Дом слэш..

Украденная удача

Чанбэки

   Не то, чтобы Бекхен верит в Бога, но в удачу он точно верит. И не сомневается в своей вере ни на секунду, потому что ему по жизни везет. Может быть, конечно, на него насылают удачу боги, но Бек точно знает – каждому достается по заслугам. Бекхену везет, что у него руки, ноги и голова на месте, что его не беспокоят боли, и со здоровьем все в порядке; везет, что он учится и даже вполне успешно. В общем, судьбу Бекхен не испытывает! Но жизнь все равно все устроит по своим правилам: Бекхену хорошо, а кому-то лучше в два раза больше. Нет-нет, никаких лишних конечностей, но если ноги – то в два раза длиннее, если руки – то в два раза мускулистей, если голова – то в два раза сообразительнее.

Персональный бекхенов ад, проще говоря. Ад начал расползаться по бекхеновым нервам в первом классе начальной школы. Одетый с иголочки Бен Бекхен в первый учебный день сиял, как новенький чайник: идеально выглаженный пиджачок, брючки без единой складочки и начищенные ботиночки; на голове – одна прядка к другой в идеальной укладке, чтобы ни единый волос не выбивался, ни-ни! Бекхен не считает себя высокомерным, просто он немного удачливее своих незадачливых одноклассников, и ему просто повезло явиться в первый школьный день таким идеальным. Первый урок, первый звонок, первое знакомство с учителем и незабываемый трепет. Бекхен клянется себе, что на первый вопрос он должен ответить первым, чтобы окончательно завершить этот день своей удачей. На размышление уходит дольше времени, чем он предполагает, рука тянется вверх, но… - Два, миссис Чхве. Глаза застилает пелена гнева, Бекхена трясет от злости, и он оборачивается на писклявый голос своего одноклассника, который посмел пошатнуть его удачу. Толстый с огромными квадратными очками на курносом носу, а уши… Уши-то! Ушищи! Бекхен кривится. И это недоразумение посмело быть первым!? - Правильно, Пак Чанель. садись. Ад Бекхена зовут Пак Чанель. Голос – в два раза грубее. Мышцы – в два раза больше. Рост – в два раза выше. Успеваемость – в два раза лучше. И это если не считать талантов и популярности, которых у Пак Чанеля больше с такими единицами, что Бекхену и не снилось. Удача любит его, такого дружелюбного, веселого, улыбчивого, спортивного. Бекхен не злится на свою удачу и уж тем более никого не проклинает. Раз за разом он уверяет себя, что это нормально, кому-то везет меньше, кому-то больше, но внутренний голос всегда противится: почему этот гребанный Пак?! Остался бы он жирным и прыщавым, Бекхен бы не так переживал, но его персональный ад увеличился в размерах где-то в средней школе – у Пака начал ломаться голос. Затем он вытянулся в росте и слишком быстро избавился от лишних килограммов. В старшей школе записался в секцию плавания и там остался до самого третьего курса университета, то есть по сей день. Практически пятнадцать лет гребанной жизни он терроризировал Бека, просто попадая с ним в один класс, а затем в одну группу, будто смыслом его жизни было унизить парня до самой отметки – уронить на дно. Бекхену на дно не хочется, поэтому, дабы остаться в области паковского внимания, он огрызается со всеобщим любимчиком и периодически пинает его под зад. Конечно, куда ему тягаться с красавцем, спортсменом, комсомольцем, но Чанель – оп, включается бекхенова удача – никогда не отвечает ему, ибо в таких случаях Бекхен рискует провести некоторое время в больнице. Только смеется падла, обнажая зубы в уродском оскале. Это Бекхен так считает, а его сокурсницы идут искать фен, так как под юбками все становится мокро. Бекхен не сомневается, что удача его любит. Но Чанеля она любит куда сильнее. Главной гордости плавательного клуба и капитану по совместительству вручают миллионную за вечер грамоту, Бекхен уже давно сбился со счета. На сцене Пак Чанель смотрится как Чужой среди людишек – высокий, совершенно нескладный, но соседки Бекхена по столу так совершенно не думают. «Прекрасный, широкоплечий, как же приятно обнимать его, когда он тра…» Бекхен не давится шампанским только потому, что тысячу раз слышал это. Каждая клеточка паковского тела была изучена представительницами прекрасного пола вдоль и поперек, наверное, они его член даже под лупой разглядывали. - Ха! – из горла невольно вырывается смешок от собственных мыслей. Наверное, там не лупа, а микроскоп нужен! Две второкурсницы странно смотрят на обычно занудного Бен Бекхена, но сразу же переключаются на присевшего рядом Чанеля. На стол он вываливает еще одну благодарность и пакет с подарками. Похвальных листов у него столько, что в пору продавать. - Бекхенни, а ты чего не пьешь? – дружелюбно скалится Чанель, не многозначительно укладывая свою лапу на бедро одной из девушек. - Даже чистого спирта будет не достаточно для того, чтобы выветрить твою мерзкую рожу из моей памяти. Чанель смеется над шуткой, как подбитый тюлень, но люди вокруг не выдерживают и смеются вместе с ним. Бекхен не знает и не понимает, за что эту шпалу так холят и лелеют. И не только окружающие! А сами боги! И госпожа удача… Видимо, в тот злополучный день в начальной школе, жирный придурок пригляделся ей и она быстренько перескочила к нему, как и все бабы последующие пятнадцать лет. Стоило им увидеть Чанеля, сравнить его с Бекхеном и все – ариведерчи. Бекхен не жалуется на удачу, но заметно проигрывает высокому, очаровательному, дружелюбному… мудаку. Особенно сильно Бекхен любит физкультуру. Хотя бы потому что паковской рожи здесь не наблюдается – как лучшего пловца его часто освобождают от уроков. К несчастью, всех его фанатов вместе взятых освободить тоже не могут, потому что разговоры продолжаются даже здесь. Во время разминки три девушки из параллельной группы обсуждают, каков Чанель в постели, а также длину его члена. Бекхен не хочет слушать! Но уйти в другой конец зала ему не позволяет любопытство. В чем-то же эта смотровая башня должен быть хуже!? «Ой, а Чанеля такой…» «Ой, а Чанель такой…» «Ой, а Чанель так…» «Ой, а Чанель сяк…» Бекхен начинает думать, что персональный ад в его жизни – это небесное божество, которому осталось возвести золотой пьедестал. Разглядывая себя в зеркале, будучи абсолютно обнаженным, Бекхен думает, что и тут удача отвернулась от него. Судя по рассказам девушек, в штанах у Чанеля целый мини-монстр, а дружок Бека совсем не радует своими размерами старшего. Конечно, было время, когда девушки визжали от него в постели, но на следующий день они знакомились с Чанелем, а еще через день визжали за стенкой. Нет, у Бекхена с размерами все в порядке, просто удача решила наградить телебашню за плохое детство. Когда ты живешь один и можешь позволить себе постоять голым перед зеркалом после душа, почему бы не воспользоваться этой возможностью? Чем Бекхен хуже чудика, живущего за стенкой? Да, до колена у него хуй не болтается, телосложение с натягом можно назвать мускулистым, но он красивый и без этого! Маленького роста, стройный, не жирный, не перекаченный. Идеальный в пропорциях! И ничуть не милый! Тьфу ты, чертыхается Бекхен. Он прекрасно знает и без всего этого, что такие как он не трахают девок, а становится их «лучшими друзьями» для шоппинга и обсуждения чужих задниц. У Пака задница плоская, про себя прибавляет Бен, не задумываясь над тем, зачем он вообще туда смотрел когда-то. - Эй, Бекхенни, у тебя есть презики? Мы с девочками решили… В комнату, не стучась, вваливается Чанель. Они оба замирают, разглядывая друг друга, словно в первый раз. Пак тоже после душа, подмечает Бекхен, только в штанах. В штанах… В штанах! Взвизгнув совсем не по-мужски, Бекхен хватает ближайшую тряпку и накидывает себе на бедра: - Тебя стучаться не учили, лопоухое чудовище! Чанель не отвечает. Бекхен приглядывается к нему и понимает, что тот вне Вселенной, вне Галактики. До него не достучаться. Такое лицо у него бывает, когда он видит что-то до ужаса возбуждающее. И это Бекхен «до ужаса возбуждающий»? Да в каком месте? Свободные, спортивные штаны начинают не многозначительно топорщиться. Бекхен сглатывает: ему это совсем не нравится. - Чего молчишь, придурок? - Бекхен… Если бы Бекхен плохо знал Чанеля, он бы подумал, что тот зол. Его сиплый, приносящий эстетический оргазм голос срывается и хрипит, будто перед приходом Пак выкурил целый блок сигарет. - Ч-чанель? - Бекхен… Понимаешь… Дверь за Чанелем закрывается, скрипя как в фильмах ужасов, и хлопает, как ящик Пандоры, оставляя в коридоре надежду. - Ничего не понимаю, - храбрится Бек, а у самого колени дрожат. Ад надвигается всей своей шириной и офигительностью. Мышцы плавно перекатываются под кожей – Бекхен видел тысячу раз выступления Чанеля. И каждый раз что-то внутри него восхищалось этим телом, этой мускулатурой; восхищалось, но не завидовало. – П-проваливай… - Нет.