В оковах любви

№27 Бабочка

—До этого дня Вы не знали, кем приходились ему, решайте поскорее. Я его выпишу скоро, - доктор ушёл к другим пациентам, оставив Мина со своими мыслями, тот, долго не думая, поднялся на ноги и вошёл в палату Чимина. Тот смиренно спал, сожмурив бровки.

—Я твой истинный, Чимин... - Юнги сел на край кровати, взяв руку Пака в свою. — Ты такой худенький... если позволишь, я помогу тебе, а если нет, сяду вместе с тобой в твою темноту, - парень наклонился и поцеловал руку Пака, отстранившись. Ему давно уже пора разобраться в себе.

***

Время выписывать омегу, поэтому Мин стоит у двери, не решаясь её открыть. Всё-таки повернув шумную ручку, он вошёл, заметив, что Пак и не спит совсем, тот повернулся боком, закрыв глаза, только бы не смотреть в глаза обидчика.

Юнги сел на край кровати, пытаясь завязать разговор.

—Мы истинные... - пробормотал альфа, омега лишь молчит. — Я тебя сильно обидел, извини, - шепотом продолжил он, а после настроился на нужный канал и добавил: — Но я должен был сказать тебе, что не чувствовал ничего подобного раньше, я ни к кому не привязываюсь, мне никто не нужен, мне нравится сидеть одному, делить одну кровать с кем-то я бы и не решился... - Мин поднялся с кровати, сделав поклон. — Мы больше не увидимся, - Юнги вышел, перед этим заметив, как Чимин по-прежнему всхлипывает, закрывая себе рот рукой.

Хочется остановить его, но просто боль внутри, что разрывает и снаружи, не позволяет сделать это, гордыня выступает вперёд, приглушая остальные чувства. Это невыносимо больно терпеть.

Телефонный звонок заставил его наклеить улыбку и сменить тон голоса, ведь звонил Джин.

—Чимин~и, сынок, почему трубку не брал вчера ночью? Я переживал, - начинает Джин радостным голосом.

—Я вчера устал, поэтому и не ответил, прости... - тихим голосом пробубнил омега.

—Что такое? Почему такой грустный? Плохо станцевал? - уже переживает тот.

—Нет, всё хорошо, много компаний хотят работать со мной, всё хорошо, - добавляет Чимин, переворачиваясь на бок.

Врать вот так слишком омерзительно. Но не сказать этого он не может, не хочет падать в глазах папы. Не хочет быть отвергнутым. Что-то заставляет его думать, что все будут смеяться с него, может, из-за токсичных отношений в прошлом?