Рождённая дважды

Возможно ли приблизиться к такому чувству?

- Красавица... - укладываясь рядом со сладко спящей, периодически улыбающейся и что-то лепечущей женой шептал Али Рахмет. – Как же мне отвоевать тебя у этого назойливого царства сна, радость моя?.. – перебирая прядь за прядью и аккуратно укладывая их на зацелованные плечи. – Хюнкяр... ну, сжалься... я так по тебе соскучился...

- Мммм... Али Рахмет, - слегка возмущенным, еще не освободившимся из плена утренних грез голосом протянула Хюнкяр. – Ты меня теперь решил совсем оставить без сна?.. Мы же только недавно сомкнули свои глаза, – посмотрев на окно и отворачиваясь от забравшегося на ее подушку мужа. – Смотри, солнце вон только – только поднимает свою головку.

- Ну, Хюнкяр... Почему ты такая вредина, а?.. – перелезая через пытающееся «сбежать» от раннего пробуждения тело и размещаясь в миллиметре от хитро улыбающегося лица. – Я разве не говорил тебе, что все свои рассветы и закаты я теперь наблюдаю лишь в твоих сияющих глазах?.. Ну же... счастье мое... Пусть и для меня это солнце, наконец, взойдет.

- Ох, Али Рахмет... Как же иногда мне хочется тебя задушить! – крепко замыкая свои руки на шее мужа и оставляя шелковые утренние поцелуи на уже не способном скрыть свою радость лице, промолвила Хюнкяр. – Но не могу... Я ведь тоже по тебе скучаю! – уже громко смеясь.

Нежная россыпь поцелуев, кажущаяся обоим такой бесконечной, такой успокаивающей и убаюкивающей, вдруг, неожиданно прервалась. Хюнкяр, чем-то явно заинтересовавшаяся, отстранилась от Али Рахмета, внимательно посмотрела ему в глаза, опустила взгляд на губы и, коснувшись их еще раз, растеряно произнесла:

- Где ты достал их?.. Али Рахмет!.. – проводя по губам мужа своими нежными пальцами. – Как ты смог это сделать?! Это... этого ведь не может быть...

- Не понимаю о чем ты, милая... - игриво улыбаясь и пытаясь притянуть к себе явно встревоженную женщину, ответил Али Рахмет.

Хюнкяр, присев на кровати, закрыла лицо руками. Воспоминания, словно крохотные освещенные кадры диафильма, мгновенно появлялись и еще быстрей исчезали, утягивая женщину во время, которое, казалось, больше не имеет права на возрождение.

- Это же карамель... Вкус карамельного сиропа нашей тетушки Халиме... Али Рахмет, - поворачиваясь, - Что это ты сделал? Я так и не смогла больше найти этого вкуса, после того как ее не стало... Выйдя замуж за Аднана, я часто приезжала и исцеляла себя в ее уютном дворике... Может и не было в этих сладостях ничего особенного, но они напоминали мне о том, что ты - был у меня... О том, что и я была очень любима... О наших первых откровениях... Я... я сейчас, кажется, расплачусь...