Белый лотос

...падме...

Устроившись на капоте заглушенного автомобиля, Ви и господин Со смотрели на церковь, попивая из одноразовых стаканчиков кофе и чай. «Мы похожи на двух американских детективов» - подумал золотой, представляя, как их сонное ожидание выглядит со стороны. Небо подёрнулось светом, проведя едва различимые линии на горизонте, там, где бывают те длинные и плотные облака, сгущающиеся на утренней или вечерней заре над самой землёй. В темноте совсем непонятно, где заканчивается само небо, а где начинаются затянувшие его облака, и только с пробуждением солнца и этими самыми первыми осветляющими тонами отделяются замершие рваные штрихи на прозрачной синеве. Джисоп в очередной раз зевнул и, расстегнув манжеты, закатал рукава – рубашка всё равно помялась на нём, пока он спал. Заметив косящий взгляд Тэхёна, он улыбнулся и, двинув наручные часы, повернул к нему руки:
- Я не из секты – видишь? У меня нет никаких татуировок.
- Вижу.
- Я не религиозный человек. Но секты, как дериваты или ереси различных конфессий, меня тоже интересуют.
- Каково это, будучи здравомыслящим человеком, изучать то, что наиболее иррационально во всём мире? Веру в то, что недоказуемо.
- Ты снова путаешь, - мягко поправил мужчина, - я не изучаю то, что я не вижу. Есть Бог или нет – не моё дело. Я изучаю то, как ведут себя люди, что они делают в зависимости от того, верят в его существование или нет. Понимаешь?
- Теперь – более или менее.
- Есть удивительные психофизические факты. Например, медицинские препараты – вещь явно зримая, не так ли? Но разным людям, в зависимости от того, верят они в своё исцеление или нет, одни и те же лекарства могут помочь, а могут не помочь. Вот что такое вера – это внутренний потенциал, то, как расходуют его люди, какой энергией заряжают – положительной или отрицательной, это всегда вполне научно и укладывается в рамки нейробиологии, нейропсихологии, физики и химии.
- То есть, грубо говоря, вы изучаете психологию?
- И социологию, и политику. Там, где влиянию одной идеи поддаётся толпа – это уже социология, а там, где идея распространяется на всё государство – уже политика.
- Идея... называя веру идеей, разве вы не признаёте, что сверхъестественное – всего лишь выдумка?
- Нет. Ещё Платон, главный идеолог идей, - хохотнул Джисоп, - прости за тавтологию, говорил об идеалах и рассуждал, что же первично – идеи, рождающие предметы или предметы, рождающие идеи? Всё та же карусель «бытие – сознание или сознание – бытие». Если мы смастерили стол, значит ли, что мы его изобрели, представив? Или это значит, что наше представление откуда-то черпает информацию? Поэтому Платон и учил о припоминании, он уже тогда, в древности считал, что всё было в прошлом, и каждое новое – хорошо забытое старое. Поэтому когда я говорю «идея», я держу в голове два вектора, один – возможность воплощения идеи, другой – идея как проекция уже существующего. Это Западный мир линеен, а наш, Восточный, цикличен, у нас нет начала и конца, поэтому у них все религии сводятся к концу мира, Апокалипсису, Судному дню, аду и раю, а у нас – перерождению, смене эпох, чередованию сезонов и вечности.
- Надо же, я никогда не задумывался о таком...
- Невозможно же задумываться обо всём, правда? – похлопал его по спине по-отечески господин Со, и, заметив впереди человека, движущегося к церкви, оторвал пятую точку от капота: - О, кажется, это тот, кого мы ждём!
К служебному входу, сбоку алтарной части, подходил пожилой мужчина, позвякивающий в кармане ключами, которые доставал. Он услышал шелест четырёх подошв по асфальту и поднял глаза на приближающихся.
- Доброе утро, преподобный отец! – поздоровался Джисоп. Тэхён рядом поклонился. Священнослужитель, судя по его расслабившемуся лицу, узнал господина Со. «Они знакомы» - верно сделал вывод золотой.
- А, это вы! Доброе утро, - продолжив открывать дверь, улыбнулся им преподобный.
- Мы к вам по делу. По делу покойного Учителя Шихёка, - уточнил серьёзнее Джисоп. Священник на несколько мгновений замер, оглядывая Ви. Потом кивнул:
- Проходите.
Они вошли. Тэхёну показалось, что когда-то в детстве, с дедушкой, он уже бывал в церквях не со стороны прихожан, а с этой, заалтарной стороны. Дедушка иногда брал его с собой в разные места. Но сюда ли? Нет, так далеко – вряд ли. При уважении ко всем святыням, чьими бы они ни были: христианскими, буддийскими или даосскими, Ви однако не испытал священного трепета, что попал в сакральный уголок. Для того чтобы ощущать преклонение, подкашивание коленок и духовное замирание в религиозных культовых постройках, требовалось, чтобы ему лет до десяти внушали эти чувства – учили ощущать присутствие сверхъестественного, его вездесущее око, тогда бы это проникло в самые глубокие слои сознания и отражалось эмоционально. Но дедушка встретился Тэхёну уже тогда, когда мир открылся материалистическим, циничным и понятным, где не было места мистике, поэтому всё, что он мог – это впитывать разумом и осознавать. Все персонажи притч, святых писаний и трактатов скорее воспринимались Ви дружественно, как некие, равные людям, обитатели реальности, у которых развиты какие-то способности, но которые ничем не возвышаются сущностно – не имеют божественной природы. Для него магия и чудеса были чем-то вроде дара Элии, чем-то, что шло изнутри человека, было его личным, могло им использоваться или быть потерянным. При чём же тут некое божественное? Оно могло быть, он мог быть – Бог, - мог существовать, но вряд ли активно участвовал в судьбах людей, иначе золотым бы не приходилось бороться за справедливость. Нет, Ви определённо воспринимал храмы как музеи, где не надо тянуть руки, шуметь и бегать, где могут рассказать интересные истории, но как место снисхождения благодати в его представлении это не работало. В семнадцать лет, придя в Тигриный лог, он ещё ждал какое-то время, что старик Хёнсок будет взлетать на облаке, как даосский бессмертный, но когда и этого не произошло – вера в волшебство осталась на уровне с верой в мощь боевого мастерства Лео.
- Итак? – дойдя до середины комнаты, священник оглянулся к гостям.
- Это тот, кому оставлял послание Бан Шихёк, - указал на Тэхёна Джисоп. Пожилой мужчина опять на него воззрился, тщательно разглядывая конкретно лицо, будто с того могла спасть маска. Золотому даже сделалось чуть неловко, что он стал объектом такого пристального изучения.
- Точно тот? – уточнил священник. Выглядел он очень нежно и беззащитно: невысокий, на полголовы ниже парня, кругловатый, но бодрый и очень собранный. Он напоминал Ви какого-то ведущего комедийного телешоу. Но на него была возложена ответственная миссия, и он старался показать себя способным обороняться и защищаться, если потребуется.
- Точно, - с загадочной уверенной улыбкой подтвердил Джисоп, кивая.
- Что ж, подождите... - попросил тот и нырнул в святая святых, туда, куда людям без сана входить не полагалось. Тэхён ещё раз обвёл помещение взглядом, задирая голову, чтобы изучить даже высокие потолки.
- Всё равно чувствую себя какой-то подставной уткой, - сказал он, - ничего не понимаю и не знаю, зачем всё это, но почему-то оказался в центре внимания.
- Никто из нас не может знать, что судьба уготовила в следующую минуту, - пожал плечами Джисоп. – Но надо стараться быть максимально готовым ко всему.
Священник вернулся, дуя на пожелтевший от времени конверт и стряхивая с него ладонью пыль, хотя той, вроде бы, не было. Достав из какого-то далёкого ящика и не решаясь вскрыть, потому что предназначалось не ему, он вертел его, прислушиваясь к интуиции – то ли достал? Никаких надписей на конверте не было, только небольшая печать этого прихода с косым андреевским крестом.
- Вот, - вздохнул он, не протягивая, ещё сомневающийся. – Бан Шихёк просил передать это. – Маленькие глаза опять начали сверлить Тэхёна: - Ты знал его, да?
- Он был мне, как дедушка.
- Тэхён – сирота из приюта в Судонмёне, он был воспитанником Учителя, - пояснил Джисоп.
- Вот как... хорошо, - пожилой мужчина всё-таки протянул руку с конвертом в сторону Ви. Он сделал осторожно шаг и, кланяясь, медленно взял его обеими руками. Не сказать, что он испытывал нетерпение по отношению к содержанию того; Тэхёна одолевало, конечно, любопытство во всей этой истории о Белом лотосе, но по большей части ему хотелось прекратить преступления и вывести преступников на чистую воду, а личное письмо вряд ли поспособствует чему-то такому. Да и, с другой стороны, Ви опасался содержания письма. Если оно было от дедушки и предназначалось ему, то могло состоять из справедливых обвинений в неблагодарности, а если окажется, что и не для него написано, так и вовсе горькая ошибка.
- Не готов читать сейчас? – спросил его Джисоп, выводя из задумчивости, в которой он застыл с конвертом в руках.
- Нет-нет, я не буду оттягивать, - покачал головой Тэхён.
- Я пойду, займусь делами, - сказал священник и ушёл во внутренние покои церкви. Господин Со, сунув руки в карманы брюк, подошёл к шкафу с книгами и, быстро абстрагировавшись, принялся выбирать себе что-нибудь полистать. Ви нашёл глазами стул и, попятившись, сел на него. Руки не дрожали, но кончики пальцев словно покалывало от предвкушения. Шершавая бумага конверта манила. Набрав полные лёгкие воздуха, Тэхён надорвал край.
Меньше чем через минуту в его руках оказались страницы текста, исписанные почерком дедушки. Порванный конверт Ви положил на колени и, на миг закрыв глаза и настроившись на то, что Шихёк мог сообщить всё, что угодно, принялся за чтение.