычал от удовольствия, волнами накрывающего меня, член пульсировал. Я яростно поцеловал ее, заглушая свои стоны, пока изливался в нее. Я крепко обнял ее, и мы лежали спокойно какое-то время, комнату наполняли звуки дождя и грома. Я чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию, как бешено бьется ее сердце, пока она прижимается ко мне.

Зашипев, я вышел из нее, тут же скучая по ощущению пребывания в ее киске. Я провел рукой по волосам, ощущая, что они совсем мокрые от пота, и со стоном лег рядом на кровать, притягивая Беллу в свои объятия. Она зарылась лицом мне в шею и забросила на меня ногу, ее рука нежно поглаживала дорожку волос внизу моего живота.
Через минуту она улыбнулась, и я вздохнул, прикрывая глаза.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь о «Красотке». Снова. Белла...
- Вообще-то, думаю, - с удивлением сказала она, в ее голосе не было и тени стыда.
Да она, на хер, убить меня хочет.
– Я просто думала, что тот парень в «Красотке» не сравнится с тобой.
- Тогда ладно, - ответил я, ухмыляясь, а потом поцеловал ее в макушку. – Сойдет. На этот раз.
- На этот раз?
- Да, на этот раз, - подтвердил я. – Потому что через пять минут мы начнем заново, и я не планирую останавливаться, пока ты напрочь не забудешь о существовании этого мудака.

ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО

- Ты уверена в этом дерьме, Белла? – уточнил я, одаривая ее скептическим взглядом.
- Уверена, - решительно ответила она, кивая.
- Ты же знаешь, если ты это сделаешь, то уже не сможешь исправить, - сказал я, переживая, понимает ли она, что делает.
В теории все было просто, и я знал, почему она так хочет, но, б...ь, теория и практика – две разные вещи.
- Знаю, - подтвердила она, глядя на меня со странным выражением лица.
Она смотрела на меня, как будто я, черт побери, псих, хотя, на самом деле, я просто искал другой способ.
– Почему это я должна передумать? Я же сказала тебе, что уверена.
- Отлично, - я пожал плечами.
Я старался изо всех сил, но она не изменила решение. Я, б...ь, не буду ей запрещать, потому что это ее жизнь, и она сама делает выбор, но у меня, определенно, не было ее уверенности.
- Не знаю, почему ты так странно себя ведешь, - сказала она, качая головой. – Я имею в виду, это ты же ты поначалу придумал.
- Ты сошла с ума, - заявил я.
Теперь я уверен... она, на хер, спятила.
- Нет, - жестко ответила она. – Ты еще давно сказал мне, что я могу это сделать, если захочу, и я решила сделать это сейчас.
Я раздраженно вздохнул, зная, что она, б...ь, права, но я, черт возьми, не ожидал, что она воспримет мои слова всерьез.
– Тогда ладно. Если ты действительно хочешь, давай сделаем так, - сказал я, нервно взъерошивая волосы. – Иисусе, там же жарко. Первая гребаная неделя сентября, да мои яйца, на хер, сварятся.

Она хихикнула, но я не видел ничего смешного. Алек подчистил мое расписание и дал две свободные недели, чтобы мы с Изабеллой могли провести время вместе, как пара. Я сказал ей, что она может выбрать любое место в мире, куда мы отправимся на медовый месяц, желая, чтобы она побывала там, где захочет. Я предложил Гавайи, думая, что нам подойдет сраная поездка в тропики, или, может, Италию, где я бы показал ей нашу культуру, но она, б...ь, выбрала последнее место, которое только можно было ожидать...

Ад.

Ладно, пусть это не настоящий ад, но он ближе к нам, чем когда-либо, и, б...ь, там как в аду – солнце охеренно жарит, и даже сквозь солнцезащитные очки мне приходится щуриться, чтобы что-то увидеть. Воздух горячий и пыльный, и такой сухой, что обжигает легкие, когда дышишь.

Среди всех мест в мире она попросила меня отвезти ее в чертов Финикс.

- Знаешь, я пообещал твоей матери, что больше никогда не привезу тебя в это место, - сказал я, хмурясь при воспоминании о том разговоре, вскоре после которого она погибла. Она просила меня держать Изабеллу подальше, и я поклялся, что буду, я считал, что у нас не будет причин вернуться назад. Очевидно, я ошибался. Но я же пообещал.
- Уверена, мама поймет, - сказала она.
- Б...ь, да ты уверена почти в каждом дерьме, да? – пробормотал я, закатывая рукава. – Мне, на хер, надо чего-нибудь выпить.
Она одарила меня недоверчивым взглядом, и я застонал, качая головой.
– Воды, Белла, воды. Гребаная Н2О, - сказал я, мой голос звучал крайне раздраженно. – У меня обезвоживание.
Она закатила глаза.
– Не помню, чтобы ты жаловался так много, когда мы были тут в прошлый раз, - сказала она. – Если тебе хочется пить, у меня осталась бутылка воды в машине.

Я развернулся и пошел к автомобилю, стоящему в несколько шагах от нас. Это был не мой сраный «Вольво», ту машину мудак Алек уничтожил еще в Калифорнии, но эта модель понравилась мне не меньше. Более новая, две тысячи десятого года выпуска, мы арендовали ее, когда приземлились в Аризоне.

Я выругался и дернул дверь, раскаленный металл обжигал кожу. Я поборол желание пнуть чертову машину, забрался внутрь и быстро нашел бутылку воды. Жидкость была охеренно горячей и никак не утолила жажду, а лишь сильнее меня раздразнила. Я развернулся и уже готов был высказать Изабелле, но тут заметил, что она делает. Она, наконец, сдвинулась с места, где была последние двадцать минут, и теперь замерла на крыльце огромного дома, глядя на входную дверь. Я бросил бутылку назад в машину, а потом помчался к дому, присоединяясь к ней на крыльце.
– Хочешь внутрь? – с любопытством спросил я.
- Нет, - тут же ответила она, в голосе сквозили жесткие нотки.
- Почему нет? – уточнил я, вопросительно приподнимая брови. – Я имею в виду, там, внутри, все твое. Ты можешь захотеть взять что-то...
- Я уверена, - оборвала она меня, - что ничего оттуда мне не нужно.
- Тогда ладно, - пожал я плечами.
Мы тихо стояли там с минуту, а потом она залезла в карман и достала коробок спичек, который мы взяли из отеля. Она открыла его и зажгла спичку, а потом бросила ее под ноги. Я попытался сдержать смех, но не смог, я расхохотался, когда гребаная щепка мгновенно погасла. Я был прав... она, на хер, не знает, что делает.

Она подпалила еще одну спичку и кинула ее рядом со второй, но и эту постигла та же участь. Я снова хихикнул, и она подняла на меня глаза, раздраженно щурясь.
– Слушай, ты не можешь просто кидать вниз гребаные спички, Белла, - сказал я, видя, что она злится.
Похоже, она была готова оторвать мне башку.
– Нужно что-то большее, чтобы уничтожить такой здоровенный дом. Какое-то горючее вещество.
- Например?
- Например, легковоспламеняющееся или взрывоопасное, что-то, что быстро вспыхнет. Отлично подходит пенорезина, да и солома тоже сойдет, - ответил я.
Она приподняла бровь, с любопытством глядя на меня.
- Сжег немало домов, да, Эдвард?

- Может быть, - с ухмылкой ответил я.
Если честно, сам я ничего не сжигал, не считая гребаной катастрофы в резервации много лет назад, но я не раз присутствовал при пожарах и кое-чему научился. У организации целый талант маскировать поджоги под случайное возгорание, они не единожды прикрывали таким образом свои промахи, уничтожая оставленные улики. Дом, в котором мы оставили Аро, мистическим образом сгорел сразу после того случая, его тело нашли во время расследования. Кстати, то место объяло пламя еще до того, как я, б...ь, вернулся домой. Алек не признавался, но я знал, что этот мудак его поджег... наверное, когда Аро был еще жив.
Опять-таки: лучше перестраховаться, чем сожалеть.

- Как насчет бензина? – спросила она. – Чарльз держал несколько канистр у заднего входа.
Я покачал головой.
– Бензин сработает, но его там уже нет. Прошли годы, Белла. Он испарился, - ответил я, оглядываясь по сторонам.
Я наткнулся на машину и вздохнул.
– А вообще, пойди и возьми одну из канистр. Еще мне нужен шланг или что-то вроде того, какая-нибудь гибкая трубка. Как считаешь, сможешь найти?
- Э-э, да, - ответила она, уходя с крыльца.
Я пошел к машине и открыл крышку топливного бака. Она вернулась через пару минут со всем тем дерьмом, которое я просил, у нее под мышкой была затасканная книга.
- Я взяла ее из сарая, - объяснила она, заметив мой взгляд.
- Думал, ты ничего не хочешь брать.
- Не хочу, - жестко ответила она, а потом нервно глянула на книгу. – Это, э-э... это мое. Это Альберт Швейцер.
- О-о, - ответил я, другие объяснения не были нужны.
Она украла эту книгу ребенком, единственная книга, которую она читала, пока не попала к нам. Книга разваливалась, и в ней наверняка недоставало страниц, но я понимал, почему она так ей дорога. Эта вещь помогла ей повзрослеть.

Я подсоединил один конец шланга к баку с бензином, а второй поднес к губам. Изабелла резко выдохнула, явно испугавшись, а я потянул на себя жидкость. Как только бензин оказался у меня во рту, я резко выплюнул его и тут же подсоединил шланг к канистре.

Да, я не впервые откачиваю бензин из тачки.

Я вынул шланг, когда набралось достаточно для нашего дела, а потом пошел к дому, разливая жидкость по крыльцу и по стенам.
– Сарай тоже? – спросил я, внимательно глядя на нее.
Она улыбнулась, явно довольная собой.
- Да, пожалуйста.

Я покачал головой и разлил немного бензина вокруг сарая, а потом отбросил пустую канистру в сторону. Я вернулся к Изабелле, которая стояла у машины, скрестив руки на груди.
– А теперь кидай спичку на крыльцо. Только близко не подходи.
Она положила книгу на капот автомобиля, а потом достала коробок со спичками и пошла к крыльцу. Зажженная спичка упала в лужицу бензина, и та тут же вспыхнула. Белла взвизгнула и отпрыгнула назад, удивленная, как быстро начало распространяться пламя. Она обернулась ко мне, на ее лице расплылась довольная улыбка, а потом она зажгла еще одну спичку и подожгла сарай. Она подошла ко мне и прислонилась к машине, наблюдая, как огонь пожирает здания.

- Ты понимаешь, что эта хрень незаконна, да?

- Почему? – спросила она, глядя на меня, будто я, на хер, спятил. – Почему незаконна? Это же мое!
- Да, твое, но ты не можешь просто спалить все.
- Но ты же сказал, что могу... - начала она.
- Знаю, что сказал, но я отнюдь не пример законопослушного гражданина, Белла. Есть законы, запрещающие подобное дерьмо.
- Это глупо, - заметила она, - это моя собственность, я могу делать с ней то, что захочу. Я никому не наношу вред.
- Согласен, - я пожал плечами, - но, к сожалению, полиция – нет. Поджог – это преступление.

- Прости, - она нахмурилась. – Я не думала, что попрошу тебя нарушить закон на отдыхе.
- Все в порядке, - сказал я, пододвигаясь к ней.
Я обвил ее руками и держал, пока она смотрела на огонь, который начал подниматься вверх. – Как там говорится? Езжай отдыхать, оставь законы позади? Ты все делаешь правильно, черт возьми.

Она засмеялась и расслабилась в моих руках, облокачиваясь на меня.
– Хорошо. Надеюсь, что нас не поймают.
- Не поймают. К тому времени, как кто-то заметит дым и вызовет пожарную службу, мы уже будем далеко, - сказал я. – Это место посреди неизвестности. Ни одного человека на мили вокруг. Оно такое изолированное, что мы успеем стереть с лица земли полгорода, пока кто-нибудь засечет.
- Серьезно? – недоверчиво спросила она.
- Тут охеренно сухо, tesoro. Это дерьмо распространится очень быстро.
- О, Господи, я не хочу устраивать большой пожар, Эдвард! Я просто хотела избавиться от дома, - сказала она. – Наверное, не стоило этого делать.
- Да ну, Белла? – я покачал головой. – Я говорил тебе это дерьмо все утро. А ты заявляла, что уверена.
- Я была уверена, но я плохо подумала, - сказала она.
- Теперь уже поздно что-то менять, - я пожал плечами. – Если тебе станет лучше, вызовем 911, когда будем уезжать, и оставим сообщение. Это дерьмо возьмут под контроль.

- Нас поймают, - сказала она, нервно закусывая губу.
- Ага, и ты возьмешь на себя всю ответственность, - игриво подсказал я. – Я уже преступник. Пора тебе присоединиться ко мне.
Она закатила глаза, качая головой.
– Нет, это ты сделал, а не я. Ты начал пожар.
- Ты попросила меня, - напомнил я ей.
- А изначально это была твоя идея, помнишь? – парировала она. – Плюс, у меня день рождения на следующей неделе. Ты же не позволишь мне провести двадцать первый день рождения в тюрьме?
- Почему нет? – игриво спросил я. – Я свой провел.

Она глянула на меня, и я хихикнул, поднимая руки в знак поражения. Я женат неделю и уже иду на уступки. Но я просто не мог спорить с ней.
- Чарльз постоянно повторял, что за нами наблюдают, - сказала она, очевидно, все еще обеспокоенная. – Говорил, что нас в любой момент могут поймать.
- Ага, а еще Чарльз был сраным лжецом, - сказал я.
Упоминание о нем разозлило меня.
– Он говорил вам это, чтобы напугать и не дать сбежать. Никто не наблюдает.

Она тихо смотрела на огонь в течение нескольких минут, а потом вздохнула и повернулась к линии деревьев в сотне шагов от нас. Она внимательно разглядывала их, пока не обнаружила большой камень в месте, где похоронили ее мать.
– Хочешь попрощаться? – спросил я, не зная, о чем она думает.
Она глянула на меня и покачала головой, а потом вновь посмотрела на огонь.

- Моей мамы там нет, - тихо сказала она.
Я нахмурился, охеренно уверенный, что ее похоронили именно там. Мы думали, стоит ли переместить останки куда-то в другое место, возможно, похоронить ее на кладбище, где были ее родители, но, в конце концов, Изабелла решила не беспокоить ее. Она чувствовала, что ее мать, наконец-то, пребывает в мире, где бы она ни была. И мы должны позволить ей остаться там.

- А где она? – спросил я.
На ее губах дрогнула улыбка, и она взяла меня за руку, поднося ее к груди, туда, где бьется сердце.
- Она здесь.

ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО

Я уставился на лист бумаги у себя в руке, изучая написанные на нем слова, наверное, в гребаный миллионный раз. Лист выглядел измятым и потертым от частого складывания; некоторые строчки невозможно было прочесть, потому что я писал их в спешке. Бумага была исписана почти вся, некоторые слова я уже зачеркнул, но большинство еще предстояло. Это было, б...ь, издевательством надо мной, ядовитой насмешкой над тем, каким невыносимым ублюдком я был.

- Что ты делаешь?

Я подскочил и скомкал лист в кулаке, на хер, пойманный врасплох голосом позади меня.
– Иисусе, женщина, - выплюнул я и резко развернулся, замечая на крыльце Изабеллу. – Я не слышал, как ты вышла.
- Похоже, сегодня я забыла свой колокольчик, - с сарказмом заявила она, подходя ближе и присаживаясь рядом со мной на ступеньку. – Дверь за мной захлопнулась – удивлена, что ты не слышал. Видимо, ты читаешь что-то весьма интересное.

Я сухо засмеялся и попытался спрятать бумажку, качая головой.
– Я бы не сказал, - промямлил я. – Это лист мой кармы, Белла.
- Лист кармы? – озадаченно уточнила она.
- Ну да. Знаешь телесериал "Меня зовут Эрл"? Там главный герой пишет лист своей кармы, - попытался объяснить я, но она продолжала смотреть на меня, как будто я треплюсь на незнакомом языке. – Забудь. Это не важно. Это просто список людей, которых я обидел в своей жизни. Тех, кого я помню.
- А-а, один из шагов, - сказала она, наконец, уловив суть.
Восьмой и девятый шаги в клубе Анонимных Алкоголиков – написать список людей, которым ты насолил в жизни, а потом извиниться перед этими мудаками. Я не помню гребаные десять заповедей, но зато теперь в совершенстве знаю двенадцать шагов на пути к трезвости.
– Я могу его увидеть, или это против правил?

Я пожал плечами и протянул ей бумажку, не желая что-либо скрывать, но я был охеренно смущен, когда она начала читать список.
– Это сумасшествие, Эдвард. Тут около пятидесяти имен! Ты не мог навредить стольким людям.
- Мог, - промямлил я, нервно взъерошивая волосы.
Я вцепился в свою шевелюру и опустил голову вниз, осторожно поглядывая на Беллу.

- Быть того не может, - сказала она, снова качая головой. – Чарльз Нэш?
- Преподаватель в заграничной школе, где я учился. Я разбил окна его машины в свою первую неделю там, потому что он разозлил меня. Я даже, б...ь, не помню, почему психовал.

- Кевин Барроу?
- Я трахнул его невесту.

- Сара Портер?
- Как-то ночью я ехал пьяный и снес ее почтовый ящик. Один из тех, которые расписывают вручную.

- Каролин МакАлистер?
- Я въехал в ее тачку на парковке и наплевал на это, просто свалив. И, конечно, я был пьян.

- Джошуа Сандерс?
- Я отделал его за то, что он трепал всякую хрень, выбив ему два зуба, - ответил я. – И я уверен, что лично обо мне он и слова не сказал.

- Оу, - тихо поежилась она. – Анна Харт?
Я скосил на нее глаза, пытаясь не расхохотаться. Смех только сделал бы меня еще большим мудаком, но сдержаться было сложно.
– Злой дракон.

- Ауч, - сказала она, на ее лице было выражение ужаса – больше пояснений ей не требовалось. – Линетт Харрис?
- Я порвал ей целку, - ответил я.
Она озадаченно глянула на меня, и я покачал головой, не желая даже объяснять.
– Я убедил ее подарить мне девственность, когда она была в старшей школе, а я был еще подростком. Она была хорошей девушкой, набожной католичкой, а я повел себя, как урод. После выпуска она ушла в монастырь. И мне тошно от этого дерьма. Монашки же должны быть девственницами, да?

Я вопросительно глянул на нее, не до конца, б...ь, уверенный, она пожала плечами.
– Не знаю, но ты не должен винить себя за такое, - сказала она. – Я имею в виду, у нее же хватило ума заняться с тобой сексом.
Я хихикнул и игриво подтолкнул ее локтем.
– Фу, Белла, - заявил я, - от этого мне точно стало лучше.

Она покраснела и засмеялась, снова возвращаясь вниманием к бумажке.
– Хорошо, может, ты и навредил некоторым из этих людей, но, брось, Таня Денали? Что ты ей сделал?
- Я обманул ее, - сказал я, пожимая плечами.
- Постой, - выдохнула она, - ты не можешь извиняться перед кем-то за то, что тот сделал неправильные выводы и занимался сексом, зная, что все закончится только на сексе.
- Если ты так говоришь.

- Говорю, - ответила она, продолжая изучать список. – А Билли Блэк? Почему он тут?
Я одарил ее недоверчивым взглядом, она, как никто, знала, что я ему сделал.
– Я сжег его дом и едва не прикончил его сына, Белла.
- Да, но ты заплатил за это, - парировала она. – Он получил новый дом. А ты держался подальше от резервации.
- Это все сделал мой отец, а если ты помнишь, моя задница все-таки побывала в резервации, - сказал я. – Б...ь, я никогда не извинялся перед ним.
- А ты хочешь извиниться? – спросила она, приподнимая брови.
- Да.
- Тогда ладно, - сказала она. – И зря ты занес в список Джейкоба. Ты же не сможешь извиниться перед тем, кто уже мертв. Как и твой отец. Что, по-твоему, ты сделал отцу?
- Я даже не знаю, с чего начать, - промямлил я.
- А я уверена, что он давно тебя простил, - сказала она.
Она напряглась, прочитав следующие несколько имен, а потом нахмурилась.
– Постой, почему я в списке?
- Потому что я причинил тебе боль, - тихо сказал я.
- А теперь ты смешон, Эдвард Каллен, - жестко сказала она. – И твои братья? И Элис с Розали? Ты слишком строг к себе.
- Нет, - я засмеялся, хоть мне и не было смешно. – Я еще даже не внес в список тех людей, которым причинял боль после инициации.

Она вздохнула и протянула список мне, качая головой.
– Мы все совершаем поступки, которые делать не стоило, но иногда мы просто должны. Это больно, когда людям плохо из-за нас, но это жизнь, и, если бы подобное не происходило, мы бы не замечали хорошего. Понятное дело, что ты обидел многих. Тех, чьи вещи ты портил, девушек, которых обманул, парней, с которыми был жесток... я понимаю, почему ты хочешь извиниться. Ты был легкомысленным и делал это, не думая. Но вина не должна контролировать тебя. Ты мучаешь себя, как мучил других. От этого легче не станет. Или они, или ты, ты просто защищался. Я так это вижу. Может, достаточно?

Пока она говорила, я сложил лист и засунул его в карман.
– Не знаю, - правдиво ответил я.
- Должно быть, достаточно. Ты не можешь провести остаток жизни, пытаясь исправить все плохое, что делал в прошлом, так ты пропустишь то хорошее, что ждет тебя в будущем, - ответила она, поднимаясь.
Она пересекла лужайку и залезла в почтовый ящик, изучая его содержимое. Она достала оттуда что-то и вернулась назад, присаживаясь рядом. Несколько минут мы сидели в тишине, она смотрела на письмо, которое было похоже на открытку, мы не говорили ни слова.

Вскоре раздалась телефонная трель, и Изабелла подскочила, быстро забегая в дом. Дверь за ней громко хлопнула, и я поежился, поднимая со ступеньки письмо, которое она уронила. Я глянул на марку и ухмыльнулся, заметив пальмовое дерево на пляже. Сверху было написано "Оушенсайд, Калифорния" - письмо от Клары.

Она переехала туда год назад с Мэгги – девочкой, которую освободили из рабства Аро. Они знали друг друга еще с поместья Свонов и решили жить дальше вместе, чтобы рядом был тот, кто тебя поймет. Я отдал им часть своего наследства, чтобы они не переживали о деньгах, но Мэгги досталась и часть наличности Аро. Его жена была в тюрьме, отбывая восьмилетний срок за порабощение Мэгги. Ее посадили после того, как Мэгги дала показания, рискуя своей жизнью. Я переживал, что ее, на хер, убьют, но Алек ответил, чтобы я успокоился. Мэгги не выдала секреты организации, и Алек сказал, что в этом есть и моя заслуга – я был с ней добр.

Изабелла вернулась через несколько минут, дверь вновь хлопнула, и села рядом.
– Это была Эсме, - сказала она, забирая у меня открытку. – Она хотела узнать, как мы устроились.

Устроились. Через шесть недель после свадьбы Алек, наконец, официально отдал мне Вегас. Мы с Изабеллой упаковались и наняли грузовик, чтобы перевезти вещи. Мы хотели облегчить мое расписание, чтобы мне не приходилось часто оставлять ее. Я знал, что она рада уехать из Чикаго, сосредоточения жестокости, ей не нравилось, что ее постоянно сопровождает охрана. Я чувствовал вину. Она оставила там семью, людей, которых любила, и она будет скучать по ним. Б...ь, я тоже буду скучать. Там остались дети, к которым она привязалась, ей пришлось уйти из школы, бросить программу по рисованию, которая ей нравилась. Она вела себя так, будто это ерунда, но я-то знал, что она многим жертвует ради меня.
Я сказал ей, что она сама может выбрать место, куда мы отправимся. Я ожидал, что она остановится на южной части Калифорнии, она уже была в этом штате, и там жила Клара. Поэтому меня ошеломило ее решение поехать в Блу Даймонд, штат Невада. Это был маленький городок в тридцати минутах езды от Лас Вегаса, и под маленьким я, б...ь, подразумеваю «крошечный». Он был в два раза крупнее Форкса, но жителей там было в десять раз меньше – около трехсот человек. В старшей школе собрались еще большие мудаки, чем жили в Форксе, кроме заправки и полицейского участка там больше ни хера не было. Только деревья, дороги и поля с одинокими домами.

И именно это нам было нужно. Изоляция. Она нашла способ подарить нам чертов пузырь, где мы можем быть просто собой, но на этот раз мы были умнее. Мы знали, что остаемся частью окружающего мира и всегда ей будем.

- Ты сказала Эсме, что я грохнул решетку на двери? – спросил я, глядя на Изабеллу.
- Нет, - она закатила глаза, - я сказала, что мы хорошо адаптируемся.

- А тебе тут нравится? – с любопытством спросил я.
Она улыбнулась и кивнула, беря меня за руку.
- Да. Нравится. Очень тихо и мирно, - ответила она. – Если мы устанем, недалеко от нас большой город, но мне и тут хорошо.
- Да, тут мило, - сказал я, оглядываясь.
Мы были окружены деревьями, впереди простиралась грязная дорога, а ближайший дом находился в миле от нас. Я могу разгуливать тут голым и проветривать яйца, и ни один мудак и слова не скажет.
– Что следующее, миссис Каллен? Мы начинаем заново, и впереди целая жизнь. Что теперь?
- Не знаю, - она пожала плечами. – Может, в третий раз попытаемся со школой? Бог любит Троицу.
Я хихикнул и кивнул.
– Да, а еще я уверен, что в Лас-Вегасе есть приличные школы искусства.
- Я посмотрю. Думаю, я могу снова давать уроки детям. Мне, действительно, это нравится, - сказала она. – А ты? Хочешь вернуться в школу?
- Я думал об этом, - ответил я. – Думал о том, чтобы посещать классы фортепиано и получить степень по музыке. Я имею в виду, я не смогу построить на этом карьеру, но мне и не нужна работа для денег. У меня нет желания учиться в медицинском колледже или стать юристом, и, честно, я не собираюсь посвящать себя подобному. Не хочу лишнего стресса.

- В этом есть смысл, - проговорила она. – Ты тоже можешь учить! Давать уроки фортепиано!
- Б...ь, я не могу учить, Белла, - со смехом сказал я. – Ты забыла, как я учил тебя в Форксе? Для этого дела, черт возьми, нужно терпение.
- Может, ты прав, - ответила она. – Значит, я буду давать уроки рисования детям и посещать занятия, а ты будешь учиться на фортепиано. Звучит отлично.
- Да, - согласился я. – Мы можем построить художественную студию в городе, если хочешь. Будешь давать уроки там.
- Правда? – спросила она, ее голос звенел от возбуждения. – Ты построишь для меня студию?
- Белла, я построю для тебя гребаный космический корабль, если ты захочешь, - ответил я. – А еще нам стоит построить дом. Этот тоже хорош, не считая сраной сломанной двери, но нам нужен собственный дом, чтобы тут остаться.
- Вау, это будет чудесно! – воскликнула она. – Мы можем построить его у дороги. Там много земли на продажу, полно места.
- Купим несколько акров и построим замечательный двухэтажный дом. Не слишком огромный, чтобы мы могли с ним управиться, но просторнее этого. Мне нужно пространство.

- С хорошим двориком, - с улыбкой сказала она. – И обнесем его изгородью.
- Нам понадобится чертовски большой двор, потому что я хочу бассейн, - заявил я. – Я не переживу тут очередное гребаное лето.
- Мне нравятся бассейны, - с улыбкой призналась она. – Но я по-прежнему не умею плавать.
- Тогда придется научиться, - я хихикнул. – Только не проси меня это сделать.
- Не переживай, не буду, - ответила она. – А еще мы можем посадить деревья во дворе, которые дадут тень. Можно даже дом построить из дерева.
- Ты хочешь деревянный дом? – удивленно уточнил я.
- Да, - она пожала плечами. – И качели на крыльце.
- Ладно, - с ухмылкой ответил я. – А хочешь трамплин?
- Конечно, - серьезно ответила она, хоть я просто шутил. – А еще навес. Мы можем поставить во дворе столик с зонтиком.
- И гриль, - добавил я.
Она засмеялась и недоверчиво глянула на меня.
- Ты хочешь гриль?
- А почему бы и нет, - сказал я. – Мы можем готовить гребаные хот-доги. И устраивать барбекю летом.
- Нам некого приглашать на них, Эдвард, - сказала она.
- Пока нет, но скоро будет кого, - уверенно заявил я. – Мы будем знакомиться с людьми. Мы же теперь женаты, Белла. У женатых пар есть друзья и прочее дерьмо.

Она засмеялась, качая головой.
– Может, нас навестит семья. Эмметт и Розали привезут мальчиков, - сказала она.
Розали родила во время нашего медового месяца, подарив миру еще одного мальчишку. Она назвали его Эмметт Младший – как засранца Эмма, он унаследовал от отца темные волосы и черты лица. Бедный малыш.
- Уверен, что так и будет, - согласился я.

- И я хочу вырастить сад, - призналась Изабелла.
- Ага, с цветами в горшках, - добавил я.
Она засмеялась и закатила глаза.
- В нашем саду не будет цветов в горшках, - заявила она. – Может, будут кусты роз.

- Я хочу еще одну татуировку, - бросил я, ее слова навели меня на мысль. – Что-нибудь на предплечье.
- Я тоже хочу, - сказала она.
Я шокировано глянул на нее, она покраснела.
- Дерьмо, что, правда, tesoro? – спросил я, ухмыляясь. – Ты хочешь вытатуировать на себе мое имя?
- Нет, - ответила она. – Я хочу силуэт птицы... для мамы.

- Мило, - заметил я. – Знаешь, я хочу домашнюю птичку. Попугая, которого я научу говорить "иди на хер". Это дерьмо будет смешным.
- Мы не станем заводить сквернословящую птицу, Эдвард, если только ты хочешь, чтобы у нас были друзья, и они приходили к нам на барбекю, - игриво сказала она. – Я хочу кота.
- Ни за что, - пресек я, качая головой. – Я не люблю котов.
- Почему?
- Они охеренно противные. Смотрят на тебя, как будто продумывают план против твоей задницы. Б...ь, наверняка они так и делают. Я не заведу в доме чертова кота. Может, собаку? Питбуля.
- Я не стану заводить питбуля.
- Ну, тогда купим одну из этих дурацких собачек. Которые, б...ь, хватают за лодыжки.

- Может, нам стоить взять золотую рыбку?
- Белла, рыбка сдохнет через неделю.
- А песчанка?
- Они похожи на крыс, - я содрогнулся. – У меня будут кошмары.
- Рак-отшельник?
- Кто в здравом уме захочет рака? Он же, б...ь, уродливый. Может, змею или игуану?
- Они не намного лучше, - с сарказмом заявила она, закатывая глаза. – А лошадь?
- Ты будешь убирать за ней дерьмо, Белла?
- Ладно, никаких животных, - она вздохнула. – Может, ребенка?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но не издал ни звука. Я замер на месте, выражение ее лица стало настороженным. Она, похоже, нервничала, даже паниковала, словно вот-вот убежит от меня куда подальше.
– Ребенка? - уточнил я, не уверенный, что правильно расслышал это дерьмо.
- Да, - нерешительно подтвердила она. – Ребенка.

- Э-э, ладно, - ответил я, нервно приглаживая волосы.
Я не был уверен, что, б...ь, говорить, я не ожидал, что она попросит меня о подобной хрени.
– Я имею в виду, если хочешь.
- А ты хочешь? – спросила она. - Хочешь иметь ребенка?
- Наверное, - ответил я, - но я об этом пока не думал. Когда-то мы говорили, что у нас будет большая семья, помнишь...
- Да, - тихо сказала она. – Но ты был бы счастлив? Если бы появился ребенок?

Она умоляюще смотрела на меня, практически, б...ь, прося сказать правильные слова, от выражения ее лица мое сердце забилось быстрее.
– Думаю, да, - признался я. – Он был бы частью тебя, как я могу не быть счастлив? А почему ты спрашиваешь меня об этом дерьме, tesoro? Хочешь начать работать над этим?
Она медленно покачала головой, с ее лица по-прежнему не уходило это выражение.
– Нет, я не думаю, что мы должны, - промямлила она, - я думаю, э-э... я, возможно... ну, ты понимаешь...

- Беременна? – недоверчиво уточнил я, напрягшись, когда она кивнула. – Ты думаешь, что беременна?
- Да, - сказала она. – Я имею в виду, знаки появились уже давно, но я не точно не знала. Я же никогда еще не беременела, а потом у меня появилась задержка...

- То есть ты не уверена? – спросил я. – Но это возможно?
- Тест показал...
- Ты сделала тест? Когда?
- Немного раньше, в доме, - призналась она. – Поэтому я вышла на крыльцо, чтобы сказать тебе, но ты меня отвлек.
- Иисусе, Белла, - пораженно выкрикнул я, я не мог думать четко. – Ты уверена, что тест положительный?
- Ну, там было две полоски, и это означает, что я беременна, - сказала она дрожащим голосом.
Я видел, что ее глаза наполняются слезами, на щеках выступил румянец.
– Так что да, я уверена.
- Как это случилось? – выдохнул я, пытаясь понять. – Как ты забеременела?
- По-моему, это очевидно, - ответила она, - не думаю, что тебе нужно объяснять, как это происходит...

Я хихикнул, качая головой.
– Нет, это я знаю. Я просто думал, ты на противозачаточных.
- Так и было, но потом со свадьбой и прочим я забывала принимать таблетки, - ответила она, по ее щекам полились слезы, она подняла на меня глаза.
Я поднял руку и вытер влагу, грудь сжало. Глаза начало жечь, в горле застрял ком, и я с трудом сдерживался. Меня охватили десятки разных эмоций, от гребаного смущения до парализующе сильного страха. Ребенок... у нас будет гребаный ребенок.

Что, б...ь, я буду делать с ребенком?

Я обнял ее и притянул к себе, она разрыдалась. Обвив меня руками, она зарылась лицом мне в грудь, я нежно поглаживал ее спину.
– Ребенок, - шептал я, пытаясь осознать эту хрень.
- Ребенок, - эхом повторила она.
- Мой ребенок, - выдавил я. – С моим ДНК.
- Половиной твоего ДНК, - поправила она.
- Маленький бедный ублюдок.

- Эдвард! – задохнулась она, толкая меня в бок.
Я рассмеялся и попытался уклониться от следующего удара, крепче прижимая ее к себе. Губы расплылись в улыбке.
- У нас будет ребенок, tesoro.
- Да.

- И, б...ь, это будет чертовски тяжело, но, если забыть о грязных пеленках и чертовом плаче, у нас будет ребенок, - прошептал я, - частичка тебя.
- Частичка нас, - поправила она.
- Иисусе, - бормотал я. – Я просто... я не знаю, что говорить, Белла. У меня, на хер, язык отнялся. Я буду папой?
- Будешь.

- Это же сумасшествие, - сказал я, слезы хлынули из глаз.
Я попытался сдержаться, но бесполезно.
– Что, если я облажаюсь?
- Не облажаешься, - с уверенностью заявила она. – Ты будешь хорошим отцом.
- Не могу быть так уверен, - покачал я головой. – Что, если я, б...ь, угроблю ребенку жизнь? Он будет ненавидеть меня.

- Он? – спросила она, выбираясь из моих объятий, чтобы заглянуть в глаза.
- Он или она, какая разница, - сказал я, напрягаясь от своих слов. – Дерьмо, я не могу иметь дочь, Белла. Я убью любого урода, который только приблизится к ней. Я знаю, что творят мальчишки, я сам таким был! Иисусе, а что, если у меня будет сын, и он будет похож на меня?
- Тогда я буду гордиться, - сказала она, я улыбнулся и снова обнял ее, целуя в макушку. Мысли смешивались, меня охватывала паника. Руки начали потеть, возбуждение становилось все сильнее, а внутри разливалось знакомое ощущение. Я знал, что, на хер, хочу выпить, но должен бороться с этим, я не могу сдаться. Только не сейчас. У меня есть жена, и скоро будет ребенок.

- Настанет день, - прошептала она, ощущая мое напряжение, - настанет час, настанет та самая минута. Мы справимся с этим, когда оно придет, Эдвард.

- Да, - ответил я, но мой голос звучал не так уверенно. – Все будет хорошо.
- Конечно, будет. Мы же выжили, помнишь? Я смогла пережить рабство, а ты – мафию, вместе мы справимся и с родительскими обязанностями.

Я засмеялся, вытирая слезы тыльной стороной руки.
– Не знаю, Белла. Будет нелегко, - проговорил я. – Дерьмо, мне придется делиться твоими сиськами.
- Извращенец, - проворчала она, снова толкая меня.

Глубоко внутри я знал, что она права, мы пройдем через это. В будущем нас ждет хаос, много бессонных ночей и беспокойных дней, но оно того стоило. Я буду выполнять свои обязанности, чтобы возвращаться к ней домой каждую ночь, в наш дом посреди гребаной неизвестности, и однажды у нас будет семья. Будут дети, красивые девочки, похожие на Изабеллу, и, может, несколько рыжеволосых сорванцов, похожих на меня, и мы дадим им самое лучшее в жизни... лучшее детство, чем то, которое было у нас. Будут дни рождения и годовщины, и годы будут пролетать, а мы будем принимать все, что пошлет нам судьба. И будут драки и сломанные кости, и исключения из школы, – этого не избежать с моими генами – но хорошее от Изабеллы перевесит все плохое.

А она будет моим убежищем, моим спасением в кровавой бойне... и мы будем чертовски счастливы. Потому что, когда мы вместе, иначе и быть не может.