Танцы в пуантах

Глава 4

ПРЕДАТЕЛЬСТВО.

Я чувствовал перемены, происходящие вокруг меня, но не мог понять их причины. В какой-то момент я даже стал думать, что моя семья наконец-то прониклась ко мне… Сейчас, повзрослев, я знаю причину их внезапной благосклонности: они просто прекрасно понимали, что собираются со мной сделать, и как мне, беспомощному, будет тяжело выживать дальше. Они чувствовали вину передо мной за принятое решение. Вину, неловкость и стыд.

Мама вновь начала сажать меня на крыльцо, а когда нужно было купаться — больше не ругалась. Раньше она всегда кричала на отца, мол, это должен делать он, потому, что я уже становлюсь взрослым. А теперь спокойно мыла меня, только брови её хмурились, а глаза блестели так, будто она хотела расплакаться.

Она вдруг сделалась такой заботливой и мягкой, что мне бы следовало сразу распознать подвох, но слишком уж хотелось верить в её любовь. Я помню, как мама делала нам с Йери домашний лимонад и леденцы. Помню, как мать снимала с деревянной ложки застывший сироп, разламывала его на куски и протягивала нам, наблюдая с улыбкой, как мы хрустим сладостью. Это моё последнее тёплое воспоминание о ней. Странно, но даже сейчас, после всего, что между нами произошло, я вспоминаю это мгновение с теплотой и будто снова ощущаю тот самый сладкий запах сахарного сиропа, он обволакивает меня, и я улыбаюсь…

Йери рассказывала смешные, школьные истории, подолгу сидя рядом со мной на кровати. Да, моя миленькая сестрёнка тоже была в курсе всего того, что было мне уготовано. Она пообещала принести несколько интересных книг, чтобы мне не было скучно… Кстати, так и не принесла.

Отец мой только не смотрел на меня, прятал взгляд и предпочитал не оставаться со мной наедине. Должно быть, ему было стыдно больше всех. Но именно он в одно совсем не прекрасное утро взял меня на руки и посадил в машину.

— Куда мы едем? — спросил я.

Он промолчал.

— В больницу?

— Да… — ответил папа шёпотом.

Я заметил, как он вцепился пальцами в руль и как скривилось болезненно при этом его лицо. Я подумал, что со мной ещё что-то не так и испуганно притих.

Мы остановились у двухэтажного старого здания. Отец взял меня на руки. Впервые я ощутил, как они дрожат. Я прижался к нему, уткнувшись носом в шею, из-за чего не разглядел таблички у двери. Я продолжал думать, что нахожусь в больнице, когда папа опустил меня на кушетку в приёмной. Он ничего больше не сказал, просто оставил меня и ушёл. Ушёл так, будто бы должен был вернуться. Но почему-то всё никак не возвращался…