Рождённая дважды

Освобождение

За холодным больничным стеклом, отражающим переливы прервавших свой вечер драгоценностей, лежит спасенное тело Зулейхи. Мягкие женские пальцы, осторожно касающиеся зеркально гладкой поверхности, отдают сквозь режущие хрусталики стекла свою воскрешающую любовь. Все непрерывающиеся молитвы, все невысказанные слова благодарности и сожаления сконцентрировались сейчас в нервных окончаниях мягких подушечек материнской руки, пытающейся воззвать к жизни, спящей за поблескивающей преградой. Некогда отливавшие изумрудным сиянием глаза временно скрывают свой свет за поволокой из слез, тревог, ожидания и боли.

- Мог ли ты сделать с ней это? – проносится в успокоившейся голове Хюнкяр. – Все, что сказали мне врачи, совсем не похоже на намеренное нанесение вреда... Что же произошло с вами, дети?..

Ускоренно бегущей строкой мчатся вопросы, на которые очень сложно найти правильный ответ. За вопросами - заключения. За заключениями – кадры из прошлого. Видела ли она когда-нибудь сына в подобном состоянии? И снова – поиск... Снова – картинки... Видела... Кажется, что видела... Случайный порез на руке Сание, спешно приложенный к белоснежной рубашке, оставляет свои алые следы. Подросток, вошедший в кухню, впадает в оцепенение от вида маленьких красных пятнышек, а затем, учащенно дыша и захлебываясь, начинает крушить все стоящие рядом предметы. Пятиминутное сумасшествие, пятиминутный припадок, оправданный переходным возрастом, сегодня предстает перед Хюнкяр совсем в ином свете. Мог ли ребенок перенять на себя травмы, которые пережили его родители? Может ли этот внезапно возникший приступ быть реакцией на что-то, напомнившее ему о пережитых родителями событиях? Словно услышав все эти вопросы, тревожащие Хюнкяр, Зулейха медленно открывает глаза и пытается оглянуться.

- Зулейха! Дочка! Слава Аллаху! – подрываясь со стула и направляясь к врачам, прокричала Хюнкяр. – Мюжгян! Сабахаттин! Кто-нибудь! Зулейха... Зулейха очнулась.

Некоторое время спустя врачи, осмотревшие девушку, обрадовали волнующуюся мать хорошими новостями и прогнозами скорейшего выздоровления и позволили пройти в реанимационный покой. Хюнкяр, облачившись в стерильную больничную униформу, бросилась к мирно лежащей Зулейхе и, не сдержав радости, обрушила не нее шелковое покрывало из осторожных прикосновений и поцелуев. Девушка, не способная пока на движения, лишь слегка улыбнулась и тихо прошептала: