Ты моя слабость

16

    Поднявшееся солнце скрылось за серыми кучевыми тучами, заполонившими всё небо. Дождь не перестаёт лить с самого утра; в воздухе пахнет пропитавшейся им сырой землёй и свежей хвоей.

   Чонгук, облачённый в чёрный костюм, стоит возле могильной плиты, уставившись на чёрно-белый портрет и выгравированное Пак Чимин.

   Нет. Не может быть. Это лишь сон. Дурной кошмар.

   И Чон хочет, чтобы он быстрее закончился, но холодные капли продолжают падать на бледную, почти прозрачную кожу, смешиваясь с солёной жидкостью, стекающей по щекам.

   Чонгук не верит. Не может поверить, что это случилось с ним.

   Не может поверить в то, что Чимина больше нет; в то, что он больше не сядет в салон серебристого хенесси, не выпьет с ним глинтвейна из одного стакана, не выкурит одну на двоих сигарету.

   Чон сжимает кулаки и давится слезами, задыхаясь от недостатка кислорода. Он злится. Злится на себя за то, что не послушал друга, злится, что не оказался на его месте.

   Вот он — живой и почти здоровый, стоит сейчас над могилой Пака, которую вырыл для него собственными руками.

   Чонгук виноват. Он падает на разбитые колени, дотрагивается до портрета порезанными осколками пальцами, проводит мокрыми подушечками по каменной поверхности, останавливается на щеке, по которой стекает одинокая капля холодного дождя.

   Изображение Чимина будто плачет. И Чону от этого ещё тяжелее.

   Все, кто пришёл попрощаться с Паком, разошлись ещё несколько часов назад, но не Чонгук.

   Он всё также в полулежачей позе пачкает дорогие брюки о сырую землю, размазывая по ним липкую грязь; всё также не понимает, почему так пусто на душе.

   Кем для него был Чимин? Другом? Знакомым? Тем, кого он опасался и кому долгое время не доверял?

   Почему же теперь, когда его нет, Чону так плохо?

   Он не знает. Не знает, почему хочется вырвать своё сердце, лишь бы не чувствовать убивающую боль, не ощущать на себе груз вины за смерть друга.

   Тэхён стоит неподалёку, оперевшись бедром на мокрую лаферрари и опустив голову вниз. Он бы давно сел в свой спорткар и уехал, лишь бы не слышать душераздирающие крики Чонгука, не видеть опухшие кроваво-красные глаза и его страдания.
 
   Ему больно. Ему больно осознавать потерю друга, за непродолжительное время ставшее близким, ему невыносимо больно видеть чонгуковы слёзы, но он терпит.