Хершел осматривал мое плечо и когда дотрагивался, я шипела от боли.
— Тебе повезло, пуля прошла навылет. Если бы она застряла, то пришлось бы патрон доставать без обезболивающего, у нас его просто нет, — сказал Хершел.
В той стороне, где находился вход, послышались шаги. Я посмотрела туда и начала улыбаться до ушей. Рик шел навстречу к нам здоровый и невредимый. Но через секунду улыбка сползла. За моим братцем шло еще двое людей. Дерил и Мэрл. Он всё-таки вернулся.
— Что с тобой? — быстро подскочил Рик ко мне.
— Да все со мной нормально, — в грубом тоне начала отвечать я ему, но потом смягчилась. — Немного поранилась.
Я окутала Дерила злобным взглядом. Но он не отвечал мне тем же. Дерил, скорее, был обеспокоен моим видом. Ну, конечно, когда тут рядом сидела девушка в полной крови майке и держалась за раненое плечо. Я старалась не обращать внимания на арбалетчика.
— Нам нельзя оставаться. Ты видишь, что произошло с Розали? — говорил старик Рику.
— Мы не можем уйти! — отвечал ему мой брат.
— Да, мы должны остаться, — поддерживала я Рика.
Бежать снова я не хотела. Мне надоело ходить по дорогам и бояться за собственную жизнь и жизнь других. Мне нравилось здесь, в тюрьме. Тут я могла спать спокойно по ночам, исключая те, когда мне снятся кошмары.
— Да, лучше прятаться, как крысы, — подал голос Мэрл, которого упекли за решетку. Ему не доверяли.
— А есть идеи получше? — язвительно спросила я.
— Да, надо было уходить ещё ночью. Тактическое отступление. Но вы упустили эту возможность. Теперь он контролирует все дороги вокруг тюрьмы.
— Мы не боимся его, — произнес Дерил, смотря на брата.
— А стоило бы, — отвечал Мэрл. — Машина, пробившая забор – это пока ещё только цветочки. Мы можем прятаться за этими толстыми стенами, но у него оружие и люди. А если он разобьёт лагерь на возвышенности, черт, да мы все тут с голоду передохнем.
— Запрем его в другом крыле, — сказала Мэгги, которая не хотела слушать Мэрла.
— Нет, — отрезал Дерил. — Мэрл прав.
— Я говорил, надо уйти, — опять влез старик. — Аксель уже погиб. — чуваку, к сожалению, прострелили голову. Он был неплох, стал одним из нас. — Нельзя здесь оставаться.
