Темное пророчество

Глава 31. Разоблачение

Почему во время ссоры вспоминается только плохое?

Разве она не знала, что он всегда относился к ней по-особенному? Почему в разговоре она не вспомнила, как он спасал ее, даже когда Гермиона боялась и отталкивала его? Как заботился о ней в убежище, как долго сдерживал свое мужское желание? Как признавал свою вину и просил прощения за то, что в порыве гнева отдал Нотту?

Мысль о потерянном ребенке проскользнула в сознании, как что-то мифическое, несбывшееся, даже не существовавшее. Она тогда даже не успела прочувствовать беременность, как произошел выкидыш. Что ни говори, это к лучшему. Да только и он помнил об этом. Что у них мог быть совместный ребенок. Не забыл. Каково было бы ему расти среди двух ненавидящих друг друга родителей? А может, все было бы по-другому, и ребенок бы их сплотил? Сложно сказать, как оно было бы.

Погруженная в свои мысли, Гермиона вошла в свою комнату и остановилась на пороге, уставившись невидящим взглядом перед собой.

Она искала того, кто укажет ей, заблудшей душе, путь, а нашла того, кто являлся причиной ее терзаний. Драко высказал то, о чем думала и сама Гермиона, но в ее голове эта мысль была абстрактна и не ощутима. Сейчас же она стучала в голове набатом.

Это может закончиться только, если кто-то из них умрет.

Они высказали друг другу все, что сидело глубоко в душе. Откровенность должна порождать понимание, но породила стойкое чувство конца.

Драко ненавидит ее. И сделает все, чтобы сделать больно, а это значит, что несмотря на ссору с Отто, она должна его защитить.

С осознанием бесповоротного конца, с принятием четкой позиции, что следующая их встреча окажется последней — не только между ними, но и вообще, — что один убьет другого, Гермиона ощутила небывалую решительность и твердость духа. Моральные терзания изматывали сердце, ослабляли дух.

Она не была уверена, что сможет позволить ему умереть, или сможет убить его сама, но Гермиона знала, что, если примет решение и не позволит себе обдумывать его, то выполнит. Несмотря ни на что, так больше продолжаться не может.

Устало взглянув на мокрый подол платья с налипшим на ткань мокрым снегом, Гермиона тяжело вздохнула. Даже не потрудившись зайти за ширму, она скинула мантию, не спеша расшнуровала платье, намереваясь переодеться, и безучастным взглядом уставилась на свой шрам, оставленный Забини. Драко сказал, что не отдавал приказ убить ее. Его слова отзывались теплым чувством в груди, отчего-то она верила ему. Или ей так сильно хотелось в это верить? Это уже было не важно. Злость, ненависть, обида и чувство вины сжирали ее нутро, и она устала от этого состояния. Хочется оставить о Драко только хорошие, теплые воспоминания. Каким он когда-то был с ней, какими когда-то они были рядом друг с другом. Пусть это останется в памяти, прошлого больше нет.