На прошлой неделе я обнаружил папины трициклические
антидепрессанты в мусорном ведре в ванной. Невозмутимо
открутив одним движением крышку с защитой от детей, я
увидел, что бутылочка полна белых таблеток, похожих
на кусочки мела.
На сайте, который у папы на компьютере в закладках,
написано, что «эмоциональный упадок при отказе, от
„прозака" в глазах пациента гораздо хуже, чем
депрессия, собственно ставшая причиной приема
антидепрессанта». Думаю, они имели в виду «в
восприятии пациента», так как глаза тут, собственно, ни
при чем.
Первый признак: папа, обычно с безупречным постоянством
спускающийся к завтраку по понедельникам, отсутствует
на кухне. Когда я пришел из школы в понедельник, он
стоял у окна спальни в своем кроваво-красном халате,
наблюдая за заходящим в док паромом из Корка. Свет в
комнате был включен на полную.
- А вот и Корки, - сказал я голосом ведущего телешоу,
входя в комнату.
- Вот и Корки, - подтвердил отец.
В его руке была чашка с водой и плавающим в ней
бугристым куском лимона. Он был в тапочках и носках.
- Тебе плохо? - спросил я.
Он повернулся ко мне. Мешки у него под глазами казались
мягкими и гладкими. Он был без очков.
- Я не очень хорошо себя чувствую, - ответил папа. -
Полежу-ка в кровати.
Его зрачки были крошечными.
Я огляделся. Кровать застелена. Он даже разложил
подушки в форме бриллианта в изголовье.
Я не видел его пару дней, кроме того времени, когда он
спускался, чтобы налить себе горячей воды и иногда
заменить кусок лимона. Он взял кружку со словом
