Сегодня впервые за месяц, а то и больше, родители
вместе куда-то идут. Они собираются на концерт
Уэльского филармонического оркестра, который будет
исполнять Бартока в Брангвин-холле. Папа давно ждал
этого дня, билеты куплены много месяцев назад и с тех
пор висят на доске для записей на кухне. На отце
вельветовый костюм и полотняный галстук, в нагрудном
кармане платок.
Мама пока в душе. Папа слоняется по дому и расставляет
вещи по местам. Я хожу за ним из комнаты в комнату и
просто наблюдаю. Он кладет пульт на телевизор, убирает
со столика в гостиной нераспечатанные письма и
складывает их на третью ступеньку лестницы. Сняв
полотенце с батареи, аккуратно сворачивает его
квадратиком и убирает в шкаф. Моет пустую банку от
кошачьих консервов, снимает этикетку, счищает клей и
ставит ее на подоконник над раковиной. После каждого
выполненного дела он смотрит на свои наручные часы. А
когда проходит мимо ванной - на пар, выбивающийся из-
под двери.
Мама выходит из душа. Полотенце, закрепленное на
груди, доходит до середины бедер. С мокрыми волосами,
румяными щеками и розовым лбом она похожа на
мальчика. Она идет в спальню, закрывает дверь.
Включается фен. Папа смотрит на часы. Он снимает с
крючка ключи от машины, кладет их в карман. Потом
спускается в погреб, возвращается с подносом
замороженных свиных отбивных и ставит их в
холодильник.
- Завтра сделаю свою фирменную свинину с
лемонграссом, - улыбается он мне.
Я ничего не отвечаю. Фен замолкает. Папа кричит из
коридора:
- Пора выходить!
Хотя вечер теплый, он надевает свое длинное темно-
