Белый лотос

Что-то пошло не так

Намджуну оставалось минут пятнадцать до конца рабочего дня, когда к нему вошёл Хосок. Секретарша прикрыла за ним дверь, уже наизусть выучив, что этого типа необходимо пропускать без вопросов.
- Что, горемычный, как и я, - просиял Хоуп, - щемимся по конторам и офисам?
- Ага, понял, наконец, как я страдаю, оторванный от ваших военных действий?
- Я почти смирился. Ничего, Чонгук после Дня рождения Будды* приедет в Сеул с новеньким выпускником, и мы рванём опять в Южную Америку, разомнёмся. – Он подошёл к столу и, смотря, но не видя, механически стал брать бумажки, проводить по ним глазами и класть обратно, просто чтобы занять чем-то руку, не засунутую в карман светлых брюк. – Я к тебе чего приехал – ты не хочешь в баре посидеть? Ты, возможно, пошлёшь меня на фиг, предпочтя пораньше поехать домой...
- Я согласен, погоди, только Хё предупрежу! – всполошился Намджун, хватая телефон.
- О, не ожидал тебя быстро уговорить, а тут и уговаривать не пришлось...
- А чего тебя в бар потянуло? Хана отпустила? – приложил мобильный к уху Намджун.
- Я её отвёз в клинику. Нам срок родов поставили через пять дней, но ты же её знаешь, она поначиталась всякого, понабралась в интернете в поисках знаний, и стала подскакивать по сто раз за сутки – а вдруг роды раньше начнутся? А вдруг ей станет плохо, пока я на работе? В общем, ради её спокойствия, и пока я сам не стал параноиком от тревоги за неё, я препоручил Хану врачам...
- Алло? – оборвал его друг, которому подняла его жена. – Лапочка, ко мне тут Хоуп заехал, предлагает посидеть где-нибудь... Да. Я задержусь немножко? Я не допоздна. Не буду. Ага. Целую, лапочка!
Хосок с пресной миной подождал, когда тот договорит, и сказал:
- Был пацан и нет пацана, квашня какая-то подкаблучная.
- Ты на тачке?
- Ну да, - поднял руку с висящими на пальце ключами Смотрящий.
- Тогда я свою оставлю. Выпью в баре.
- Сердечник, кто тебе разрешал?
- Я чуточку, - показал между большим и указательным пальцами крошечный промежуток Намджун.
- Чуточку? – повторил Хоуп.
- Да.
- Вы с Хё там вконец уже на ясельный язык перешли? Или какой это? Сюсельно-пусельный? Не силён в диалектах.
- Чем тебе слово не понравилось? Нормальное слово «чуточку»!
- Мужики так не говорят.
- А как они говорят? Немножко, капельку...
- Немного, Рэпмон! Чуть-чуть!
- Всё, отстань! – отмахнулся от него бизнесмен, выключая компьютер и, постукивая, чтобы выровнять, документы в стопке, сдвинул их в сторону от себя и Хосока, встормошившего листки. – У меня дома маленький сын, как хочу поэтому, так и разговариваю!
- Кстати, как оно? После возвращения Хё с Шинсоком из чоривона, мы же ещё к вам не заглядывали. Расскажи, как ощущать себя отцом?
Выбравшись из-за стола и двинувшись на выход, Намджун выключал свет, после чего махнул от плеча вниз, как-то удручённо и безрадостно:
- А! Не спрашивай даже.
- Что такое?
- Знаешь, оказывается шутки о тяготах быта – это вообще ни разу не шутки!
- Что, на тебя всё ещё злятся?
- Да нет, это уже прошло, но...
- До свидания, господин Ким! – бросила ему секретарша, мимо которой они прошли по приёмной.
- До свидания! – кивнул он, улыбнувшись через плечо, и они с Хосоком встали у лифта, нажав на кнопку вызова, где улыбка погасла, образовав подобие мученического лика. – Хочешь проникнуться ужасом? У меня секс последний раз был в феврале! А сейчас май!
Хоуп сам схватился за сердце, не пародируя друга, а показывая, что это действительно ужасная новость.
- Будда, как ты живой-то ещё? Ладно, теперь я разрешу тебе выпить. И говорить можешь, как хочешь, я всё понял – у тебя психологическая травма. – Шутя, однако, Хосок стал напрягаться по поводу того, как меняется семейная жизнь с появлением ребёнка. Он и сам боялся чего-то подобного, его трясло от ответственности, пока он кое-как по осени не уговорил взять себя в руки. Но вот страхи зашевелились, грозя выползти наружу. – Вот почему ты так прытко в бар согласился поехать! Нет, правда, как так вышло с сексом?
- Ну... Хё себя плохо чувствовала на последних сроках, кто ж на них этим занимается? – Хосок не стал открывать рот и огорчать товарища ещё сильнее, что позанимался с Ханой любовью этим утром, прежде чем отвезти её в клинику. С его ловкостью и физической подготовкой изменившиеся формы жены не превращались в препятствие, а что до её самочувствия, так Хану за девять месяцев ни разу даже не мутило. Везение? Возможно. Друзья всегда говорили ему, что он родился с золотой ложкой во рту и всеми остальными признаками будущего баловня судьбы и, судя по всему, половым путём это везение тоже передавалось. – Потом мы родили, потом чоривон на полтора месяца. Я ж тоже не дурак какой-нибудь, я почитал, у Джина там поспрашивал по врачебной практике – не смотри так, я знаю, что он стоматолог, но он всё равно в этом понимает! – я и поспрашивал, когда после родов можно возобновлять супружеские отношения. В среднем рекомендуется переждать сто дней – а это, между прочим, закончится в июне! Но Джин сказал, что всё индивидуально, нужно по самочувствию смотреть, - Намджун озадаченно вздохнул уже в лифте, и продолжал, выходя из него на парковку, - а я не могу подойти с прямым вопросом к Хё, вроде: «Милая, ты как, готова сегодня уже того самое?». Да и откуда ей знать? Пока не попробуешь же не поймёшь, нормально всё или нет? Я при выписке-то её спросил, что врачи говорят, она сказала, что всё хорошо, ну, то есть, тут уже по ощущениям смотреть надо... - Идя к машине, Хосок чувствовал, как у него угасает либидо ото всех этих разговоров. Нет, его не отвращала беременность жены, не пугали возможные капризы или жалобы Ханы, но сам этот вынужденный научный подход к сексу, превращающий его в какую-то терапевтическую категорию, разве он не убивал возбуждение? У него было много женщин до свадьбы, и он отлично знал, как подготовительный процесс, особенно, упаси Будда, с устным анкетированием, портит настрой. Некоторые девушки успевали потерять желание за то время, пока презерватив натягиваешь, а тут целая проверка на исправность! – В общем, я сначала твёрдо решил, что подожду сто дней, но теперь всё больше сомневаюсь в своей выдержке. Хочется, ты не представляешь как!
- Очень даже представляю, мне постоянно хочется.
- Но теперь мне будет немного легче, в ближайшее время ты будешь страдать со мной за компанию, - расплылся Намджун, садясь на пассажирское сидение и похлопывая Хосока по плечу. Тот натянул на губы улыбку съевшего лимон.
- Ну да, а куда деваться... нашим милым созданиям ещё тяжелее. Я что-то представил сегодня пустую квартиру без Ханы, и напрочь перехотелось туда ехать. За два года привык до жути, что возвращаюсь к ней, что всегда могу с кем-то поговорить, могу...
- ...потрахаться, - вздохнул обреченно, чуть мечтательно друг.
- Держись, скоро всё встанет на свои места.
- Не знаю уж, как скоро. Шинсок ещё, этот маленький негодник... Ты бы знал, что такое маленькие дети!..
- А что? – с очередной подкрадывающейся волной страха покосился на Намджуна Хосок.
- Как же они орут! И как много! В чоривоне-то за ним приглядывали, а дома Хё сама с ним возится, а он плачет, клянусь, двадцать часов из двадцати четырёх! Орёт и орёт, даже сытый, сухой и помытый – просто орёт! Врачи сказали, что бывают такие дети, типа, чем больше орать сейчас будет, тем спокойнее вырастет. Но невозможно же спать или что-либо делать! – Он опять махнул рукой так же, как при выходе из офиса. – Чтобы я высыпался и нормально вставал на работу, пришлось диван из гостиной передвинуть в детскую, и Хё спит там, чтобы не бегать туда-сюда, и быстрее брать Шинсока, чтоб он притихал, - Намджун уныло задёргал ремень безопасности на груди, большим пальцем теребя его, как струну. – А ты спрашиваешь, как это быть отцом? Ну, сначала была эйфория. Сын и всё такое... Теперь одинокая постель и онанизм. И на Хё смотреть жалко, вечно уставшая и сонная, она уже срываться начала на то и это.
- М-да, - только и протянул Хосок. Этого-то он и боялся. Оказаться в невыносимых условиях крикливого семейного быта, где не будет места отдыху, где не будет ни минуты для себя. А им с Ханой уже поздно передумывать. В голову полезли жестокие шутки из серии: «Дорогая, из клиники ничего лишнего брать не будем, и вот это в пелёнках пусть тоже остаётся здесь». Но все же люди как-то справляются. Родители каждого из них справились и вырастили их. Впрочем, Хосоком и его сестрой занималась в детстве только мать, отец постоянно работал, и его участие в воспитании детей заключалось в требованиях отчитаться за прошедший день во время ужина. Уже потом, когда Хосок заканчивал школу, в которой отец запрещал общаться с хулиганом и матершинником Баном Ёнгуком и «этим несерьёзным Чон Дэхёном», занимающимся вокалом и, по мнению господина Чона-старшего ничего не способного добиться этим в жизни, поэтому в друзьях остался лишь перспективный, усидчивый и одарённый Ю Ёндже, отец стал везде лезть с инициативами и распоряжаться жизнью сына, отчего до сих пор трудно было избавиться. Собственно, благодаря этому Хосок теперь был женат и готовился подарить родителям внука. «Потому что надо» - прозвучал голос отца в голове. «Чёрт возьми, надо кому?!» - возмутился по привычке свой собственный.
- Я думал нанять няню, но теперь с этим Белым лотосом вообще нет доверия никаким службам и услугам, - продолжал тем временем Намджун.
- Согласен, я сам даже на заправщиков кошусь с враждебной подозрительностью.
- На одни выходные Шуге с Джинни племянника подсунули, чтоб хоть чуток расслабиться. Шуга в восторге, а засранка сеструха сказала к ней больше не обращаться, потому что он – вот новость! – орёт много, и она не знает, что с ним делать. А кто знает?! Родителям я столько хлопот предоставить не могу, на них с тётей и так бабуля, а она чудит всё сильнее. На Сынён надеяться не приходится, у той съёмки и, хотя она чаще стала к нам заглядывать, но быстро сматывается, тоже с ребёнком сидеть не хочет.
- Да, я видел её пару дней назад у шлагбаума, когда выезжал со двора.
- Пару дней назад? – Намджун тряхнул головой. – Нет, на этой неделе она у нас не была.
- Да? – Хосок пожал плечами. – Не знаю, может, я со счёту сбился... С этой вынужденной бездеятельностью! Я не прекращаю думать о Белом лотосе, руки чешутся, а предпринять ничего не могу. Какая же засада!
- Да чтобы нас с тобой не подставить и парни все почти ничего не могут делать в этом направлении. Кто знает этих сектантов? Плюнешь не там – сразу прижмут.
- Это точно. Угораздило же нарваться... как мы проглядели созревание такого цветочка? Надо было рубить раньше, вырывать с корнем этот лотос! У меня не проходит ощущение, что этому мог способствовать Джиён.
- Создать секту? – удивился Рэпмон.
- Не создать... но помочь ей разрастись здесь, в этой среде, под нашим носом. Он ведь имеет общие дела с Гонконгом, понабрался опыта у хуэйданов, этих сетей из триад. Чего иначе его так заботил этот Ли Сынри, которого мы спасли в августе? Я тут покопал ещё по его душу, и знаешь, что нашёл?
- Что?
- Господин Ли назвал свою недавно родившуюся дочь Мани.
- Деньги? – уточнил идеально знающий английский язык Намджун.
- Придурок, мани – «драгоценность» на санскрите, одно из слов их главной мантры.
- Ничего себе... Палевно.
- Вот и я о чём. Странный он какой-то дракон, как мне кажется. И жена его, за информированность о его гуляночках которой он так переживал, вроде бы бывшая эскортница или что-то около того, но при этом регулярно посещает в Сеуле христианские храмы. Что делать распутным женщинам в доме божьем?
- Грехи замаливать?
- Или связываться с другими членами секты?
- Ох, как же всё сложно, хоть бы мы справились с этим и всё размотали!
- Иначе и быть не может, - уверенно сказал Джей-Хоуп, поворачивая к каннамским барам. – Ты же знаешь наш девиз: «Главное – не терять надежду!» - подмигнул он, улыбаясь.