Ты моя слабость

14

— Чонгук!

  Не успевает брюнет обернуться, как оказывается припечатанным к бамперу собственного спорткара.

  Блондин хватает его за воротник рубашки и сильнее прижимает, буквально вдавливая в авто.

— Не смей, — цедит он сквозь зубы.

— Отпусти, — хрипит Чон, слабо пытаясь оттолкнуть от себя друга.

— Я знаю, — атласная ткань едва не рвётся под крепкой хваткой, — Знаю, что ты хочешь сделать. Но это станет твоей самой большой ошибкой, Чонгук!

— Отвали, я сказал! — срывается на крик брюнет и заносит руку над головой, заезжая побелевшими костяшками в чиминову скулу.

   Тот жмурится, отшатывается, но кисти не разжимает, продолжая удерживать Чона.

   Младший злится, ненавидит. И вновь бьёт, не целясь, без разбора, ведь не видит из-за прозрачной пелены, застилающей глаза.

  Пак даже не пытается увернуться, пока брюнет не сбивает его с ног, садясь сверху, и наносит удар за ударом.

  Из глаз ручьём текут слёзы, закрывая обзор на истерзанное лицо друга.

  Удар. Ещё один.

  Со спины талию Чонгука обвивают чьи-то руки и резким движением стаскивают с полуживого парня.

   Последнее, что он видит, прежде чем оказывается в салоне знакомого лаферрари — сплёвывающего Чимина и подбегающего к нему Джейби.
 
  Чон буквально растекается по светлому кожаному сиденью итальянского спорткара, не в силах выдавить из себя и слова.

  Феррари плавно выезжает с парковки ходэн, оставляя позади лежащего на мокром асфальте Пака, на чьём лице кровь, перемешанная с дождём.

   Брюнет затуманенным взглядом смотрит на лобовое стекло, по которому стекают крупные капли, сбиваемые стеклоочистителями.

  По виску скатывается такая же.

   Спорткар, успокаивающе урча, летит по пустой трассе, рассекая пропитанный влагой воздух и нарушая тишину ночи.

— Только из больницы вышел, решил в обезьянник загреметь? — не глядя на разбитого в душе друга, спрашивает Тэхён, протягивая ему сигарету.

    За это Чонгук и любит Кима. Пусть у него дерьмовый характер и надоедающие привычки, но он всегда выслушает, спокойным хриплым голосом усмирит разросшуюся внутри бурю и поможет советом, и уже не важно, правильный он или нет. Хочется лишь, чтобы друг не отходил ни на шаг.