Истинная Блядь

Часть 22

- Что-то Вы бледный! Добавляю румян? не против? - суетливый стилист бета заливался соловьём, восхваляя фигуру Феликса, и помогая тому принарядиться для вечера, о котором сам омега узнал только недавно. В серых глазах стилиста фальшивая забота, и улыбка натянутая, насквозь лживая, он лишь отрабатывает свои деньги.

Холёные ручки поправляют светлые волосы омеги, уложенные в красивую прическу, и стряхивает невидимую пыль с идеального, стильного костюма. Феликс неподвижно стоял напротив зеркала и безжизненно тусклыми глазами осматривал наряженную куклу с неподвижным лицом перед собой.

Ничто не скроет бледности его лица, ни дорогущий светлый костюм, ни оды беты о его красоте, он просто хотел повеситься. Феликс не знал ни планов Хвана, ни зачем он тут вообще, хотелось хоть какой нибудь ясности.

Ничего, кроме беспощадного порева он не видел.

Хван драл его жёстко и по-скотски, глубоко и со вкусом, как и обещал сперма хлюпала во всех местах. Закидывал коленки за уши и вдалбливал твердый член по несколько раз за ночь, и столько же по утрам.

А омега кончал... Каждый чёртов сантиметр таранящего его ствола, ощущался осью мироздания. Каждый раз до слёз, до искрящихся звезд перед глазами, до слепящей темноты. Хван выжимал из него всё - все соки и силы, все мысли и протесты, всего самого.

Омега злостно шипел и сыпал слова ненависти, а сам любовался истинным, таким нельзя не любоваться. Следил за его похотливым взглядом, за его красивыми руками и длинными пальцами, что трогали везде где хотели, брали своё, обозначали свою власть, и едва не мурлыкал. За жадными, мастерски умелыми губами, что терзали его шею и губы до покраснения, до тёмных синяков, и ненавидел его, и себя ещё больше.

Альфа, брал его везде, где хотел. Раскладывал где придётся - на кухонном столе, в машине, на полу, в кабинете, в ванной и на кровати. Драл во всех позах, в тех где глубже, где больнее, где ярче и вкуснее, что Феликс терял счёт времени, проваливаясь в другую реальность, которую открыл для него его прекрасный мучитель.

Грёбаный, одержимый психопат. Дьявол что погружал в свой ад, желая сжечь и растворить в себе.

Если в первое время Феликс сдерживал стоны, то потом он попросту срывался на них уже через минуту, а следом на крики, не в силах терпеть бьющего под дых удовольствия.

Хван не просто погружал его в свой ад, он погружался сам и там же и растворялся. Никогда он ещё не был так зависим. Подсел как наркоман на героин.
Отдавался страстному порыву, ласкал нежное, извивающееся тело под ним, пока подсознание, пригвоздив напоминанием что истинный, просто дырка из-под лестничных школьных закутков, не выдёргивает его из ада и не поднимает на грешную землю, кидая в чан с дерьмом. Ощущение что из жизни выдрали очень значимую часть, не отпускало ни на минуту.

Хван даже чуть чуть не мечтал о большем чем просто секс. Обзаводиться семьёй, с этой блядью, да и со своим образом жизни было бы самоубийством, но детей, наверное он бы хотел. Возможно поэтому его не заботила сцепка, и вероятная беременность.

Да даже если бы не хотел детей, всё равно бы сцеплялся, выпускать его не хотелось, а хотелось вбить его в себе в поры, под кожу,
пустить по венам. Заполнить его собой, как одержимый бесом трахать ночи на пролёт. Ну а стоило ему оказаться рядом, член рвал штаны.

В спину толкали личные принципы, ему бы радоваться что истинный рядом, а он грыз себя день и ночь. Желание к омеге росло, с чудовищной силой. И это даже пугало. Двойственные, противоположные чувства, сплетались в нечто большее чем просто зависимость. Он ненавидел Феликса так же остро, как и Феликс его, и каждый раз имел его со всей злостью, сжимал крепко его руки и вбивался со всей силы, но он понимал, что это был первый и единственный с кем по настоящему хорошо.