Живи и помни

Глава 27. Вот это все - правда

— А зачем ты вообще пришел? Душу мне потравить? Ехал бы уж молча, ничего никому не рассказывая. А то вдруг я возьму, и сдам тебя им?

Она стояла у окна, кутаясь в махровый халат и с плохо скрываемым гневом глядя на сидевшего за столом Артура. Сегодня он пришёл к ней в последний раз. Чтобы проститься. И это сводило с ума их обоих. Лапшину не хотелось бросать девушку на произвол судьбы, но иного выхода у него не было — не брать же её с собой в Дюссельдорф, в который он срочно бежал, отдавая родной «Курс-Инвест» в полное распоряжение Пчёлкина и его компании. А, если не бежать, то его через пару дней закопают в ближайшей лесополосе, как это произошло с парнишкой Каверина, который подложил гранату под дверь бригадира. Он бы ни за что не согласился на эту операцию, если бы Каверин не давил на него, подбивая раз и навсегда расквитаться с Беловым.

— Не говори ерунды. Я доверяю тебе безоговорочно.

— Да? Но ведь, тем не менее, не говоришь, куда именно улетаешь, — она прищурилась, отчаянно пряча за этой гримасой выступившие на глазах слёзы. — И вообще, почему ты теперь-то сдался? Жареным запахло, и проще стало пойти на попятную, не отвечая за свои поступки?

Глупая. Она ведь даже не представляла истинных масштабов случившегося, и подумать не могла, какова истинная сила бригады Белова. Это Артур понял только сейчас, услышав столь наивный вопрос про попятную.

Лиза стояла у окна и смотрела куда-то в небо. А на самом деле, в никуда. Внутри всё рвалось на кусочки. Ей было страшно и одиноко, словно он уже уехал, словно он не сидел сейчас за столом буквально в паре метров от неё.

— Лиз, — Артур поднялся и подошёл к девушке. Впрочем, та даже не пошевелилась — так и продолжила стоять, словно статуя, прижав кулак к губам, — если я этого не сделаю, то твой же мужчина меня на куски порвёт. Ты же знаешь, как они меня прижали. За дело или нет, значения не имеет.

Наконец, она всё же нашла в себе силы обернуться. Слова, произнесённые Лапшиным, больно резанули слух и привлекли рассеянное внимание девушки.

— Он не мой мужчина.

Артур хмыкнул — как-то невесело, с нотками печали — и взял Лизавету за руку. Поднял тонкое запястье на уровень глаз.

— А это тогда как же?

Золотой браслет скользнул ниже, к локтю, защекотав кожу, и девушка помимо воли передёрнулась. Часто заморгав, она отчаянно попыталась пересилить выступившие на глазах слёзы. Она не снимала его ни разу. Лишь тогда, годы назад, в больнице, её насильно разлучили с украшением, и до сих пор был свеж в памяти её страх за побрякушку, которую легко могли прикарманить медсёстры. Но браслет словно был её талисманом и никуда не делся, несмотря на свою огромную стоимость — так и лежал всё время на складе, вместе с её одеждой, дожидаясь свою хозяйку.