Я ем сливу, восседая на носу пулеметного орудия. Папа
прихлебывает из термоса. Мама грызет шоколадный
батончик.
Мы в самой верхней точке Россили-Даунс. Сидим, свесив
ноги с платформы из пористого бетона, и смотрим на
море. Папа рассказал, что во время Второй мировой эти
платформы построили на склоне холма для
использования в качестве наблюдательных пунктов
раннего оповещения и для расстановки зенитных орудий.
Погода ветреная, но очень ясная: небо ярко-голубое. Три
парапланериста парят над горизонтом; за ними облачко,
крошечное, как лоскут.
В этом году мы не поедем в отпуск до тех пор, пока я не
сдам экзамены. Мама сказала, что «не хочет выбить меня
из колеи». Поэтому вместо того, чтобы отправиться за
границу, мы с родителями ходим на долгие прогулки по
выходным, и я изо всех сил стараюсь сохранять
спокойствие. Говорю что-то вроде: «О, да, конечно, я
хочу погулять» или «Прогулка! Вот здорово, мам!»
Мы уже обошли все гоуэрские маршруты: от Мьюслада до
бухты Фолл, из Кэсвелла в Лэнгленд, побывали в
Уитфорд-Сэндс — поэтому сегодня решили поехать в
Россили. Весьма отважный шаг: ведь в конце пляжа
Ллангеннит любовное гнездышко Грэма и мамы, где она
брала уроки сёрфинга и «отвинтила крантик». Там же у
Джорданы состоялся серьезный разговор со взрослым
парнем по имени Льюис, который показался мне вполне
милым, — это было в середине конца наших отношений.
Дальше к югу — Голова Червя. А за ней, за несколько
миль по побережью, Порт-Эйнон и дом Грэма с разбитым
окошком. Однако семья Тейт пришла сюда показать, что
им все нипочем.
