Танцы в пуантах

Глава 3

ОСОБЕННЫЙ.

Многие хотят отличаться, быть особенными.

Я особенный.

Но таким особенным, как я, не хочет быть никто. То, что я отличаюсь от остальных, никогда не было для меня откровением, даже в раннем детстве. Напротив, мне кажется, я знал это с самого рождения.

Лет до пяти меня это мало волновало. У меня был свой маленький мирок, довольно ограниченный, благодаря моему детскому, несформировавшемуся уму, и весьма далекий от реальности. Но всё же, мои первые пять лет жизни, что я пробыл в нём, запомнились мне, как самые счастливые. Пусть это счастье и было очень и очень условным на мой уже повзрослевший теперь взгляд.

Я любил свою семью искренне и беззаветно. Любил маму, которая заботливо ухаживала за мной: кормила, поила, купала и переодевала. Любил папу, который без труда, в отличие от мамы, носил меня на руках. И я любил свою старшую сестрёнку, которая помогала мне разогнаться в ходунках, кажется, до скорости света. Издалека могло показаться, что я действительно бегу, быстро перебирая ногами. Но это, как и многое другое, было иллюзией. Я не касался стопами пола, только едва отталкивался, опираясь кончиками пальцев. Потому что был особенным.

Родители сами сделали для меня эти ходунки. Отец сварил металлический каркас и прикрутил колесики, мама сшила сиденье. Они прослужили мне несколько лет, не помню точно сколько. Потом стали отлетать колёса. Папа чинил их снова, и снова, но когда мне пошёл шестой год, вдруг перестал. Так и стояли они, колченогие, в коридоре. Мне же оставалось только смотреть на них и вздыхать. Ведь вставать и ходить я не умел. Руки тоже мне почти не подчинялись. Я мог осваивать пространство только посредством этой незамысловатой конструкции. Долгое время ходунки ощущались мной, как нечто неотделимое от меня. И когда я лишился их, то впервые задумался о том, что быть таким особенным на самом деле очень плохо.

***

Мы с сестрой были погодками, она собиралась пойти в первый класс, и в последний месяц лета это событие обсуждалось едва ли не каждый день.
— Жаль, что ты не пойдёшь вместе со мной в школу, — вздохнула Йери.

— У тебя будет много друзей и без меня.

— А как же ты?

Я смотрел на неё и молчал. А что я? Я буду лежать здесь, на этой кровати, так же, как и сейчас.