Истинная Блядь

Часть 5

Дальше всё было как в тумане. Мозг омеги словно отключился, но сознание он не потерял, нет, скорее просто перестал, не желал, воспринимать действительность. Заливая кожаный салон слезами, он не понял как его резко развернули и дёрнули на себя. Внезапный вскрик перехватил жадный, умелый рот альфы, и обрушил грубо сминающий губы поцелуй.

Никакой нежности.

Омега подумал что его заживо сжигают, когда почувствовал как огонь охватил всё его лицо и грудь, и это отрезвило сильнее ледяного дождя. Оказалось, это жарило от горячего, словно раскаленное железо, тела истинного.

Он даже не сразу понимает что сидит на альфе. Паника начинает выдергивать Феликса из спасительного забытья. Чувствуя чужой язык во рту, омега промычал, и принялся вырываться, упираясь здоровой рукой в мощную грудь мужчины. Но крепкий капкан обвивший его талию, сжался так сильно что из глаз брызнули слёзы.

- Пусти. - с трудом выдохнул омега, но собственный голос слышался где-то за гранью сознания.

Какой-то пошлый комментарий полушепотом на ухо, и горячий язык скользит по ушной раковине, а следом, большие ладони альфы по всему телу. Разум Феликса бился где-то внутри тряпичного тела, который подчинялся кукловоду, теперешнему хозяину. Постепенно он терял способность видеть и слышать, он только чувствовал властный подчиняющий к себе феромон мужчины, и собственное тело что вспыхнуло ураганом ощущений, таким неизвестным, но диким и безумным.

Сердце делало восторженный кульбит, а после, испуганно замирало, болело и сжималось одновременно. Голова разрывалась от беснующихся мыслей что бились о черепную коробку - он не хочет, он уже ненавидит своего истинного. Но поделать ничего с собой не мог, он заперт в собственном теле, которое так легко сдалось. От невозможности отстраниться, в груди пекло и давило, по коже бегали мурашки, пальцы покалывали, он задыхался, но позволял чужому языку хозяйничать в своём рту.

Не хотел, но чувствовал каждое потрясающее прикосновение, каждое движение горячими губами, и чужое дыхание пышашее зверским возбуждением. Стало тошно от самого себя, от своей никчемности, и безволия, он в жизни не думал что феромон истинного так подчиняет к себе, заставляет быть вещью, и делать всё что прикажут.

Хван набросился на его губы словно оголодавший зверь, обхватил хрупкую талию, и прижал к себе. Его распирало чувство возбуждения и дикой радости что он нашёл свою пару. Желал скорее почувствовать себя в нём и понять какого это, когда трахаешь того, кто создан, и родился, специально для тебя.

Наверняка это что-то запредельное! Быть первым у единственного.

Поцелуй становился грубым и жадным, и Феликс вяло простонал, болезненно морщась, и упираясь ладонями в мощную грудь. Если бы он мог пошевелиться, то непременно бы отгрыз ему эти руки что больно стискивали его в объятиях, а после перегрыз себе вены, чтобы больше не чувствовать непонятный жар под кожей.

В зад школьных брючек, упирается каменный бугорок, причиняющий боль и вызывающий панический страх. Омега вздрогнул - неужели этот альфа лишит его нормального первого раза, неужели он не заслуживает человеческого отношения?

Хван не собирался его брать прямо тут, и иметь при своем водителе, который бы точно не помешал ему этого сделать, ему хотелось насладится сполна, осмотреть обнаженное тело, все укромные местечки своего омеги. Он сдерживался, хотя чудовищно хотелось отодрать маленькую цыпу, внутренний зверь грыз стальные цепи и рычал, истекая слюной от близости и запаха истинного.

Мужчина сильно впился пальцами в ягодицы омеги, и тот расширив глаза, забился в объятиях будто ужаленный, принимаясь верещать и царапаться. Хван перехватил его руки, и сжав их в своей ладони, завел за спину омеги, а свободной рукой обхватил его тонкую шейку.

- Успокойся. - спокойно и холодно осадил он, скрепя зубами, где проступали клыки готовые клеймить.

Скулы мужчины заострились, а глаза стали бесцветными и жуткими, что по телу Феликса скатился табун мурашек. Сейчас он ощущал себя не просто обнаженным, он ощущал себя вывернутым наизнанку. И куда деваться было непонятно. Страшно.

Внезапно он осознал что это животное не остановится ни перед чем, и бессмысленно орать и дёргаться, ведь он раскрошит его кости в труху только своими клыками. Да и сил бороться уже не осталось. И вместо того чтобы заорать во все горло, он спустил весь воздух из лёгких и затих.

Хван был ему благодарен, так себя сдерживать было легче. До дома оставалось ещё не долго, и он был рад, потому что мысль всё же наплевать на всё и отодрать омегу, вспыхивала в голове настолько ярко, что остатки терпения, лопались.

Феликс сидел рядом безвольной куклой, и практически не шевелился, и это безмолвие рождало у альфы сомнения, не свернул ли он случайно, этому хрупкому созданию, шею.