Дом слэш..

Сирена Бунакена

Чанёль\Бэкхен,Крис\Минсок

Человек не имеющий страха, считает Чанель, не имеет права называться человеком. Страхи есть у всех: начиная с обыденного страха высоты и заканчивая мерзким страхом смерти. Однажды твой страх все равно настигнет тебя, так зачем паниковать. Говорят, не боится тот, кто не испытывал на себе. Чанель согласен. Его страх скребет стенки мозга воспоминаниями, пронизывает, словно мерзкая слизь, каждую вену и артерию, заполняя все его тело, каждую клеточку. Чанель уверен, что его страх темно-синего, мутного цвета. Не черный, как принято думать, а цвета морского дна, темного и бесконечного, где давление может сделать из тебя котлету, вывернув органы.

Самая мягкая и податливая стихия – вода – самая опасная. Чанель не боится воды. Чанель страшится дна. Золотое правило в жизни Чанеля: «Не отпускай Бекхена в одиночку на дно». Страху ровно три года, Чанель считает, помечая на календаре черным маркером точки возле цифр. Бекхен только закатывает на эту странность глаза и зовет его завтракать. Ему-то весело и безмятежно, а Чанель боится каждую секунду, хотя никогда не признается. Бекхен считает его стопроцентным идиотом, помешанном на своих заскоках, но терпит любым, все-таки лучший друг, опора и поддержка. Хотя заскоки часто раздражают. Бекхен ведь уже не маленький! Он профессиональный дайвер, он может спокойно погружаться на дно и один, заниматься исследованиями для профессора и ловить новые образцы для изучения. Только вот Чанель не отпускает его одного. Максимум – дает возле бережка поплескаться и то с буйками, кругом с желтыми утятами, детскими рукавами для плавания… В общем, Пак с заскоками, это уже решили. А ведь Чанелю и слова не скажет. Он финансирует все исследования Бекхена и его профессора, яхта его, оборудование тоже его. Бекхен – студент без гроша. Но Бек не злится. Хотя чрезмерная забота крайне достает. - Чанель, я собираюсь сегодня добраться до того острова, который мы видели в прошлый раз. Кажется, там коралловые рифы, я хочу посмотреть получше. Чанель только кивает, продолжая без энтузиазма жевать тост. Он проснулся пять минут назад, даже не умылся. А Бекхен тут лезет с потоком информации, а потом насвистывая что-то из репертуара SNSD, скрывается в ванной, чтобы принять освежающий душ. В домике невыносимо жарко, все окна открыты, ветерок гуляет по полу, а Пак все равно чувствует себя селедкой в банке. Ему снова снилось дно. Утро после такого сна обычно самое мерзкое. Бекхен плещется в ванной долго – дурацкая привычка, Чанель успевает почистить зубы и незаметно подглядеть за своим другом сквозь полупрозрачную душевую кабинку, разглядывая худое тело, которому безумно идет костюм аквалангиста. Страх – дно однажды заберет Бекхена, утащив в свои объятья. От этой мысли у младшего сводит зубы, а живот начинает болеть. Чанель не отдал Бекхена своим голодным на таких мальчиков одногруппникам во время учебы в университете, тем более не отдаст страху. Три года назад, когда первая точка появилась на календаре, произошло их первое погружение вдвоем, без сопровождения в виде младших помощников профессора. Слишком страшно вспоминать, особенно ярки в памяти картинки о еле дышащем теле у него на руках, дрожащих синих губах, к которым прижимался слишком остервенело, пытаясь применить забытые от паники навыки по оказании первой помощи, о холодных пальцах, о подрагивающих ресницах, о слезах, о дрожи собственного и чужого тела. Бекхен, словно в сказке, очнулся, сплевывая соленую воду и даря Чанелю второй шанс. Второй шанс на жизнь. Вроде, бояться должен Бекхен, но Беку не страшно. Хотя кто врет… Бекхен боится океана, когда Чанеля нет рядом. - Чанель! – звонкий голос старшего бьет по ушам, от чего Пак вздрагивает: кажется, он уснул за столом, пока ждал Бекхена. Бунакен - очень красивый остров, одно из лучших мест для дайвинга – факт, но Бекхена не интересуют рифы для любителей, они с Чанелем проплывают на яхте несколько миль, порой оставаясь в открытом море на ночь или две, чтобы получше изучить подводные пейзажи и их обитателей. Сугубо научный интерес. Только вот в Чанеле просыпается и другой интерес, когда он видит Бекхена в обтягивающем костюме. Бекхен неплохо разбирается в навигации, но всегда позволяет Чанелю быть у штурвала. И пока они направляются к месту назначения, старший греется под теплыми лучами солнца на верхней палубе, заставляя Пака на капитанском мостике пускать слюну. Но Байсянь недосягаемый. Порой он напоминает Чанелю коварную Сирену, о которых упоминалось в дневниках средневековых мореплавателей. Конечно, никак сирен в помине существует. Прекрасная девушка, которая завлекает тебя пением, а потом сжирает – лишь красивая сказка. Но Бекхен – настоящая Сирена. Он завлек в свои сети, сам того не подозревая, мелодичным пением в душе, к которому Чанель быстро привык, очарованием, милыми привычками, жестами, даже походкой. Он очаровал Чанеля, но выбираться из сетей Пак не намерен. - Чанель! Я вижу рифы! – кричит Бек с палубы, указывая куда-то вдаль, где черными точками на горизонте выделяются два маленьких островка. – Давай подберемся поближе, а потом опустимся с аквалангом. Вокруг кораллового рифа стайками вьются маленькие цветные рыбки, даже не пугаясь внезапных гостей. Бекхен оплывает практически весь риф. Ему не мерзко прикасаться к разным водорослям и ловить рыбок в свои руки. Он совсем не боится ни моря, ни его обитателей. Боится, что Чанель окажется слишком далеко. Пак показывает жест: пора наверх. Бекхен кивает и выплывает первым – дурная шизофрения Чанеля, но ему как-то спокойнее. Когда Ель позади него, следит за каждым движением. Бек знает, что Чанель спасет и защитит в любой момент. - Чанель, - слышит сквозь сон Пак взволнованный голос своего друга. – Чанель, просыпайся! Шторм! Чанель! Бекхен визжит на ультразвуке, толкая Чанеля с койки. За бортом бушует непогода. Волны накатываются на палубу яхты, смывая с неё все, что не так лежит. Бекхена воротит из стороны в сторону, он дрожащими пальцами не знает за что хвататься. Ему кажется – море снова решило добраться до него. Ему суждено погибнуть на дне, и раз этого не произошло в прошлый раз, то сейчас уж точно. - Бекхен! – голос Чанеля звучит совсем тихо. Он прижимается к теплому боку друга и молится, хотя не верит в богов. – Где жилеты, Бекхен? - На верхней палубе, - жмурится Бек. – Только не уходи, Чанни, пожалуйста. Он цепляется за Пака, потому что знает – тот его единственное спасение. Его личное спокойствие и собственная крепость. Чанель – большой мягкий медведь. - Я не отдам тебя ему, Бекки, - шепчет Ель в макушку, чувствуя на губах соленую влагу. – Оставайся здесь. Бек чувствует холодное дыхание смерти в затылок. Чувствует, но ничего не говорит. Отпускает теплую руку Еля, жалобно смотрит в его удаляющую спину. Дождь набирает обороты. Яхту качает на волнах из стороны в сторону, не жалея. Бекхена трясет от страха и сомнения. Но он не позволит морю забрать Пака, его личное солнышко, свет которого может достать даже до дна. Но не достает. И Байсянь умирает там в темноте. Пугающей Пака темноте, что отсчитывал три года на календаре. Темно-синее, мутное, бесконечное дно зовет Бекхена. И он шагает в него, не страшась, лишь с одной мыслью – он спасает своего Чанелли. - Бекхен! – звенит в ушах чужой бас. – Бекхен! Бекхенни! Держись, малыш! Пожалуйста! Бекхен! А в воде даже не ощущается непогода, что царит наверху. Тут тихо спокойно, только хриплый бас слышится даже сквозь толщу. Голос ревет, орет, дерет горло и умирает, словно раненый в самое сердце зверь. Все будет хорошо, Чанелли, уверяет сам себя Бекхен. Он поплачет и перестанет. Он заживет новой жизнью, где не будет Бекхена и всех страхов. В которой просто-напросто будет некого защищать от темно-синего ужаса. Чанелю больше не будут сниться кошмары, потому что кошмар уже произошел. Из горла вырываются последние пузырьки воздуха, а перед глазами непроглядная тьма. Даже голоса не слышно. Все закончилось. Чанель свободен от проклятья по имени «Бекхен». Океан мирно качает яхту на своих волнах. Он большой. И его не волнуют человеческие проблемы. Ему даже плевать, что этой ночью на одного самого важного человека для кого-то стало меньше. Его не волнует Пак Чанель, лежащий на палубе среди разбросанных веревок и уже не нужных шмоток. Глаза адски болят от соли и светящего солнца. Все тело сводит судорогой. Чанелю мерзко. Больно. В душе Чанеля пробитая дыра точно такого же цвета, как злосчастное дно. Оно добилось своего. Больше не существует пения в душе по утрам, завтраков, улыбок. Все, из чего состоял Бекхен, больше нет. Есть его холодный труп на дне. Бледные губы, смотрящие в никуда глаза с серыми зрачками. Он еще более бледный, утонченный. Он безжизненный.