Ты все еще моя

48 Ты будешь лушчим

Pow Намджун:

«Брат, просто проследи, чтобы я никого не убил...»

Минут двадцать эту фразу верчу. Сидя в темноте, монотонно постукиваю пальцами по рулю и пытаюсь въехать в суть происходящего.

Случалось ли раньше такое, чтобы мне приходилось контроль держать? Нет. Всегда наоборот было – Тэхен тянул. Всегда. В нашем случае, жизнь – ни хрена не качели. Пока я летал, Ким скорее страховочным канатом был. Во многом только благодаря ему не сорвался.

Что же теперь? Что, блять, происходит?

Чем дальше мотаю на годы назад, тем основательнее мое беспокойство.

Когда уравновешенный чел слетает с катушек, это, сука, чаще всего в разы губительнее, чем ретроградный загул беспредельщика. Это, мать вашу, армагеддон. Это, сука, катастрофа.

Что же у них с этой тихоней Сон Дженни творится? Что это, блять, за счастье такое? Что они там за этот год накопили?

Наконец, темноту улицы прорезает свет фар. Узнаю тачку Кима и сразу же покидаю свою. Пока шагаю к извилистой тропинке, он глушит мотор и выскакивает на улицу.

Смотрю ему в лицо, перехватываю взгляд и, что называется, мать вашу, бодрюсь.

Не зря позвал. Не перестраховка это. Я реально сегодня трос.

Спросить ничего не успеваю. Ким тулит к дому. Я перевожу дыхание, отмираю в новом статусе и двигаю следом.

Ток по венам уже на входе разливает. Тэхен так долбит кулаком в деревяную дверь, странно, что к чертям не выносит. Я сглатываю и, сунув ладони в карманы куртки, типа хладнокровно по сторонам палю.

Что мы, мать вашу, тут делаем?

Вчера, когда Тоха орку за эту, как он называет, семейку Барбоскиных долг отбашлял, не похоже было, чтобы собирался приходить с разборками.

Что с тех пор изменилось? Черт, Дженни, вероятно, какой-то новый трэшак выдала. Видимо, поэтому у нее истерика случилась.

А мне все это как держать?

Мысли зреют суматошно. Едва успеваю разгонять.

А потом... Потом я тотально охреневаю. Потому что, едва дверь распахивается, Тоха рубит отца Дженни в торец. Тот бесполезным мешком валится, на хрен, назад.