Между нами лед

21

19 февраля, номер Чонгука. 03:40.

Чон проснулся в четвертом часу ночи от беспокойного сна. Он резко открыл глаза, делая глубокий вдох. Фигурист тут же забыл, что именно видел в ночном кошмаре, но неприятное чувство тревоги, клубившееся внутри, и фантомный запах гари в носу давали ему понять примерное содержание сна. Чонгук провел ладонью по обнаженной спине Лисы, которая мирно спала на его груди, а затем запустил пальцы в её длинные волнистые волосы, ощущая их мягкость. Спокойная, красивая, маленькая. Чон поймал себя на мысли, что хочет, чтобы она была такой всегда, а не стремилась прыгать выше головы своим пренебрежением к собственным травмам и желанием превозмогать боль. Чонгук максимально аккуратно, стараясь не разбудить партнершу, ушёл в душ, чтобы попытаться смыть с себя остатки ночного кошмара.

Теплые капли воды побежали по его коже, вызывая приятную дрожь по уставшему телу. Чонгук приложил ладони к стеклянной стенке душевой кабины, а затем наклонил голову, подставляя под воду свою шею и исцарапанную Лисой в порыве страсти спину.
Чонгук думал, что им делать дальше. Как ему быть. Что делать с тем, что отрицать их отношения уже, как минимум, глупо. Но и принять их Чонгук не мог по двум причинам. Во-первых, он попросту не умел состоять в серьезных отношениях. Вся его жизнь с раннего детства состояла из тренировок, а не свиданий и совместных походов по магазинам или поездок к родителям. Он знал, что, когда уйдет из спорта, ещё долгое время будет чувствовать себя так, будто начнет учиться ходить заново. Он — машина по добыванию медалей. Он не умеет существовать без соперничества, без регулярного физического изнеможения, без постоянного увеличения нагрузок, так как организм слишком быстро привыкал к текущим.
Во-вторых, он уже много лет не чувствовал себя уязвимым. Но Лиса сделала его таким. Она была сродни его прострелам в спине. Раньше только они периодически напоминали Чонгуку, что он всего лишь человек и его век в спорте далеко не вечен. Теперь появилась ещё и Лалиса. Сначала как слабая партнерша, которая ставила под сомнение победу даже на чемпионате Европы, а затем как женщина, влюбившая в себя Чона. Того самого всесильного Чона, который теперь боялся потерять её, боялся, что вновь испытает боль, которую даже с годами ничем нельзя заглушить. С Лисой он чувствовал себя живым. Чувствовал себя человеком. И это ему не нравилось.
За всеми этими размышлениями и шумом воды Чонгук не заметил, как Лиса прошла в ванную.
— Я замерзла без тебя, — тихо сказала она, оставив одеяло, которое было на плечах, возле раковины, и заходя в душ к Чонгуку. Положила ладонь на его поясницу, где виднелись шрамы, но даже прикосновения её холодных пальцев не вырвали фигуриста из раздумий. Она предпочла промолчать о том, что, помимо холода, разбудила её боль в плече, вернувшаяся после окончания действия обезболивающего, и странная неспособность сделать глубокий вдох.
Чонгук неожиданно вздрогнул, будто проснулся, а затем медленно выпрямился и повернулся к партнерше.
— Это я тебя... так? — смущенно спросила Лиса, успев заметить длинные красные царапины на спине Чонгука . Теперь она видела, как капли стекают по его лицу, срываются с волос и соблазнительно тянутся по шее и плечам, направляясь вниз.
— Ну, уж точно не Сокджин, — едва заметно улыбнулся он, а затем провел ладонью по щеке Лисы, убирая прилипшие к ней пряди волос, которые стремительно становились мокрыми под струями воды. — Кто был твоим первым мужчиной?