Темное пророчество

Глава 23. Я решаю, когда тебе дышать

Сердце стучало где-то в районе горла, отдаваясь гулким стуком в висках. От охватившего панического ужаса надвигающейся беды крупная дрожь била во всем теле, расходясь мелкими ниточками до кончиков пальцев. Перед глазами уже мелькали картины горящих домов, напуганных и спасающихся бегством женщин и детей, зверски растерзанных тел берберов. Повсюду кровь, крики и вопли раненых и умирающих. Казалось, даже рецепторы в носу уже улавливали запахи крови, металла и гари. Гермиона слишком хорошо помнила ужас битвы при замке Лестрейнджей.

Он исчез сразу после слов о ее предательстве. Растворился в черной дымке, словно его никогда и не было здесь.

Гермиона не могла точно сказать спустя сколько времени она пришла в себя, чтобы рвануть обратно в стан к берберам.

О, Мерлин! Что же она наделала? Теперь по ее вине оказались в опасности Бьёрн и все его племя. Она была уверена — в опасности все. Драко не просто зол, он до умопомрачения взбешен. Все, что когда-либо делал с ней ужасного — он делал именно под воздействием таких чувств. Невероятно опасен, жесток и непредсказуем. Его тихая ярость и нежный прощальный поцелуй были лишь доказательством того, что решение принято и дело только за действиями.

Гермиона боялась. Она до безумия боялась того, что должно произойти.

Но больше всего она боялась того, что даже понимание его сущности никоим образом не влияло на ее чувства к нему.

И самое ужасное: она знала, что он чувствует то же самое.

Гермиона даже не могла придумать причину, которая могла бы его остановить, ведь он пообещал убить и ее. Сделает ли он это на самом деле? Или это лишь пустая угроза? Нервный смешок вырвался из пересохшего горла. Драко Малфой и пустая угроза — эти фразы несовместимы в одном предложении. Но собственная смерть беспокоила Гермиону в последнюю очередь. Самое страшное, что из-за нее может погибнуть Бьёрн и все его племя — этого она не сможет простить себе никогда.

Гермиону охватило холодное чувство потери в груди, словно частичка ее души осталась там, на месте их встречи. Почему он так глух к словам? Что у него на душе? Что у него в мыслях? О, Мерлин, она впервые в жизни открылась перед ним, и ее искренность разбилась об ледяную стену, окружающую его сердце.

— Бьёрн!!! — закричала Гермиона, как только переступила границу их лагеря. — О, Мерлин, — прошептала она, оглядываясь и чувствуя, как вновь нахлынула волна липкого страха. Слишком хорошо помнила свои ощущение в день, когда потеряла свой отряд.