Белый лотос

Братья по духу

В Каннаме у Сухёка был двухэтажный пентхаус. Ви не скрывал (точнее, умело инсценировал) фальшивого, но выглядящего уместно и естественно, восторженного удивления от условий жизни друга.
- Ничего себе! Вот это хоромы... И ты всегда тут жил, а я не знал?
- Нет, когда мы были знакомы, я жил, как и ты, у нашего дедушки, или у своих бабушки и дедушки. После убийства моих родителей...
- Их убили? – ошарашено обернулся к рассказывающему товарищу Тэхён. Каждая новая подробность привносила ещё более тёмный оттенок, и никак не получалось не связывать детали друг с другом, хотя и обоснованно их слепить в ясную картину с понятным смыслом тоже не выходило.
Сухёк, за давностью лет, уже перестал горевать о такой огромной потере – самой страшной и болезненной, какая может произойти с ребёнком – и потому, говоря с печалью, не сокрушался и не страдал:
- Да, около двадцати пяти лет назад. Прямо здесь. Я был совсем маленьким, в ту ночь я как раз остался ночевать у родителей отца, а грабители взломали дверь и проникли сюда, наверное, думали, что никого не будет. Но мама и папа были тут. Не знаю, пытались они вызвать полицию или справиться с ворами самостоятельно, но те решили, что свидетелей лучше не оставлять...
- Их нашли? Посадили?
- Одного подозреваемого – да, но он так и не признался, хотя за решётку всё равно попал. Такое ощущение, что действовала группировка, и они просто подставили самого ненужного. Не знаю. Мою жизнь постоянно преследует какая-то чертовщина.
- И родственники забрали тебя к себе? – Ви снова не мог не думать о Белом лотосе. Пусть это совершенно не вязалось с дедушкой, с тем, каким он был, но как объяснить, что вокруг мальчика – наследника миллионов, произошло столько зла? А потом его и самого хотели сплавить в монастырь. Но если бы Бан Шихёк был так решительно настроен со своими «адептами», что шёл на убийства, неужели он позволил бы кому-то другому отправиться вместо Сухёка, лишая возможности прибрать состояние в свои руки? Но, может, он и сам переосмыслил всё, решил, что промыть мозги и завербовать богатенького мальчика будет лучше, чем пытаться от него избавиться? И почему же задумка не удалась и Сухёк лишь отдалился от дедушки после отъезда Ви? Дело в Джисопе? Какую тот играл роль в жизни дедушки? А зачем оставлены намёки и знаки, если совершено преступление? Покаяние перед смертью? Учитель не решился признаться в своей причастности Сухёку и, надеясь, что вернётся догадливый или пытливый Ви, рассказал каким-то образом что-то о судьбе семьи того?
- Да, тётя и дядя увезли меня отсюда с вещами, они посчитали, что это не лучшее место для жизни... Аура, ассоциации... Должно было пройти время. Я вернулся сюда уже после того, как они сами пропали.
- Это и правда странно и ужасно, что тебя преследуют такие потери, - нахмурился Тэхён. Он-то потерянным родился и вырос, ему впервые пришлось пережить опустошение буквально несколько дней назад, когда он узнал, что дедушка умер. Если не считать гибели братьев по Логу, с которыми приходилось сталкиваться не раз.
- У меня ощущение, что однажды я сам исчезну, - посмеялся не без суеверного отголоска Сухёк.
- Вот этого не надо, - шутливо попросил Ви, - сейчас существуют такие охранные системы, что не подкопаешься! И камеры слежения, и всё такое.
- Но с дядей и тётей это почему-то не помогло.
- Я бы хотел помочь как-то разобраться с этим, но ума не приложу, что могу сделать?
- Если полиция Сеула оказалась бессильна, то что мы с тобой сделаем? – «Ты и представить себе не можешь, на что способны золотые, чего не может полиция, - подумал Ви, - по крайней мере, мы могли многое, пока не появился Белый лотос, провались он в нараку!». - Я и частного детектива нанимал. Осталось только к экстрасенсам обратиться, - хмыкнул Сухёк.
- А что, не самый плохой вариант, - улыбнулся Ви, стараясь приободрить друга. – Значит, ты предоставляешь мне возможность почувствовать себя янбаном*? – осматриваясь по кругу, сменил тему золотой. – Я точно тебе не помешаю?
- Посмотри на размеры этого жилья, я тебя тут даже не замечу, - улыбнулся в ответ и Сухёк. – Я живу на втором этаже, хочешь – возьми первый.
- А я думал, нам веселее будет где-нибудь в соседних комнатах... Впрочем, я, похоже, наглею? Ты, наверное, встречаешься с кем-нибудь...
- Я не вожу женщин к себе, - покачал головой Сухёк. – Это дом моих родителей. Если появляется кто-то, то для этого существуют гостиницы, а в дом я приведу только будущую жену и мать своих детей. Так что, если хочешь занять спальню неподалёку от моей – пожалуйста. Но я встаю рано.
- Разве я не должен буду вставать во столько же, чтобы везти тебя на работу? – напомнил Ви.
- А! Точно, - засмеялся Сухёк над своей забывчивостью. – Я уже потерял мысль, что мы по-деловому что-то решили в Намъянджу. Но, в любом случае, завтра я это буду ещё устраивать, решать, так сказать, производить всё по логистике. А ты пока осваивайся. – Он посмотрел на «Ролексы». Тэхён подумал, что все, кто носит наручные часы, часто на них поглядывают и тем как-то ограничивают себя и загоняют, они постоянно на поводу у этих минут, у этого утекающего времени, о котором так сложно забыть. У золотых подобных проблем не было, им по расписанию никуда не надо было, хотя в том же Логе все чётко жили по определённому графику, но не чувствовалось в этом никакой гонки и загнанности, которая была в городе, со звонками, напоминаниями, поторапливаниями, скоростями и беготнёй. – Мне ещё нужно по делам, я вернусь позже.
Сухёк оставил Ви в своей квартире и вышел. Действительно ли он не верил в эффективность камер наблюдений и не устанавливал их, на всякий случай, где-нибудь в коридорах или над дверями? Огромная площадь квартиры в два этажа не позволяла взять и сразу проверить и оглядеть всё (да и начни это делать, а наблюдение окажись реальностью, то-то будет странно попасться на камеру за подозрительным рысканьем по чужому имуществу), поэтому Тэхён не стал рисковать со звонками и разговорами вслух – вдруг здесь есть какие-то прослушивающие устройства? Пусть установленные не самим Сухёком, а какими-то таинственными врагами, которые преследуют его семью. Золотой зашёл в чат с Хосоком и описал ему всё происходящее, о том, что вернулся в Сеул, что встретил друга детства, ставшего влиятельным человеком, рассказал о госпоже Чон, некой покровительнице религиозной общины в Намъянджу. Стоило ли просить парней раскопать что-нибудь на Со Джисопа? А почему нет? Проверять, так проверять всех.
Тэхён вышел на летнюю террасу на крыше дома – зелёный уголок с подвесным диваном-качелями на первом этаже квартиры. Невиданная роскошь! Даже у Хоупа апартаменты были чуть скромнее. Если родителей Сухёка убили лет двадцать пять назад, они были одними из первых миллионеров современной Кореи, основателями фирмы. Пока они с другом ехали в Сеул, Ви поинтересовался, что же именно находится в распоряжении у того. Это были медицинские центры – пластическая хирургия и стоматология, фармацевтическое производство и несколько марок косметики. Да уж, тут нетрудно озолотиться. Они оба озолотились за двенадцать лет, но каждый по-своему.
Как объяснить друзьям, что он набрёл на Белый лотос так, будто знал, где искать, Ви до конца не придумал. Он сказал, что когда-то в родном городе, в приюте которого вырос, видел что-то похожее и должен проверить. Теперь же полная правда сдерживалась и тем, что он не сказал её сразу и всю. Тот же Юнги наверняка прицепится, почему? Пользуясь тем, что оказался на открытом воздухе, Тэхён закурил, пытаясь не грузиться раньше времени, и позвонил Со Джисопу, чтобы спросить о выводах того по поводу вырванной страницы. Не забыл ли он вообще об этом?
- Нет, я не забыл и нашёл её, - ответил преподаватель.
- У вас есть идеи исходя из её содержания?
- Никаких. Разве что годы – это шифр или код?
- А как же упоминания Фалуньгун? Это, как я понял, религиозное общество?
- Да, но я могу гарантировать, что Учитель Шихёк не имел с ними никаких отношений, ничего общего. Фалуньгун – это секта, а учение Белого лотоса, которое проповедовал Бан Шихёк, это... скорее философская школа.
- Я думал, что это тайное общество, - беззлобно посмеялся Тэхён, корча из себя наивного, - так мне казалось в детстве, что это... как его называли в Китае? Хуэйдан.
- Да-да, хуэйдан, - согласился со смешком Джисоп. – В Китае они были тайными, потому что активировались во времена иноземного засилья, и служили очагами борьбы за освобождение, независимость. Или же там были революционные идеи, призывающие к свержению властей, государственному переустройству. Тогда был смысл делаться тайными. Но Учитель проповедовал самосовершенствование людей, духовное благородство, принципы жизни для каждого. Он не имел отношения к политике, поэтому и не было смысла секретничать. Да, Тэхён, я уверен, что его община была философской школой.
- Пожалуй, вы правы. Наверное, мне виделось это загадочным потому, что я многого не понимал. Да и сейчас постигаю с трудом, хоть и пытаюсь. Я взял брошюрку дедушки... кстати, я сходил к сторожу. Скажите, вы знаете попечительницу общины, госпожу Чон?
- Да, видел несколько раз.
- Сторож сказал, что не запоминает приезжающих, но она должна знать, кто бывал в доме дедушки. Если мы хотим узнать, кто вырвал страницу. Вы не могли бы меня ей представить?
- Конечно, я позвоню ей. Когда тебе будет удобно приехать?
- Ах да, я забыл сказать – я уже приехал в Сеул, так что могу прибыть в любое время. Завтра я абсолютно свободен.
- Да? Что ж, договорились, если госпожа Чон сможет завтра, то я тебе позвоню! А нет, у меня нет твоего номера, и он не определился...
- Я позвоню вам завтра сам, хорошо? Примерно в обед.
Тэхён поблагодарил Джисопа и закончил разговор. Выгораживал господин Со Небесного мастера, отмазывая от связи с Фалуньгун или чистосердечно считал, что между ними ничего общего? Ви докурил и пошёл искать в доме мусорку. Найдя её на кухне в стиле хай-тек, хромировано-глянцевой, лаконичной и холодной, как сталь, он избавился от окурка и задумался, а так ли всё было двадцать пять лет назад? Скорее всего, Сухёк сделал современный ремонт, прежде чем въехать. Где именно убили его родителей? Только ли потому, что хотели ограбить квартиру? Ви снова достал мобильный и написал Химчану, попросив найти что-нибудь об убийстве такой давности. Потом уселся на высокий стул у стойки, отделявшей зону готовки от столовой, вынул ту самую брошюру, что прихватил в молитвенном доме, и принялся за чтение. Сначала шло вступительное приветствие, какое делают почти в любой прозелитской литературе: «В ваших руках книга, которая...». «Да-да-да, - подумал Тэхён, перелистывая, - не сомневаюсь, очень прекрасная и неповторимая, дарующая истину и спасение». За годы жизни воина он критически настроился ко всяким теориям, не относящимся к учению с вершин Каясан, и не брезговал скепсисом. Это всё таяло и растворялось в нём в единственном случае – когда рядом оказывалась Элия. При ней Тэхён никогда не смел демонстрировать разочарование этим миром, прагматизм и циничное отношение ко многим вещам.
Он углубился в брошюру дальше. Открылось краткое содержание. Ви нетерпеливо перешёл к первой главе, и нашёл глазами текст, написанный уже самим Небесным мастером – дедушкой, или с его слов. «...Все люди рождаются невинными. В каждом из нас рвётся наружу луч света, идущий от изначального. Оно подобно белому лотосу – чистое и светлое, вопреки омрачениям и грязи, оно прорастает, пробивается и дарит свет. Этот свет – добро, способное упорядочивать хаотичный мир, дарить людям радость и блаженство. Но бывает так, что белый лотос искореняется в душе. Как бы ни был неприхотлив этот цветок, его можно вырвать, погубив навсегда, ему можно не дать пищи для роста, и тогда внутри человека погибает тот самый свет – добро. К сожалению, посеять новое семя в уже рождённого человека невозможно, поэтому нужно следовать учению о том, как не погубить свет в себе и как не погубить его в окружающих людях. Ведь люди, живущие без света – это всё равно, что люди без души. Действия их техничны, мысли практичны, поступки рациональны, но судьба их – несчастна и бессмысленна. Позволим же белому лотосу расцвести во всех...». Тэхён закрыл брошюру. Вот этот момент дедушкиных проповедей он подзабыл. Выходит, рождаются всё-таки все равными? И только со временем кто-то может перестать быть «человеком лотоса», причём процесс этот необратимый. Да-да, так и было, он говорил, что есть не люди лотоса, наверное, те, что его потеряли, в ком он отмер. «Природа людей неизменна» - говорил он. Конечно, дедушка не мог написать прямо, что подобные сорняки лучше вырубать и уничтожать, эта книжка сразу бы стала запрещённой за экстремизм, но не говорил ли он когда-либо такого устно? Чёрт, а что, если он в печатном виде издал, так сказать, цензурную версию, а вслух-то, не для записи, говорил другое, что есть изначально дурные, и надо их, так сказать... шмякнуть. Нет, он призывал Тэхёна держаться от плохих людей подальше, предоставляя их самим себе. Ему вспомнилась давняя беседа с дедушкой:
- Если предоставить их самим себе, - допытывался мальчишка у старика, - они объединятся против хороших и победят! Как же можно?
- Один китайский мудрец, Хань Фэй-цзы**, говорил, что в государстве едва ли найдётся более десяти человек, которые сами будут делать добро, без принуждения, но если сделать так, что люди не смогут совершать зла, во всём государстве будет мир. Понимаешь? Суть не в том, как влиять на кого-то – чаще это бесполезно, правильнее не создавать условия для того, чтобы зло могло раскрыться в полной мере.
- Но кто же создаст условия? Он же сам говорит, что не больше десяти человек сами по себе способны на добро...
- Конечно, он надеется, что один из этих десяти непременно будет государь, а когда правитель мудр, неважно сколько дураков в его управлении.
- Как же неважно? Многие всегда переспорят одного, - упёрся Тэхён. У него был свой приютский опыт, и он знал, что один – в поле не воин.
- Ты плохо себе представляешь возможности некоторых харизматических личностей, - улыбнулся дедушка, - бывали такие люди, что вели за собой толпу, ещё вчера несогласную ни с одним из тех утверждений, которые брался распространять этот человек.
- Но если таким человеком станет злодей?
Старик задумался, перестав что-либо доказывать. Он как будто бы сам к старости понемногу разочаровывался в своей вере в людей, уже не оправдывал многого и часто предпочитал оказаться в стороне, а не дебатировать с требующими бесконечных аргументов. Уже позже, в Логе, Тэхён часто думал, что будь у дедушки та же здоровая хитрость и изворотливость Хёнсока, отрицающего христианское благочестие через удар подставленной второй щеки, ему было бы легче осознавать разные жизненные невзгоды. Хёнсок, несмотря на то, что воспитывал золотое воинство, был реалистом, и срединный путь, создающий «идеального человека», позволял сотворять выпускников и достаточно жалостливыми, и достаточно жестокими, и достаточно доверчивыми, и достаточно сомневающимися. Бан Шихёк же был идеалистом. Это было его главной слабостью.
- Не бывает такого, чтобы зло или добро однажды окончательно победили, - вздохнул он, - тогда бы прекратилось всяческое движение, а движение – жизнь. Если зло станет преобладать, дойдя до предела, оно обернётся добром. Иногда, Тэхён, нужно предоставить его самому себе именно по этой причине. Чтобы оно разрослось, как саранча в поле, истребившая всё, чем питается. Сделав это, она умирает от голода. И через год возникают новые зелёные всходы.
Дать злу разрастись, чтобы оно погибло... Одна из харизматических личностей, какую Тэхёну всё-таки довелось встретить, убеждаясь в правоте дедушки – Бан Ёнгук, утверждала, что в критический момент именно так и должны сделать золотые: спрятаться, затихориться, отсидеться, потом медленно выползать, отряхиваться и продолжать геройствовать. Ёнгук и Хосок были из тех, кто способен повести за собой людей, не имевших желания ещё час назад что-либо делать. Но ведь и противник не дремлет, Чонгук рассказывал об опыте общения с Драконом, способным заставить усомниться во всём. Поэтому в подобных шахматных играх нельзя рассчитывать на собственные силы, не зная точно, каков потенциал соперника. А насчёт Белого лотоса золотые убедиться успели – там потенциал огромен, и если в секту продолжают вступать, вербуются, значит, там есть умеющие красиво говорить и внушать. Но кто, где? Вряд ли Кан Ханыль проповедует собственноручно на площадях, как и суперинтендант. Господин Со? В узких кругах он ведёт себя иначе и говорит другое? Сухёк? Татуировка ещё ни о чём не говорила, Ви знал по себе, у него она тоже была, а он и представления не имел, что втянут в секту и знаком с каким-то интриганом, проповедующим... неизвестно что проповедующим! Если Сухёк был рядом с дедушкой ещё больше года после того, как Тэхён отбыл, конечно, он перенял какие-то моменты учения, но потом, когда на него обрушилось наследство, вряд ли ему было до этого. Но нависает ли над ним самим опасность до сих пор?