Дом слэш..

Может я гей

Вигуки

Быть ге­ем слож­но. Быть влюб­лённым ге­ем - ещё слож­нее. Тэ­хен ждал слиш­ком дол­го во всех смыс­лах. Он без ма­лого час прос­то­ял око­ло ка­феш­ки, в ко­торую его поз­вал Чон­гук, про­мок­нув до кос­тей и око­ченев до кон­чи­ков паль­цев. Се­реди­на зи­мы, ве­тер не­щад­но бь­ёт по ще­кам, ос­тавляя крас­ные по­резы, слов­но от вет­вей де­ревь­ев, а снег сы­пет­ся, слов­но хлопья в се­год­няшнем зав­тра­ке Тэ­хена. А Чон­гук - наг­лый, упер­тый и сов­сем не пун­кту­аль­ный - яв­ля­ет­ся аж че­рез час, да ещё и на­весе­ле, с блес­тя­щими гла­зами и по­ход­кой вприп­рыжку. Тэ­хена бе­сит это нас­толь­ко же, как и ра­дос­тное до ус­рачки чон­гу­ково “при­вет, хён, дол­го ждёшь?”

Еб­нуть бы те­бя утю­гом, ду­ма­ет Тэ­хён, а на де­ле улы­ба­ет­ся сла­бо, как он всег­да это де­ла­ет, да­же нем­но­го сму­щён­но и го­ворит, что сам по­дошёл сов­сем не­дав­но. Чон­гук не за­меча­ет лжи пар­ня, а по­тому всё та­кой же улыб­чи­вый зас­ка­кива­ет в ка­фе, про­пус­тив Тэ­хена впе­рёд. Джентль­мен, блять, прос­ка­кива­ет в мыс­лях вновь, но теп­ло за­веде­ния при­туп­ля­ет тэ­хено­ву злость, ос­тавляя на по­том. Тэ­хен всег­да был от­ходчи­вым и теп­ло­люби­вым, по­это­му вспыш­ка злос­ти по­тух­ла, как толь­ко он ока­зал­ся за по­рогом при­ят­но пах­ну­щего ко­рицей ка­фе. Но ещё Тэ­хён был зло­памят­ным. — Че­го счас­тли­вый та­кой? — вы­ражая за­ин­те­ресо­ван­ность, спра­шива­ет па­рень. На са­мом де­ле Тэ­хён зна­ет по­чему, или, по край­ней ме­ре до­гады­ва­ет­ся. Ви­димо, де­ло в его двух­ме­сяч­ных са­мотер­за­ни­ях, на вре­мя ко­торых Чон­гук зак­рылся от все­го ми­ра, вклю­чая лю­бимо­го хё­на. Ког­да - Тэ­хён как сей­час пом­нит - Чон­гук при­бежал к не­му до­мой во вто­ром ча­су но­чи, ед­ва не за­лива­ясь сле­зами и за­ика­ясь прох­ри­пел: “х-хен, ка­жет­ся, я это, г-гей”. Страх и па­ника в гла­зах млад­ше­го нас­толь­ко ис­пу­гали са­мого Тэ­хена, что да­же не сра­зу по­нял суть ска­зан­ных им слов. Он прос­то за­тащил его к се­бе, об­нял, ус­по­ко­ил и зас­та­вил рас­ска­зать всё. Аб­со­лют­но всё. И то ли шок зас­та­вил его го­ворить, как баб­ки на ба­заре, то ли он дей­стви­тель­но не хо­тел ни­чего скры­вать от близ­ко­го дру­га, но Чон­гук рас­ска­зал всё от яв­но нез­до­рово­го вос­хи­щения од­ним пар­нем, до пос­то­ян­ной дроч­ки на не­го же. Тэ­хен приб­ли­зитель­но знал, что чувс­тво­вал Чон­гук - сам гей, - но при­нял он се­бя как-то сра­зу, без стра­ха и па­ники, воз­можно, по­тому что ря­дом бы­ли друзья с та­кой же нет­ра­дици­он­ной ори­ен­та­ци­ей или хо­тя бы би­сек­су­аль­ностью. Толь­ко Чон­гук нем­но­го ина­че от­но­сил­ся к это­му. Нас­толь­ко ина­че, что не упус­кал воз­можнос­ти гру­бо под­шу­тить на Тэ­хеном, ког­да у то­го не скла­дыва­лись от­но­шения. А сей­час, Тэ­хён уве­рен поч­ти на пять­де­сят про­цен­тов, Чон­гук всё-та­ки ге­теро и прос­то что-то пош­ло не так, и он неп­ра­виль­но рас­толко­вал свои же мыс­ли. Но Чон­гук не го­ворит: “я всё-та­ки на­турал, хён, всё в нор­ме”, Чон­гук го­ворит: — Я гей. И улы­ба­ет­ся так яр­ко, не­вин­но и по-чон­гу­ков­ски, что Тэ­хён ми­гом те­ря­ет­ся и за­каш­ли­ва­ет­ся, по­давив­шись мо­роз­ным воз­ду­хом, ко­торый ещё не пол­ностью по­кинул лег­кие. И как-то нем­но­го стран­но слы­шать та­кое от пар­ня, ко­торый сов­сем не­дав­но (два ме­сяца на­зад) изоб­ра­жал рвот­ные по­зывы на тэ­хено­во “я се­год­ня та­кого встре­тил…” — Не ду­ма­ешь, что го­воришь это слиш­ком спо­кой­но, как для го­мофо­ба, — Тэ­хён ед­ва при­ходит в се­бя и про­сит офи­ци­ан­та при­нес­ти хо­лод­ной во­ды и пле­вать, что за ок­ном зи­ма, и снег ль­дом пок­ры­ва­ет­ся. У Чон­гу­ка в гла­зах дет­ская лю­боз­на­тель­ность и не­под­дель­ное счастье и Тэ­хён ис­крен­не пу­га­ет­ся, по­тому что млад­ший бук­валь­но са­мый уг­рю­мый и хму­рый из всех тэ­хено­вых дру­зей, ес­ли не учи­тывать, что они все мер­кнут по срав­не­нию с лу­чами и ис­кра­ми, ис­хо­дящи­ми от Тэ­хена. Стар­ший гром­ко пь­ёт во­ду боль­ши­ми глот­ка­ми и, не стес­ня­ясь, гром­ко гло­та­ет. Чон­гук на это улы­ба­ет­ся и впер­вые за вре­мя их друж­бы Тэ­хёну хо­чет­ся вре­зать ему. — Ты ведь то­же та­кой, так че­го мне нер­вни­чать. Ты ме­ня все­му на­учишь, всё рас­ска­жешь, ты же мой хён, — го­ворит млад­ший и от­пи­ва­ет ко­фе. На­учу, блять, я те­бя та­кому на­учу, ду­ма­ет Тэ­хён, но ско­рее из вред­ности, чем из же­лания дей­стви­тель­но на­солить Чон­гу­ку. Он свер­лит взгля­дом дон­се­на и ин­ту­итив­но ищет под­вох или на­мёк на шут­ку. И на­чина­ет злить­ся, ког­да не на­ходит. У Тэ­хёна в го­лове не ук­ла­дыва­ет­ся: ну не мо­жет че­ловек, пос­то­ян­но бе­га­ющий за де­вичь­ими юб­ка­ми, вот так сра­зу пе­ремет­нуть­ся на муж­ские зад­ни­цы. Ес­ли толь­ко чувс­тва к то­му пар­ню не ока­зались вза­им­ны­ми. — Те­бе кто-то приз­нался? Чон­гук под­ни­ма­ет взгляд, буд­то толь­ко и ждал это­го воп­ро­са и сно­ва улы­ба­ет­ся. Тэ­хён серь­ез­но по­думы­ва­ет над тем, что­бы вы­бить ему зу­бы. — Нет, хён. Да­вай я те­бе до­ма всё рас­ска­жу, ты при­нёс кон­спек­ты? — и са­мым наг­лым об­ра­зом ле­зет в тэ­хено­ву сум­ку. *** Чон­гук рас­ска­зыва­ет Тэ­хёну всё, без утай­ки, толь­ко по­тому, что стар­ший уг­ро­жа­ет пол­ностью прек­ра­тить об­ще­ние, обор­вать свя­зи и не по­могать, но, ко­неч­но, толь­ко для то­го, что­бы под­тол­кнуть Чо­на к ис­по­веди. И то, что он рас­ска­зыва­ет не ка­жет­ся Тэ­хёну дос­той­ным то­го, что­бы ему так ка­чес­твен­но вы­носи­ли мозг с са­мого ут­ра. Он бы вы­разил своё не­доволь­ство пря­мо ему в ли­цо, ес­ли бы Чон­гук не за­кутал его в плед и всу­нул в ру­ки чаш­ку с го­рячим ча­ем. Млад­ший всег­да уме­ло поль­зо­вал­ся лю­бовью Тэ­хена к теп­лу. Сей­час же, ког­да Чон­гук пе­рес­тал лы­бить­ся во все трид­цать два, как втрес­кавший­ся школь­ник, а Тэ­хён - злить­ся на не­го, они си­дят на по­лу в ок­ру­жении кон­спек­тов и учеб­ни­ков, по­тому что, мо­жет, Чон­гук и приз­нал се­бя с нет­ра­дици­он­ной ори­ен­та­ци­ей, но ум­нее в сфе­ре эко­номи­ки от это­го не стал. Пос­то­ян­ные жад­ные взгля­ды, бро­са­емые Чон­гу­ком на гу­бы стар­ше­го со­вер­шенно точ­но сму­ща­ют вто­рого, но взгля­да не под­ни­ма­ет, уп­ря­мо иг­но­риру­ет и изоб­ра­жа­ет ув­ле­чен­ность учеб­ни­ком. — Хён, мо­гу я… — глу­боко вдох­нув, на­чина­ет Чон­гук, но нер­вы Тэ­хена зас­та­вили его вык­рикнуть быс­трее, чем он ус­пел по­думать. — Я не на­учу те­бя це­ловать­ся, да­же не ду­май! Чон­гук хи­хика­ет как-то ехид­но и с пре­вос­ходс­твом зыр­ка­ет на хё­на, ко­торый сно­ва опус­тил взгляд в книж­ки. — Я умею це­ловать­ся, мо­гу по­казать, ес­ли не ве­ришь, — Чон­гук отод­ви­га­ет бу­маги и дви­га­ет­ся бли­же. По­из­де­вать­ся над Тэ­хеном зву­чит го­раз­до прив­ле­катель­нее, чем эко­номи­ка. Тэ­хён ве­рит, ещё как ве­рит, но гу­бы щип­лет от его про­жига­юще­го взгля­да, и это не­воз­можно ос­та­вить не­заме­чен­ным, а па­рень мол­чит, про­дол­жая убеж­дать се­бя “я всё неп­ра­виль­но по­нял, мо­жет, у ме­ня с ли­цом что-то”. С ли­цом у не­го не прос­то “что-то” - оно выг­ля­дит, слов­но са­мые ис­кусные мас­те­ра, слу­жив­шие гре­чес­ким бо­гам, соз­да­вали его день и ночь, не спа­ли, не ели, всё соз­да­вали со­вер­шенс­тво. И вот оно си­дит пе­ред Чон­гу­ком, соб­лазня­ет, вред­ни­ча­ет, злит­ся и пых­тит. Да уж, над ха­рак­те­ром “бо­жес­тва” то­же сто­ило бы по­пых­теть. — Хён, — тя­нет Чон­гук, и гла­за его сно­ва блес­тят опас­ным блес­ком, как в ка­фе, че­го Тэ­хён не за­метил тог­да, но сей­час - оп­ре­делен­но. — Да че­го те­бе, ме­лочь? — вспы­хива­ет Ким, рез­ко обо­рачи­ва­ет­ся и ед­ва не стал­ки­ва­ет­ся но­сами с млад­шим. Воз­ду­ха пе­рес­та­ёт хва­тать в ту же се­кун­ду, ког­да чон­гу­ковы гу­бы нак­ры­ва­ют его собс­твен­ные, сми­на­ют жад­но и до бо­ли, лас­ка­ют в то же вре­мя, об­во­лаки­ва­ют, за­щища­ют и стре­мят­ся ур­вать се­бе ку­сок по­боль­ше, сра­зу тол­ка­ясь язы­ком. Тэ­хен мы­чит, гу­бы не рас­кры­ва­ет, но не отс­тра­ня­ет­ся, а Чон­гук бе­сит­ся по­чему-то, ку­са­ет его и тут же ли­жет ран­ки, по­том хва­та­ет его за пред­плечья сжи­ма­ет не­силь­но и кла­дёт тэ­хено­вы ру­ки се­бе на по­яс. Со­вер­шенно ин­стинктив­но они об­ви­ва­ют чу­жую та­лию. Тэ­хён да­же мыс­ленно не ус­пе­ва­ет от­ру­гать се­бя, ког­да при­кусы­ва­ет язык Чон­гу­ка и рас­кры­ва­ет гу­бы. Как бы Чон не хо­тел воз­му­тить­ся, пер­спек­ти­ва изу­чить рот лю­бимо­го хё­на зву­чит ку­да луч­ше. По­ка ру­ки Тэ­хена блуж­да­ли под чу­жой ру­баш­кой, пог­ла­живая нап­ря­жён­ную спи­ну, Чон­гук вме­ща­ет свои ла­дони в зад­ние кар­ма­ны брюк Ки­ма и со­вер­шенно пош­ло сми­на­ет его яго­дицы. Тэ­хен про­дол­жил бы нас­лаждать­ся гу­бами и язы­ком дон­се­на, ес­ли бы ми­гом приль­нув­ший к па­ху жар не спуг­нул его. Он от­пихнул Чо­на, креп­ко дер­жа ла­дони на его гру­ди, что­бы вновь мож­но бы­ло отс­тра­нить­ся. Чон­гук не­дово­лен: бро­ви хму­рят­ся, ру­ка на за­тыл­ке Тэ­хена сжи­ма­ет­ся креп­че, а он сам сно­ва ль­нёт к чу­жим гу­бам.
— Чон­гук, — ти­хо зо­вёт стар­ший, об­ли­зыва­ет гу­бы, пы­та­ясь рас­про­бовать вкус Чон­гу­ка на них и ед­ва ли не сто­нет, ког­да чувс­тву­ет его. — Оп­ре­делен­но не сто­ит. Под­няв взгляд, Тэ­хёну ка­жет­ся буд­то его за­кова­ли в це­пи и сей­час силь­но тя­нут. Спи­рали зак­ру­чива­ют­ся на дне чёр­ных ому­тов, зас­тавляя под­жилки тряс­тись. — По­чему нет? — ши­пит сквозь зу­бы, сжи­ма­ет во­лосы Тэ­хена на за­тыл­ке, а вто­рую так и не вы­тащил из его кар­ма­на. Дей­стви­тель­но, по­чему, ду­ма­ет Тэ­хён, от­ве­та не на­ходит, но точ­но зна­ет, что нель­зя. Пусть ему, воз­можно, сов­сем нем­но­го нра­вит­ся Чон­гук, не мо­жет же он пус­тить всё вот так. Он тот, кто всег­да был млад­шим бра­том, дру­гом и семь­ёй. Тот, кто всег­да шу­тил про тэ­хено­вы “де­вичьи” чер­ты ли­ца, кто счи­тал, что быть ге­ем - стрём­но до ус­рачки, кто се­год­ня впер­вые по­цело­вал­ся с пар­нем. Да­же ес­ли для Тэ­хена это при­выч­но, то для Чон­гу­ка - ма­лове­ро­ят­но. Он ведь на два ме­сяца зак­рылся от ми­ра, от дру­зей, не хо­дил в кол­ледж и на под­ра­бот­ку, иг­но­риро­вал все звон­ки и со­об­ще­ния, пы­та­ясь ра­зоб­рать­ся в се­бе и по­нять: тот ли он, кем счи­тал се­бя всю жизнь. И вот сей­час он соб­рался раз­ло­жить Тэ­хена на по­лу его квар­ти­ры? Нет, к это­му Ким со­вер­шенно не го­тов. — По­тому что ты не хо­чешь это­го, — пы­та­ет­ся стар­ший и от­полза­ет не­замет­но. — Да что ты, блять, а это не я те­бя слу­чай­но чуть ли язы­ком не трах­нул толь­ко что? — у Тэ­хёна крас­не­ют щё­ки, но взгляд не уво­дит, лишь от­полза­ет даль­ше и ста­ра­ет­ся убе­дить Чон­гу­ка, что он ещё сто раз по­жале­ет, ес­ли сде­ла­ет это - пе­рес­пит с Тэ­хеном. — Я бы не наз­вал это так, — Ким рез­ко под­ни­ма­ет­ся и ухо­дит в сто­рону две­ри, как ока­зыва­ет­ся схва­чен­ным Чон­гу­ком и уса­жен­ным на ко­лени. Тэ­хен ду­ма­ет, что ко­нец све­та нас­ту­пит, ес­ли он пос­мотрит млад­ше­му в гла­за, по­это­му уп­ря­мо смот­рит на ши­рин­ку его брюк меж­ду сво­их бё­дер. Чон­гук под­тя­гива­ет бли­же, вце­пив­шись паль­ца­ми в ляж­ки, упи­ра­ет­ся лбом в шею и шеп­чет ку­да-то в клю­чицу. — Хо­рошо-хо­рошо, я по­нял. Ра­но, — его ды­хание опа­ля­ет ко­жу, она бук­валь­но пла­вит­ся под его гу­бами, вот-вот и по швам ра­зой­дёт­ся. Из-за по­зы тэ­хено­вы гу­бы ока­зыва­ют­ся при­жаты­ми к его шее, и он бы не прочь отод­ви­нуть­ся, отор­вать­ся от слад­кой смуг­лой ко­жи, соб­лазн об­ли­зать выс­ту­па­ющий ка­дык слиш­ком ве­лик, но Тэ­хён дер­жится толь­ко что­бы не сор­вался Чон­гук. За­та­ив ды­хание, Ким пы­та­ет­ся ус­по­ко­ить бе­шеное сер­дце, а раз­ме­рен­но под­ни­ма­юща­яся и опус­ка­юща­яся спи­на Чо­на по­мога­ет. Тэ­хен бы рас­сы­пал­ся сей­час на мил­ли­ар­ды звёзд, ес­ли бы был уве­рен в том, что ощу­ща­ет. Он уве­рен толь­ко в том, что не хо­чет, что­бы это прек­ра­щалось. Си­деть на чон­гу­ковых ко­ленях, слу­шать его ды­хание, слы­шать стук сер­дца и ка­сать­ся ко­жи - это мог­ло бы сде­лать его счас­тли­вым. Но счастье, пусть и мни­мое, не мо­жет длить­ся дол­го, и Ким, тот, кто бе­рёт грех на ду­шу, пре­рыва­ет мол­ча­ние. — Ду­маю, мне прав­да сто­ит уй­ти, — сло­ва не да­ют­ся с тру­дом, прос­то хо­чет­ся на­де­ять­ся, что це­пи, ко­торы­ми дер­жит се­бя Чон­гук, не сор­вутся. Паль­цы сжи­ма­ют­ся на бёд­рах и пе­рехо­дят на та­лию, околь­цо­вывая в по­пыт­ке удер­жать. Чон­гук нап­ря­га­ет­ся, под­ни­ма­ет гла­за и смот­рит пря­мо в пог­ло­ща­ющую его без­дну ка­рих глаз нап­ро­тив. — Не сто­ит. Ос­тань­ся, я боль­ше не бу­ду, — гла­за ста­новят­ся слов­но в два ра­за боль­ше, и он, блять, по­хож на гре­бано­го Бэм­би, что у Тэ­хёна язык не по­вер­нется ска­зать, что этот Бэм­би пять ми­нут на­зад трах­нул его рот язы­ком. Сей­час он сно­ва его дон­сен, ко­торо­го хо­чет­ся пот­ре­пать по во­лосам, от­ве­сить па­ру под­за­тыль­ни­ков и хва­лить за хо­рошие от­метки в кол­ледже. В этом Чон­гу­ке Тэ­хён уве­рен, это­го не бо­ит­ся, не зас­тавля­ет дер­жать се­бя це­пями, по­тому что Ким зна­ет его. Но ка­ким бы свет­лым ни был его взгляд, ка­ким бы дет­ским ни бы­ло его ли­цо, ру­ки на зад­ни­цу Тэ­хена опус­кать бы­ло со­вер­шенно не обя­затель­но. И лад­но, мож­но бы­ло про­иг­но­риро­вать, но он ведь на­чал сно­ва мять его яго­дицы, сно­ва прид­ви­гать бли­же, об­ли­зывать свои бляд­ские гу­бы и при­киды­вать­ся ре­бён­ком. Же­лание еб­нуть его утю­гом воз­вра­ща­ет­ся с двой­ной си­лой. — Чон­гукки, ты хо­чешь всё и сра­зу. С пар­ня­ми не так, как с де­вуш­ка­ми, мо­жет да­же слож­нее, те­бе при­дет­ся… — Но с то­бой не слож­но, хён. Я знаю, что ты лю­бишь по­целуи на ночь и раз­го­воры по ут­рам. Лю­бишь бро­дяжек, и я го­тов, что ты бу­дешь тас­кать сю­да каж­до­го встреч­но­го ко­тён­ка. Раз­го­вари­ва­ешь во сне и слиш­ком дру­желюб­ный с людь­ми. Не ешь горь­кий шо­колад и всег­да хо­чешь что-то из­ме­нить в се­бе. Хён, я знаю всё. Я знаю, как за­ботить­ся о те­бе. Тэ­хёну не­хоро­шо. Не­хоро­шо, по­тому что он зна­ет, че­го хо­чет Чон­гук, че­го он про­сит. Но это ведь Чон­гук, ко­торый толь­ко-толь­ко поз­на­ёт пре­лес­ти “го­лубой жиз­ни”. Чон же не зна­ет ни­чего, и всё для не­го в но­вин­ку. Нель­зя вне­зап­но ре­шить, что ты гей и тут же пред­ло­жить встре­чать­ся сво­ему луч­ше­му дру­гу. Толь­ко бу­дет ли луч­ше для Чон­гу­ка, ес­ли он бу­дет “учить­ся” сам или с кем-то дру­гим? Ки­ма от этой мыс­ли буд­то то­ком уда­рило, му­раш­ки под ко­жей прош­лись. — Ты ошиб­ся, Чон­гук, — серь­ез­но го­ворит Тэ­хён и ус­ме­ха­ет­ся внут­ри, за­метив склад­ку меж бро­вей. — Я люб­лю раз­го­воры по но­чам и по­целуи по ут­рам, а не на­обо­рот, — наг­нувшись к Чо­ну, шеп­чет па­рень. Чон­гук шум­но и с об­легче­ни­ем вы­дыха­ет и под­би­ра­ет­ся внут­ри, ког­да Тэ­хён сце­ловы­ва­ет его улыб­ку. “Еб­нуть бы те­перь ме­ня утю­гом. Блять” — про­бега­ет в го­лове Ки­ма, но сра­зу же вы­бега­ет, ког­да Чон про­тал­ки­ва­ет­ся язы­ком сквозь чу­жие гу­бы.