Декларация независимости, или Чувства без названия

Глава 20. Значение человека

«Значение человека состоит не в том, чего он достигает,
а скорее в том, что он сделал, чтобы достигнуть».

Эдвард Каллен

Возвращение домой.
Я должен был волноваться, не так ли? Это было то самое гребаное время, когда я мог быть в центре еще большего внимания. Абсолютно все пялились на меня, все глаза были устремлены на Эдварда Каллена.
Розали не ошиблась, когда сказала, что каждая девушка в Средней Школе Форкса была в ожидании, когда же я определюсь с выбором. Но меня это не волновало. Я меньше всего заботился об этих суках. Только потому, что я пригласил тебя на танец, не означает, что ты уедешь со мной. В то утро пятницы я шел в школу с одной лишь мыслью. Я собирался пригласить первую попавшуюся сучку и наконец-то покончить со всем этим.
Стэнли на это и рассчитывала. Сучки имели привычку не отказывать, тем более в случае вечера танцев. Только у меня не было никакого желания трахать эту дешевку снова. Даже несмотря на то, что она каждый день практически набрасывалась на меня. У меня и правда не было никакого желания сейчас трахать кого бы то ни было.
Когда Стэнли, как по часам, подошла ко мне на школьной стоянке, я, не раздумывая, послал ее. А могла бы пойти с Ньютоном. Они отлично подходили друг другу – парочка идиотов.
Зайдя в здание, я направился к своему шкафчику. Увидев того, кто стоял возле него, я остолбенел. Это была Таня... Она стояла, облокотившись на соседний шкафчик. На ней была надета самая короткая юбка, которую я когда-либо видел. Встряхнув головой, я подошел к ней.
- Доброе утро, Эдвард, - промурлыкала она.
Я не мог не ухмыльнуться от ее попыток моего соблазнения. Только это дерьмо сегодня не сработает.
- Доброго утра и тебе, - сказал я.
Я повернул замок своего шкафчика. К счастью, она отошла в сторону, иначе я точно заехал бы дверцей прямо ей по лицу.
- Я могу позаимствовать у тебя домашнюю работу по тригонометрии? – спросила она. Ее голос все еще был похож на соблазнительное мурлыканье.
Я должен был отдать ей должное, только Таня могла так сексуально произнести такое банальное - «тригонометрия».
Я встряхнул головой.
- Нет, не можешь, - сказал я.
Я знал, что это всего лишь повод подкатить ко мне. Да и потом, у меня была привычка рисовать в тетради разные, а иногда не совсем приличные вещи. У меня не было никакого желания, чтобы она это видела. Я вообще не привык отдавать. Я беру – вот это то, что я всегда делаю. Я ожидаю, что люди никогда не дадут мне ничего стоящего, а лишь одно дерьмо.
Таня надула губки, и это не могло не напомнить мне о поведении Стэнли. Закатив глаза, я пожал плечами и хлопнул дверцей шкафчика, закрывая его.
- Но есть одна вещь, которую я могу для тебя сделать.
- И что же это? – улыбаясь, спросила она.
- Я могу взять тебя на танцы, - сказал я, пожимая плечами.
Она была похожа на человека, который только что выиграл в лотерею кругленькую сумму – ее глаза горели, а улыбка растянулась на пол-лица. Я снова ухмыльнулся. Черт возьми, я был гребаной лотереей. Вернее, гребаным призом гребаной лотереи.
Итак, это было неделю назад. Прошедшая неделя в Школе Форкса была сродни второму пришествию Иисуса Христа. Все это время я был в ужасном настроении, как же я не хотел во всем этом участвовать.
Мои братья все неделю были в превосходном расположении духа и вовсю готовились к этому гребаному торжеству. Этим они ничуть не отличались от Элис. Розали полагала, что была слишком хороша для всего этого. Но я с уверенностью мог сказать, что она просто была удивлена поведением Эммета. Время шло, все это становилось все более смешным, а я становился все более раздражительным.
Понедельник был днем «Карьеры». Джаспер надел один из белых халатов папы и взял стетоскоп, все это он достал в его лаборатории. Эммет надел деловой костюм и взял дипломат, потому что он хотел быть гребаным главным администратором, ну или кем-то в этом роде. Они дали мне отличный повод, чтобы не наряжаться. Неужели они хотели, чтобы я надел спецодежду и нес в руках АК-47? Поскольку моей нормой было именно такое будущее.
Вторник был днем «Пижамы». Это день раздражал меня из-за всех этих розовых пижам с гребаными розовыми пуделями на них. Я был вынужден смотреть на все это. Господи, неужели никто не мог быть более разумным и надеть, к примеру, пеньюар? По крайней мере, было бы на что посмотреть. Эммет надел пижаму Супермена. Она обтягивала все его выпуклости, по-моему, даже те, которые обтягивать и не следовало. Благо у Джаспера хватило ума надеть что-то более-менее нормальное.
Среда была днем «Детства». В этот день я чувствовал себя извращенцем, находясь среди девочек с косичками, в розовых юбочках, гольфиках и ботиночках Мэри Джейн. Эммет надел шорты и футболку гребаного Смерфа. Да, он еще принес с собой в школу трехколесный велосипед, чтобы немного прокатиться по площадке. Больше никогда в жизни я не хотел бы снова увидеть это зрелище. Джаспер был не намного лучше. Он надел комбинезон и рубашечку. Клянусь, мы никогда так не одевались. Даже в детстве...
Четверг был очередным «Сумасшедшим днем». Все преднамеренно должны были выглядеть смешными. Должен отметить, что мои братья преуспели в этом деле. Я категорически отказался ехать с кем-нибудь из них в школу в этот день. Я даже не хочу говорить о том, во что они были одеты, но клянусь, половину вещей они позаимствовали из гардероба Изабеллы.
Сегодня в школе был так называемый «Цветной день». Я видел намного больше сучек с синими волосами, чем я мог рассчитывать. Это было ужасно. Но, по крайней мере, я отлично гармонировал среди них в своем футбольном свитере.
Обычно я любил возвращаться домой, не поймите меня неправильно. Но теперь я точно знал причину моего плохого настроения. Все дело во снах той, что находилась в спальне, противоположной от моей.
Она была холодна всю неделю, и это сводило меня с ума. Это случилось после того, как Розали назвала ее рабом, назвала ее так в ее же присутствии. Она стала говорить как робот и называть меня «хозяин Эдвард». Как же я ненавидел это дерьмо. Я клянусь, я так хочу выбить все это дерьмо из Розали. Мы всегда лишь игнорировали ее, когда она вела себя как сука, но то, как она повела себя тогда...
Как же я хотел вернуть назад ту девочку, которая так сладко дремала у меня на кровати и которая говорила такие милые вещи во сне. Девочку, которая смеялась и была открыта со мной. Та самая девочка сделала меня счастливым, и я знал, что без нее мне плохо, без нее я просто умру...
Почему я был такой сукой. Почему я не могу открыть все свои чувства. Господи, как же я хочу взять ее с собой на танцы. Потому что она была единственным человеком, для которого мне хотелось сделать все. Держу пари, что в длинном вечернем платье она выглядела бы потрясающе. Несмотря на то, что она была немного истощена, но у нее была аппетитная попка. Я постоянно любовался ею, чувствуя себя при этом настоящим извращенцем.
Было бесполезно думать об этом, я не мог взять ее с собой. Даже если бы она согласилась пойти... По отношению к папе это было бы похоже на размахивание красной тряпкой перед глазами у быка.
Но, проклятье, как же я мечтал об этом.
Она терпела боль всю неделю. Она не желала отдыхать, а только работала и работала... Убиралась, готовила, а потом уходила к себе. Мне так хотелось схватить ее и вытряхнуть все это дерьмо из ее головы и сказать, чтобы она, наконец, расслабилась. И, черт возьми, если она не улыбнется мне в ближайшее время, я просто взорвусь.
Тот факт, что она перестала улыбаться, просто убивал меня. Я думал, что увижу это во сне, когда она называла мое имя, но и этого больше не происходило. А не происходило этого, потому что она не спала... Той ночью, после того, как папа сделал с ней все это, она кричала. Она рыдала, и это убивало меня. Я не мог слушать это, но и не знал, что мне делать. Я хотел пойти к ней, успокоить, утешить ее, но я боролся с мыслью, что поступлю неправильно, вмешиваясь в ее личную жизнь. А вдруг ей лучше было бы побыть одной? Вдруг она этого хотела? Когда ее рыдания стихли, я тихонько прокрался к ней, чтобы удостовериться, что все в порядке. Я немного смутился, когда увидел, что ее нет в кровати. Зато горел свет в ванной. Видимо, она была там. Я хотел зайти в ванную, но даже то, что я тайком захожу в ее комнату, это уже достаточно плохо. А если я зайду в ванную, когда она тоже там, я буду настоящим извращенцем. Поэтому мне ничего не оставалось, как вернуться к себе и провести бессонную от переживаний ночь.
Следующие несколько дней были такими же ужасными. По ночам я слышал, как она по-прежнему не спит, а только плачет. Это разрушало меня, разрушало мое гребаное сердце. Я не хотел, чтобы она плакала, не хотел, чтобы она страдала. Но то, как она разговаривала и вела себя со мной, дало мне повод думать, что я являюсь одной из причин, из-за которой ей так плохо. Я не хотел казаться эгоистом, но, Боже, неужели эта девочка с такой заразительной улыбкой ушла? Я так любил, когда она спит и повторяет мое имя во сне. Я так этого ждал. Похоже, это превратилось в некую привычку – я целый день ждал вечера, чтобы зайти к ней в спальню. Неужели я превратился в гребаного шпиона, который только и жаждет увидеть ее сон?
Но этого так и не случалось... Я был очень несчастен из-за этого.
После школы на параде возвращения домой я ехал на машине, улыбался и махал рукой, как какая-нибудь гребаная знаменитость. Сучки кричали мое имя, но только я не обращал на них никакого внимания. Под моей кожей была только Изабелла.
После парада я сидел в машине и ждал парней, чтобы поехать перекусить перед игрой. Это было своего рода традицией. Я сидел и пытался очистить свои мысли. Сегодня вечером у меня игра, я должен был сосредоточиться. Но это оказалось не так-то просто сделать. Выбросить из головы все мысли об Изабелле оказалось совершенно невозможно.
Пассажирская дверь моего автомобиля открылась, и я инстинктивно повернул голову. На меня нахлынула волна гнева из-за того, что кто-то садился в мой автомобиль без разрешения. Вторгаясь в пространство моего автомобиля, походило на то, что ты трахаешь мою девушку... конечно, если бы она у меня была.
Мои глаза расширились, а гнев сменился замешательством, когда я увидел, что в машину села Элис. Закрыв дверь, она повернулась ко мне и сладко улыбнулась.
- Привет, Эдвард, - сказала она.
Я слегка улыбнулся.
- Привет, кроха. Что случилось?
Она пожала плечами.
- Ничего такого. Просто мне требовалось удостовериться, что у тебя не все хорошо.
Я вопросительно поднял бровь и посмотрел на нее с недоверием.
- Почему это я не в порядке? Ты же знаешь, какой я, Элис. Эти люди просто искупали меня в своем внимании сегодня. А какая еще может быть потребность у такого тщеславного распутника?
Она слегка рассмеялась, но я остался серьезным. На мгновение в машине повисла тишина. Мне стало как-то неудобно. Меня терзала мысль, чего же она действительно хотела. Должно быть что-то большее, чем просто проверка моего состояния, иначе во всем этом не было никакого смысла.
- Я же сказала тебе, что это случится, а ты сомневался во мне и моих словах, - сказала она мягко.
Я немного сузил глаза и посмотрел на нее.
- Сказала мне что?
- То, что ты влюбишься.
Я смотрел на нее с удивлением и пытался сделать вид, что я совершенно не понимаю, о чем она говорит. Но в глубине души я испугался. Откуда она могла это знать? Я никому не говорил, что попался на чувства к этой девушке, единственной девушке в мире. Этих чувств я не испытывал никогда. Если это сделал Джаспер, черт, я убью его.
- Вот реальность – есть только один человек, которого я люблю – это я сам. Ты это прекрасно знаешь, - сказал я, улыбнувшись.
Она слегка улыбнулась в ответ.
- Ты не должен притворяться со мной, Эдвард. Я знаю, что ты любишь ее.
Я встряхнул головой.
- Что же заставило тебя думать, что я люблю ее? – спросил я, вопросительно подняв вверх бровь.
Она рассмеялась.
- Все просто, по идее ты ведь должен был спросить меня, о ком именно я говорю. А ты этого не сделал, тем самым лишний раз выдал себя.
Я закатил глаза, мысленно проклиная себя.
- Плюс, я достаточно наслушалась итальянского от вас, мальчики, чтобы понять некоторые вещи, которые ты сказал ей, - добавила она.
- Возможно, ты ослышалась, - сказал я, пожимая плечами.
Черт, она раскусила меня, я это знал, но не буду же я в этом признаваться вот так сразу.
- Возможно, - сказала она. – Но... даже не слыша всей твой речи, я смогла распознать одну простую фразу. Ты называл ее твоей красивой девочкой. Что я еще могу сказать?
Я вздохнул.
- Все так очевидно? – спросил я, будучи немного раздраженным.
Я резко наклонился вперед и упал лбом на руль. Я думал, я тщательно скрыл все это дерьмо. Оказалось, нет...
- Нет, ты действительно очень хорошо скрываешь свои чувства. Но ты никогда не одурачишь меня. Все думают, что ты холодный человек, но я знаю, что это не так. Я знаю, что ты ведешь себя так... распущено, потому что тебе очень грустно. Я знала, что однажды счастье придет к тебе и изменит все в твоей жизни. А все потому, что ты этого заслуживаешь. Честно. И по тому, как ты смотришь на нее, я могу сказать, что именно она... она является твоим счастьем.
Я простонал.
- Хорошо. Но о каком счастье может идти речь, если я не смогу удержать все это? Не смогу сохранить это!
- Почему ты думаешь, что не сможешь сохранить все это? Ты думаешь, что не достоин этого? – спросила она. Ее тон был полон замешательства.
Взглянув на нее, я увидел, что она смотрит на меня вопросительно.
- Серьезно, Элис? – спросил я, закатив глаза.
Неужели она была такой невежественной? Разве она не видела, какой безнадежной и испорченной была вся эта ситуация?
- Ты уверена, что мы говорим об одних и тех же людях? Посмотри на меня. Как только я смотрю на нее, я понимаю, что мы НИКОГДА не сможем быть вместе. Понимаешь?
Элис раздражала. Было видно, что я тоже раздражал ее, и это не могло не вызвать у меня улыбку. Элис не так часто выходила из себя, но когда это случалось, это было весьма забавно.
- L'amore e cieco, - сказала она.
Ее произношение было ужасным, но я поняла, что она сказала «любовь слепа». Похоже, она знала этот гребаный итальянский язык намного лучше, чем я думал.
- Любовь может быть слепой, Элис, а вот мой отец нет. Я не столько волнуюсь о любви, убивающей нас, сколько волнуюсь о нем, убивающем нас.
Она уставилась на меня буквально на секунду, а затем беспечно пожала плечами.
- Я думаю, твой папа был бы только счастлив, узнав, что в твоем сердце кто-то появился. Независимо от того, кем бы она была.
- Ты бы сделала ставку на жизнь Джаспера? – спросил я.
Мой голос был острее, чем я рассчитывал. Я понимал, что она не заслуживала того, чтобы я огрызался с ней. Она всего лишь хотела помочь. Но я был раздражен. Она лишь уставилась на меня, пораженная моим тоном.
- Вот и я не могу поставить жизнь Изабеллы на карту, а потом мучиться в догадках - примет ли он ее или нет. Я не могу подвергнуть ее жизнь опасности только из-за того, что моя глупая задница попалась на эти чувства. Боже, я знаю, что я дерзок, но ты действительно думаешь, что я такой эгоист, чтобы рисковать ее жизнью?
Она вздохнула и отвела от меня взгляд.
- А почему ты должен говорить ему об этом? – спустя мгновение спокойно спросила она.
Я горько засмеялся.
- Ты серьезно думаешь, что мы сможем сохранить это втайне от него? Думаешь, он не увидит это дерьмо?
Элис уверенно кивнула. Я закатил глаза.
- Он редко бывает дома, Эдвард. Ты сможешь утаить это. Я думаю, ты справишься.
- А как же она? – спросил я, подняв вверх бровь.
Я попробовал успокоиться. Одна лишь мысль, что я буду с моей любимой девочкой, заставила мое сердце бешено биться.
Элис улыбнулась.
- Если ты думаешь, что Изабелла не королева и ничего не скрывает, то ты сумасшедший. Я недолго знаю ее, но могу с уверенностью сказать, что у нее есть некоторые тайны.
Я слегка улыбнулся и кивнул.
- Да, тайны у нее есть, - сказал я и притих. Затем, хихикнув, продолжил: – На прошлой неделе узнал, что она не такая уж неграмотная.
Элис снова улыбнулась.
- Я знала об этом.
Я посмотрел на нее с удивлением.
- Я слышала, как она бормотала на той пятничной игре в футбол. Она читала фамилии и номера, написанные на спинах игроков. Я, конечно, не стала ей говорить, что я заметила это.
Я сидел, не моргая. Я был в шоке.
- Интересно, как мой отец до сих пор не поймал ее, как он до сих пор ничего не заметил.
Элис пожала плечами.
- Возможно он не такой наблюдательный, как ты думаешь, Эдвард. Да и, я думаю, что его это не особо бы заботило, даже если бы он узнал. И еще, я не думаю, что ваша ситуация его особо бы волновала. По крайней мере, не настолько, чтобы нанести увечия любому из вас.
Я встряхнул головой.
- Все равно, это не имеет значения, Элис. Не имеет значения, что я чувствую, потому что нет никаких гарантий, что она когда-нибудь будет чувствовать ко мне то же самое.
Элис подняла вверх брови.
- Почему ты так говоришь?
- Ты ведь встретила меня? – спросил я, подняв вверх бровь. – Ну и как? Я ведь не такой гребаный хороший парень? Ты же знаешь.
Она засмеялась.
- Все так относительно, Эдвард. Слушай, я не собираюсь говорить тебе, что делать. Я лишь скажу, что когда придет время, ты сам все узнаешь. Ты увидишь все сам, непосредственно.
- Мы купили ее, Элис. Она фактически часть нашей собственности. Она называет меня гребаным хозяином. Как она может полюбить того, кого презирает, того, кто властвует над ней?
Элис слегка улыбнулась.
- L'amore e cieco, - снова сказала она и, открыв дверь, выпорхнула из машины.
Чертова любовь слепа...
Запустив двигатель автомобиля, я рванул с места. Шины издали неприятный визг, а все от того, что я был раздражен. Я встретил парней возле пиццерии. Они ели с большим аппетитом, а я только отрывал кусочки пиццы и бросал их в тарелку, пытаясь таким образом успокоить нервы. Аппетита у меня не было. Я пытался сосредоточиться на предстоящей игре, но это не очень у меня получалось. В итоге, вернувшись в школу, мы начали разминаться.
К началу игры мне удалось успокоиться. Стадион был полон. Народу пришло даже больше, чем обычно. Я понятия не имел, приехала ли Изабелла, приглашали ли ее вообще. Я так хотел увидеть ее, но в то же время понимал, что если я ее увижу, тоска снова вернется ко мне. Противоречивые чувства разрывали меня. Мне и хотелось увидеть ее, и я понимал, что возможно это сейчас будет лишним.
Началась вторая половина игры. Мне нужно было стать еще более сосредоточенным, поскольку мы выигрывали, нужно было преимущество удержать. К моменту, когда началась четвертая четверть периода, я отошел от центра и позволил себе взглянуть на толпу. Моя семья сидела на том же самом месте, что и в прошлый раз. Они всегда выбирали именно эти места, видимо они их чем-то привлекали. Она была очень красива в этой рубашке с зелено-коричневыми полосами, которая прекрасно подходила к тону ее кожи.
Я не знаю, когда я начал обращать внимание на это дерьмо. В прошлом я замечал одежду девушек лишь тогда, когда они раздевались для меня и кидали ее на пол.
Изабелла не смотрел на меня. Ее взгляд был направлен куда-то в сторону, прочь ото всех. Казалось, она прибывала где-то в своем мире. Она выглядела настолько грустной, что мне не составило большого труда разглядеть ее истощенные печальные глаза. Это было несложно заметить, несмотря на то, что я находился довольно далеко от нее.
Я посмотрел на свою семью и заметил, что мой отец тоже приехал на игру. Это стало для меня неожиданностью, поскольку он всегда был чертовски занят для этого дерьма.
Отведя взгляд, я больше так и не позволил посмотреть на нее снова. Когда раздался финальный свисток, означающий, что игра окончена, все кинулись с поля в сторону зрителей. Мы снова одержали победу, все ликовали. А по-другому быть и не могло. Пока я в команде, проигрышей не случалось... да и не могло случиться.
Моя семья радостно встречала меня. Эммет кинулся ко мне. Всю игру я провел без травм, и это, как оказалось, лишь для того, чтобы сейчас быть сваленным своим собственным братом. Я попытался оттолкнуть его от себя, но это оказалось сложнее сделать, чем сказать. Своими габаритами он походил на чертов грузовик. Папа протянул мне руку, чтобы помочь встать. Я рассмеялся, когда, наконец, встал на ноги и стал толкать Эммета.
- Ты все сделал хорошо, - сказал папа, похлопав меня по спине.
Я ухмыльнулся. Мне было приятно, что он наконец хвалит меня, а не все портит, как это часто случается. Я все еще не простил ему того, что он сделал с Изабеллой и был довольно холоден с ним всю эту неделю, но, честно признаться, его поздравления были мне в радость.
- Спасибо, - пробормотал я, инстинктивно ища взглядом Изабеллу.
Моя бровь вопросительно поднялась, когда я не увидел ее. Папа отошел в сторону и стал разговаривать с каким-то парнем, очевидно, он был его пациентом. Эммет отвернулся и разговаривал с Розали. Отыскав в толпе Джаспера и Элис, я направился к ним, но резко остановился, когда увидел, что ее с ними не было.
На меня нахлынула паника. Она должна быть где-то здесь, но я не мог найти ее. Черт, ведь ее не было ни с кем из тех, кого она знала. Я волновался, на стадионе было много людей, я боялся, что ей станет плохо среди всех этих незнакомцев. Я ненавидел одну лишь мысль, что она сейчас где-то совсем одна...
Ища ее, я буквально сталкивался с каждым встречным, но меня это волновало меньше всего. Во мне вспыхнул этот гребаный инстинкт, который призывал меня защитить ее. Вдруг краем глаза я заметил ту самую с зелено-коричневыми полосками кофточку и резко повернул голову. От увиденного... я остолбенел.
Она стояла возле стенда, окруженного травой. Она была не одна... Рядом стоял парень. Это был не какой-нибудь парень, я узнаю таких на расстоянии. Белая футболка плотно облегала его бицепсы, как бы лишний раз подчеркивая, какой он сильный; его волнистые черные, как смоль, волосы были стянуты в хвостик. Он думал, что он чертовски горячее дерьмо, а он и правда походил на finocchio.
Я хорошо знал этого негодяя. Именно эта гребаная жопа заставила меня выйти из себя в прошлом году. Он был тем, из-за кого я тогда потерял контроль над собой. Из-за него я тогда отправился в школу-интернат, туда, где чуть не разрушилась моя гребаная жизнь. Я ненавидел его, черт, я его презирал. Мне так хотелось схватить его за шею... Только от того, что я смотрел на него, я сердился и выходил из себя.
Он стоял около женщины, которую я люблю. Около той самой девочки, той единственной, которая когда-либо оказывалась в моем сердце. Он говорил с ней, а она улыбалась ему. Она улыбалась. Я ждал этого всю гребаную неделю, а она из всех людей выбрала именно его. Почему его? Почему, черт возьми, она не могла улыбнуться мне?
Волна неописуемого гнева прошла через меня. Я стоял и смотрел на них, пробиваемый дрожью. Я услышал, что кто-то позвал меня по имени, похоже, это был Эммет. Но я не мог сосредоточить свое внимание на этом. Все, что я видел сейчас, это моя красивая Изабелла, стоящая с этой грязной полукровкой... Джейкобом Блэком.
Вдруг он протянул руку, чтобы дотронуться до нее. Я ринулся к ним, я бежал так быстро, насколько позволяли мои ноги. Позади себя я услышал крики папы, моих братьев и, по-моему, Элис, но я проигнорировал их. Я услышал, что кто-то бежит за мной, но опять не обратил на это никого внимания. Он должен был поплатиться за то, что проявил наглость и прикоснулся к моей Bella Ragazza.
Ногой я зацепил цепь, которая связывала забор и чуть не упал. Приземлившись на ноги, я быстрее молнии ринулся дальше. Я услышал, как за мной кто-то тоже перепрыгнул через препятствие. Джейкоб и Изабелла, услышав шум, обернулись. В глазах Изабеллы читались замешательство и опасение, а Джейкоб, увидев меня, сузил глаза. Да, он ненавидел меня так же, как я его, после того как я обвинил его во всем и после того, что я с ним сделал. Я ни о чем не жалел, он заслужил этого, он заслужил даже намного больше. Я бежал прямо на него. Он сделал несколько шагов в сторону, словно котенок, кем он и был. Когда он понял, что я не собираюсь останавливаться, он видимо хотел убежать, но было поздно.
Я налетел прямо на него и повалил на землю. Мое колено пришлось ему прямо в пах. Он закричал и скорчился от боли. Очевидно, я изрядно задел его достоинство. Я уже занес над ним свой кулак, мне так хотелось подпортить его личико, но тут кто-то схватил меня за свитер. Я бы в бешенстве, меня останавливало только то, что мой собственный свитер душил меня. Я очень удивился, когда между нами возник папа и оттащил меня, а потом оттолкнул меня довольно далеко от Джейкоба. Я не думал, что он окажется рядом так быстро. Тут сбежались друзья Джейкоба. Видимо, они не ожидали, что я решусь на драку. Они помогли ему подняться. Он встал, держась руками за промежность. Я бы вдоволь посмеялся над ним, если бы не отец, а точнее его взгляд. Он был раздражен и касался пальцами переносицы. Он всегда так делал, чтобы сохранить самообладание. Эту привычку я взял у него.
Вздохнув, я покачал головой. Да, его гордость за меня проходила слишком быстро.
Позади себя я услышал шум и обернулся. Ко мне подбежали братья, с ними была и Элис. Она посмотрела на меня как-то смущенно и грустно. Я понял, что она не одобряла моего поступка. Она пошла к Изабелле, я решил последовать за ней, чтобы убедиться, что моя девочка в порядке. Я знал, что Джейкоб не сделал ей ничего плохого, но я также знал, как она не любила, когда к ней прикасались. Но тут папа снова схватил меня за рукав свитера, очевидно боясь, что я снова побегу выяснять отношения с тем придурком. Я резко вырвал свою руку, и, как я понял, это было ошибкой, папа разозлился еще больше. Если бы мы не были среди такого количества людей, то дело просто так бы не закончилось.
Подойдя к Изабелле, я увидел, что она плачет... По ее глазам текли слезы, тело пробивала дрожь...
- Изабелла, - быстро произнес я, пытаясь сказать, что я сделал это дерьмо только для ее же пользы.
Я не хотел напугать ее. Когда я назвал ее по имени, она, быстро взглянув на меня, снова опустила глаза. Элис взяла ее за руку и повела в сторону от нас. Она что-то шептала ей на ухо. Я сделал несколько шагов, желая пойти следом, но передо мной возник Джаспер.
- Позволь ей отойти и успокоиться, - сказал он. Его голос был низким, а тон острым.
Я немного сузил глаза. Меня раздражало, что он пытается остановить меня. Хватало того, что папа был на грани, чтобы не начать воспитывать меня.
- Я согласен. Полагаю, это первый раз, когда ты видишь Джейкоба с момента твоего возвращения. Я попытаюсь понять тебя, но ты должен постараться контролировать свое поведение и свои эмоции. Ты знаешь, через что я прошел в прошлом году, чтобы сгладить ту ситуацию? Я не собираюсь делать этого снова. В этот раз ты можешь отправиться в тюрьму, никто тебе не поможет, так что в твоих же интересах принять этот гребаный урок.
Отведя от него взгляд, я кивнул. Во мне все кипело. Я был благодарен ему за то, что он тогда сделал для меня, но меня раздражало то, что он так часто об этом упоминал. Ведь это не имело никакого отношения к данной ситуации. Это не имело никакого отношения к Изабелле. Джейкоб не имел никакого права даже находиться рядом с Изабеллой, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к ней. Она была слишком хороша для него...
Развернувшись, я пошел в раздевалку. Все парни просто смотрели на меня. Никто не решался сказать и слова, поскольку все видели, что сейчас произошло. Быстро переодевшись, я направился к машине, чтобы поехать на вечеринку, которая проходила в доме у одного из игроков нашей команды. Если быть точным, он был полузащитником. Я знал, что у него в доме всегда много гребаного ликера.
Припарковавшись возле дома, я вышел из машины. Я зашел в дом. Внутри было много народу – вечеринка началась. На меня пристально посмотрели несколько девушек, но ни одна из них не решилась ко мне обратиться, поскольку выражение моего лица означало лишь то, что меня сейчас лучше не трогать. Мне вообще не хотелось сейчас иметь дело с женскими особями. Я пошел прочь.
Пройдя на кухню, я встретил там Феликса, брата нашего полузащитника. Он бросил на меня быстрый взгляд и протянул мне бутылку водки.
- Похоже, ты в этом очень нуждаешься, - сказал он.
Горько усмехнувшись, я взял бутылку и отвинтил крышку. Поднеся бутылку к губам, я сделал большой глоток. Водка оказалась недешевой, а значит, она должна была прекрасно сделать свое дело.
- Чейни здесь? – спросил я.
Феликс с удивлением посмотрел на меня. Он прекрасно знал, для чего я спросил о Бене Чейни. Бен был мелким торговцем наркотиками. Так сказать, торговец в местном масштабе. Если вам нужна была эта дрянь, вы всегда могли обратиться к Бену. Он был одним из негодяев в городе, знающих, что моя семья имеет отношение к наркотикам, поскольку мой отец снабжал его этим дерьмом. У меня дома было кое-что из наркотических препаратов, но я был не в том состоянии, чтобы ехать домой. Я уже достаточно испортил все, что можно было испортить. Я и так испортил ей все, что только мог...
- Да, он в задней комнате, - спустя пару мгновений сказал Феликс.
Кивнув, я сделал еще один большой глоток из бутылки, а затем отдал ее обратно.
Комната оказалась довольно темной – из освещения присутствовала только одна маленькая тускло горящая лампа. Это было своего рода логово. Из мебели только несколько кушеток и пара столов. Здесь уже сидели люди, кто-то из них курил травку.
Как только я появился в дверном проеме, все посмотрели на меня и тепло поприветствовали.
- Привет, Каллен, - сказал Бен, кивнув в приветствии.
Мне он нравился. Он был учеником и хотел стать адвокатом. И вот он продавал все, что можно было продать, чтобы собрать денег на колледж. Его подруга, Анжела, была милой девушкой, полной противоположностью большинства сучек Форкса.
- Чейни, - сказал я. Зайдя в комнату, я сел на кушетку возле него.
- Тебе что-нибудь нужно? - спокойно спросил он.
- Я не хочу травки, - сказал я. – У тебя есть что-нибудь убойное?
Моя просьба удивила его. Я очень редко спрашивал у него что-то крепкое, кокаин например, но сейчас я нуждался в чем-то мощном.
- Сколько ты хочешь?
- Грамм, - сказал я, пожимая плечами.
Кивнув, он встал и вышел из комнаты. Спустя некоторое время он вернулся и протянул мне маленький пакетик. Высыпав на стол немного белого порошка, я достал кредитную карточку «Американ Экспресс», чтобы сделать «дорожки». Достав счет, я свернул его в трубочку и поднес один конец к носу, а другой к одной из «дорожек». Сделав глубокий вдох, я быстро втянул в себя кокс, а затем потер нос и фыркнул. Спустя секунду я проделал то же самое со второй «дорожкой».
- Спасибо, мужик, - пробормотал я.
Мой нос онемел практически немедленно, а сердце бешено забилось.
Бен кивнул.
- В любое время, - сказал он. – У тебя был плохой день?
Я сухо рассмеялся.
- Можно сказать и так.
Закрыв глаза, я облокотился на кушетку. Началась эйфория. Тепло зарождалось в моей груди и растекалось по всему телу. Это расслабляло меня, я чувствовал легкость. Именно этого мне сейчас и недоставало.
Состояние было таким забавным. Я чувствовал себя превосходно в течение некоторого времени. Как только я почувствовал, что действие кокса рассеивается, я сделал себе еще парочку «дорожек».
Чуть позже в комнату вошла Таня. Увидев меня, она улыбнулась и, подойдя, села ко мне на колени. Я подумал, что это ее любимое место. Каждый раз, когда я видел ее, она сидела у меня на коленях.
- Если ты, сучка, собираешься сидеть у меня на коленях, то должна, по крайней мере, снять всю одежду, - сказал я.
Она закатила глаза и улыбнулась.
Я почувствовал, что эйфория снова уходит. Меня это стало раздражать. Я слегка оттолкнул Таню и, наклонившись над столом, сделал еще пару «дорожек». С помощью все того же свернутого в трубочку чека, втянув в себя каждую «дорожку», я довольно фыркнул и потер нос. Затем я высыпал остатки порошка на стол. Порции хватило только на одну дорожку. Я протянул свернутый чек Тане. Она ошеломленно посмотрел на меня. Я понял. Это был единственный раз, когда я делился... Я встряхнул головой. «Полагаю, влюбленный Эдвард Каллен был чертовски щедрым парнем», – подумал я.
Спустя мгновение я увидел, что Бен и Таня смотрят на меня вопросительно.
Кто-то кашлянул, и я обернулся посмотреть, что же так привлекло их внимание. Повернув голову, я увидел, что в дверном проеме стоит Элис. Выражение ее лица меня раздражало. Она была все еще недовольна моим поведением на игре. Я рассмеялся и встряхнул головой.
- Эй, кроха, - сказал я.
Она подошла ко мне.
- Ты высокий, - с легкостью сказала она.
Ее тон рассмешил меня еще больше. Казалось, она только что сделала какое-то большое и удивительно гребаное открытие.
- Да, я высокий.
Она встряхнула головой.
- Твои глаза обычно зеленые, а сейчас они почти черные.
Вздохнув, я пожал плечами. Я спихнул Таню, она оказалась на коленях у Бена. Она завизжала, а он простонал, поскольку ее недолюбливал. Собравшись расплатиться с ним, я достал из кармана 100$ и протянул ему. Он хотел было отказаться, поскольку наркота фактически принадлежала нашей семье. Но деньги ему были нужны, я это знал. Было такое ощущение, что, покупая кокс, я участвую в благотворительной акции, прибыль от которой пойдет в помощь нуждающимся. Так что свои действия я считал практически невинными. Но я был уверен, что маленький эльф, стоящий сейчас предо мной, вряд ли поймет мою логику и мои рассуждения.
Подойдя к Элис, я положил руку к ней на плечо и повел ее из комнаты.
- Серьезно, Эдвард? Кокаин? – низким голосом спросила она.
Я простонал.
- Пожалуйста, не читай мне нотаций, Элис. По крайней мере... не сейчас. Хорошо? Я только хочу знать, она в порядке?
- С ней все хорошо. Только ты испугал ее, и она, конечно же, думала, что совершила какую-то ошибку, что это ее вина. Только ты должен прекратить это. Ты должен научиться контролировать свои эмоции, если хочешь, чтобы она была спокойна и когда-нибудь впустила тебя к себе, полностью впустила...
Кивнув, я простонал, потому что понимал, что она права. Но сделать все это было намного сложнее, чем сказать. Я реагировал на многие вещи, не думая о последствиях. Элис подошла поближе ко мне и погладила по щеке, а затем, развернувшись, ушла.
Я провел остальную часть ночи, отрываясь с друзьями. Я пил алкоголь, нюхал кокаин. Я понимал, что потом мне будет плохо, но остановиться был не в силах. В таком состоянии я не мог поехать домой, поэтому лег на первую попавшуюся в доме кушетку и уснул.
Проснувшись утром, я почувствовал жуткое похмелье. Казалось, ничего подобного я раньше не испытывал. Голова рассказывалась на части, глаза пульсировали. Повернув голову, я хотел посмотреть в окно на свой автомобиль, но тут же простонал. Яркий свет больно ударил по глазам. Я надел темные очки. Домой я ехал относительно медленно. Иного не позволяло мое нынешнее состояние здоровья, да и не хотелось попадаться на глаза полиции.
Остановившись перед домом, я уже было хотел выйти из машины, но тут почувствовал, как теплая струйка жидкости потекла у меня из носа. Я посмотрел в зеркало «заднего вида» и чертыхнулся – из носа текла кровь.
- Моя проклятая удача, - пробормотал я.
Сняв рубашку, я вытер ею кровь, а затем зажал нос и, выйдя из машины, пошел к дому.
Зайдя в дом, я увидел папу. Он спускался вниз по лестнице. Про себя я стал проклинать сложившуюся ситуацию. Мне так хотелось оказаться у себя в комнате незамеченным. Папа впился в меня взглядом.
- Ты продолжаешь нюхать это дерьмо. Ты, наверное, хочешь серьезно повредить свою носовую перегородку, - сказал он.
Я сухо засмеялся.
- Откуда ты знаешь? Может мне просто кто-то ударил кулаком в нос?
Он встряхнул головой.
- Я знаю тебя, Эдвард. Твои суставы в прекрасном состоянии. Если бы тебя кто-то ударил кулаком в нос, ты бы довольно хорошо разукрасил его лицо.
Я вздохнул. Он был прав...
Подойдя ко мне, он взял меня за подбородок. Я убрал рубашку и чуть приподнял голову. Папа стал осматривать мой нос.
- Оставь кокс, хорошо? Я могу продавать его, но я не люблю его и уж тем более не люблю, когда мои дети его употребляют.
Отпустив мой подбородок, он развернулся и пошел в комнату под лестницей. Я пошел на кухню и, взяв пару таблеток аспирина, запил их водой.
Поднявшись к себе, я упал на кровать. Как только моя голова коснулась подушки, я мгновенно уснул. Проснулся я от громкого стука в дверь. Простонав, я встал с кровати и пошел открывать дверь.
В коридоре стояла Элис. В ее руке был складной саквояж. Увидев меня, она скорчила гримасу.
- Боже, ты похож на свернувшееся молоко, - сказала она. – Так или иначе, я принесла тебе одежду, потому что знаю, что ты сам ее не приготовил.
Я рассмеялся и взял то, что она принесла. Нужно было переодеться.
- Таня скоро будет здесь вместе с Розали, - сказала она.
Вздохнув, я поблагодарил ее и закрыл дверь.
Приняв душ, я почувствовал себя немного лучше. Открыв складной саквояж, я достал черные брюки и черную рубашку. Надев темные туфли, которые лучше всего подходили к моему костюму, я вздохнул. Они были ужасно неудобными. Еще я завязал галстук. Его цвет очень напоминал пурпурный. Или, я бы даже сказал, с неким намеком на розовый. Я сначала сомневался, надевать его или нет, потому что я не очень разбираюсь в моде, да и розовый цвет носить не хотелось. Но подумав, я решил довериться Элис.
Справившись с одеколоном, я подошел к столу и открыл свой потайной шкафчик. Я достал бутылочку с абсентом. Он был запрещен в Штатах с начала 1900-х, но папа импортирует его в страну из Швейцарии. Сделав большой глоток, я прошипел – напиток был очень уж крепким. Затем я положил бутылочку в карман и закрыл шкаф. Выйдя в коридор, я увидел Изабеллу, она только что поднялась по лестнице. Увидев меня, она остановилась и пристально посмотрела на меня. Спустя мгновение она покраснела и отвела взгляд. Она была такой симпатичной...
Я хотел думать о чем-то глубоком и возвышенном, чтобы сказать ей что-то хорошее. Но я как идиот сказал первое, что пришло мне в голову.
- Этот галстук делает меня похожим на фрукт? Не так ли?
Она посмотрела на меня, с ее губ сорвался смех. Я не мог устоять и тоже рассмеялся. Я хохотал и от сказанной мною фразы я чувствовал себя дураком. Но то, как я выглядел, меня совершенно не волновало, ведь я не слышал ее смех всю неделю и теперь наслаждался... Мы смеялись до тех пор, пока на глазах не проступили слезы. Я чувствовал себя счастливым.
Спустя еще некоторое время она успокоилась и встряхнула головой.
- Нет, не делает, - сказала она, хихикнув. Еще раз взглянув на меня, она прошла мимо и стала подниматься выше. Она шла в свою комнату, а я стоял и наблюдал, пока она не скрылась из виду.
Спустившись вниз, я простонал. Вместе с Розали сидела Таня. На ней было платье точно в тон моего галстука. Я подошел к ним и, прислонившись к стене, посмотрел на часы.
- Пойдем, - пробормотал я.
Взяв Таню за руку, мы вышли из дома. Я повел ее к автомобилю. Я старался быть вежливым. Открыв перед ней пассажирскую дверцу, я помог ей сесть.
Мои братья и их леди приехали на танцы практически сразу после нас. Всякий раз, когда девочки уходили в ванную, что называется, «попудрить носики», я пил. Мне было тяжело...
Когда Таня пригласила меня на танцпол, чтобы станцевать медленный танец, я отказался. Это было слишком личное.
Розали и Эммет стали королевой и королем вечера танцев. Меня это ничуть не удивило, я был уверен, что победит кто-то из Калленов. Если бы я был старшим, то возможно победа досталась бы мне. Кандидатура Джаспера тоже предлагалась, но он отказался участвовать без Элис. А она не подходила для участия из-за своего юного возраста. Она была одного возраста со мной. Черт возьми, мне казалось, что Элис и Джаспер как близнецы – друг без друга никуда, все время вместе. Ну а Розали была самой яркой и горячей среди старших учениц. Поэтому ее победа была очевидной.
Бутылочка с абсентом опустела... От того, что танцуя Таня постоянно терлась об меня своим задом, мое достоинство заметно оживилось. Я предложил ей уйти, а обольстительно улыбнувшись, она согласилась. Ухмыльнувшись, я закатил глаза.
Мы вышли из здания.
Мы подъехали к ее дому. Она сказала, что ее родители уехали загород. Когда мы вошли в дом, она направилась к бару и достала бутылку водки. Она протянула ее мне, я сделал большой глоток. Затем она взяла меня за галстук и как собачку повела за собой. Я был пьяный и вел себя как настоящее дерьмо. Двигался я на автопилоте.
Когда мы зашли к ней в спальню, я сделал еще один большой глоток из бутылки.
Таня стала целовать меня в шею, и я почувствовал, как возбуждение во мне стало еще сильнее. Затем она повалила меня на кровать. Я расслабился и позволил ей раздеть меня. Раздев меня, она отошла в сторону и демонстративно скинула с себя платье. Затем она подошла ко мне и хотела сесть сверху.
- Это не пьяное траханье, - сказал я, слегка оттолкнув ее.
Сев, я взял брюки и достал свой бумажник.
- Я принимаю противозачаточные таблетки, - проскулила она.
Хихикнув, я встряхнул головой.
- Ты лучше меня знаешь все это дерьмо. Я никогда не признаю секса без предохранения, - сказал я.
Я искренне не доверял сукам. Она могла преднамеренно не выпить таблетку, чтобы таким образом попробовать поймать меня в ловушку. Да и потом, кто знает, какие болячки она накопила за все это время. Мне не хотелось подцепить что-нибудь.
Достав презерватив, я разорвал обертку и надел него. Затем я снова лег, а она селя на меня сверху.
Я лежал и слегка постанывал, а всю остальную работу она делала сама. Я вообще чувствовал себя как-то неудобно с самого начала, как только мы сблизились. Она была слишком медленной, то, как ее руки скользили по моему телу, раздражало меня. В ней все было не то. Ее фигура, дурацкий цвет волос. Я закрыл глаза и попытался представить себе что-нибудь более «милое», но это лишь еще больше разозлило меня. Ее голос, стоны, все было не таким нежным и ласковым...
Я почувствовал, что мое достоинство обмякло, и открыл глаза. Таня принялась целовать меня. Я быстро повернул голову в сторону, таким образом она поцеловала меня в щеку. Черт возьми, эти девочки уже должны были знать, что я никогда не целуюсь в губы.
Мы перекатились по кровати, теперь я был сверху. Я развернул ее так, что она оказалась передо мной на четвереньках. Недолго думая, я вошел в нее. Она простонала и выкрикнула мое имя. Я продолжал двигаться все сильнее, все быстрее. Какое-то гребаное чувство позора нахлынуло на меня. Что, черт возьми, я делал? Я трахался, не получая удовольствия, это были просто движения. И для чего все это?
Вынув Его, я быстро встал.
- Таня, мне нужно идти, - сказал я.
Сняв презерватив, я отбросил его в сторону. А затем в бешенном порыве стал одеваться. Таня сидела на кровати и с недоверием смотрела на меня.
- Ты уезжаешь? – спросила она.
Вздохнув, я подошел к двери.
- Я не люблю тебя, Таня. Я никогда не любил и не полюблю тебя. Это все неправильно.
Повернувшись, я быстро вышел, прежде чем она что-то мне ответила. Возможно, я повел себя как негодяй, но иначе я не мог.
Запрыгнув в «Вольво», я быстро помчал вниз по дороге. Я пытался понять, что происходило у меня внутри. Казалось, мое сердце вот-вот разорвется. Черт возьми, я любил Изабеллу. Я не мог продолжать делать все это глупое дерьмо, и мое сердце понимало это. Мое сердце чувствовало, что я трахался с болью, потому что это все было так глупо... Что, черт возьми, мне делать?
Я хотел только одного - вернуться домой.