14-й год правления императора Чэнхуа. Сыщик династии Мин

Глава 107. Какой я тебе Пушистик? Зови меня Жуньцин!

Дело это нельзя было назвать ни большим, ни маленьким.

У нынешнего хозяина Восточного дворца, наследного принца, наставников было в избытке. В их число входили и парочка самых известных и высокопоставленных министров Кабинета.

Но они были так заняты, что носили этот титул лишь номинально и обучением наследного принца не занимались.

Действительно преподавали Его Высочеству чиновники Восточного дворца: Лю Цзянь, Се Цянь, Ван Ао и другие. Они и были настоящими учителями наследного принца.

В начале этого года один из наставников уехал в родной город на похороны отца и должен был вернуться лишь через три года, так что одно из мест в Восточном дворце оказалось вакантно. И, дабы не задерживать обучение Его Высочества, кому-то другому необходимо было занять эту должность.

Учителем наследного принца мог стать лишь образованный ученый, не просто сдавший императорский экзамен, но и выпустившийся из Императорской академии.

Однако новички из Императорской академии не годились, поскольку были слишком импульсивны. Впрочем как и старейшины с высокопоставленными чиновниками, что были очень заняты государственными делами и не могли сосредоточиться на обучении принца.

Сдавшие императорский экзамен в один год с Тан Фанем идеально подходили на эту должность, так что двое лучших его соучеников и стали преподавателями в Восточном дворце.

Дело это Тан Фаня изначально не касалось, поскольку он был цензором и никак не мог стать наставником в Восточном дворце. Но кто-то внезапно порекомендовал его на эту должность.

Человеком этим был Пэн Хуа.

Пэн Хуа входил в число министров Кабинета. И хоть и уступал Лю Цзи с остальными, послужной список имел внушительный. В отличие от Лю Цзи, на которого целыми днями клепали жалобы, Пэн Хуа принадлежал к тому типу людей, которых лучше не трогать.

Поскольку люди вроде него были необычайно свирепы, направо и налево раздавали пощечины и обличали людские пороки. Всякого, кто связывался с ним, ждал один конец: малейший его промах или недостаток в момент раздували до невероятных размеров. Вдобавок ко всему Пэн Хуа видел людей насквозь. Натравливая цензоров на своего очередного противника, он с необычайной точностью бил в самое его больное место: те не то что курицу своровать не могли – сами без риса оставались.