Близнецы: Ловушка для Хёнджина (Хёнликсы)

Часть 31

Первое, что почувствовал Феликс, когда вышел в коридор через пяти «ой, бля, я опаздываю» — это запах краски.

Дверь Цезаря была открыта нараспашку, а сам он стоял в проёме. Под дверью была культурно расстелена газетка, которая была перепачкана белыми каплями. Сама дверь изнутри выглядела нетронутой. А это значило, что либо Цезарь как еблан последний просто макал в краску пальцы (что Феликс бы не исключал, ведь руки у этого патлатого были в белых пятнах аж по локоть), либо он покрасил лишь наружную часть полотна. Ту, которая с надписью.

Неужели и правда закрасил? Феликсу жуть как интересно было узнать. Он пытался незаметно и так и сяк метнуть взгляд в сторону двери, но та, сука такая, была открыта нараспашку и рассмотреть свою другую сторону не давала.

Сложностей добавляло ещё то, что Цезарь не сводил внимательного взгляда с Феликса. Он, одновременно пытаясь стереть влажной салфеткой следы краски с кожи (безрезультатно), без стыда и совести пялился на Феликса, улыбаясь одними уголками губ, будто зная, какой интерес Фел проявлял к его двери в тот момент.

На Цезаре была белая рубашка с расстёгнутыми до солнечного сплетения пуговицами и с закатанными до локтей рукавами. Феликс неловко переминался с ноги на ногу, всеми силами уговаривая себя отвести взгляд от двери и от самого Цезаря. Главное управление в его мозгу отвечало отказом. Значит, придётся смотреть.

Цезарь, бросив бесполезное дело, отложил салфетку в сторону и расстегнул оставшиеся пуговицы, стягивая с себя рубашку.

Он был хорошо сложен.

Отлично.

Скорее даже прекрасно.

У него были широкие плечи, крепкая грудь и подкаченный пресс и руки. Феликс (король задохликов, напоминаю), погрустил секундочку о том, что ему до такого тела, как до Китая раком. В плане заиметь самому такое, а не попрыгать на таком. Мысли о втором активировали сирену в голове. Лицо в экстренном режиме залило чем-то розовым и горячим, а в голове зашумело.

— Вот же блядь, — тихо выругался Феликс и позорно отвернулся в сторону. Из комнаты донёсся мягкий, но с привычными самодовольными нотками смешок.

Ситуацию, как обычно, пришлось исправлять Шуту.

— А ты денег с нас не возьмёшь за такое, а? — вклинился он, бесшумно подкравшись со спины к Феликсу. Он демонстративно прикрылся ладошкой от полураздетого Цезаря и скривил губы. Это так, чтобы никто вдруг не подумал, что ему такое нравится.