Покоренные судьбой

15

Лалиса

— И поэтому ты плачешь?
 
Я замерла и потянулась вверх, чувствуя влагу на щеках.
 
— Я плачу, потому что мое сердце разбито еще до того, как у него появился шанс испытать любовь.
 
Нино спокойно смотрел на меня.
 
— Ты сказала, что между тобой и Чонгуком ничего не было.
 
— Не было. Мы разговаривали. Но я почувствовала связь, которую никогда не чувствовала раньше...
 
Выражение лица Нино было невозможно прочитать.
 
— Ты ведь никому не расскажешь, да?
 
Если бы он рассказал папе или Адамо, все бы рухнуло.
 
— Я не вижу, как рассказ кому-либо может послужить какой-либо другой цели, кроме как обрушить на нас войну. Не думаю, что сейчас подходящее время для конфликта с Фамилией .
 
— Как мои чувства к кому-то могут быть причиной войны?
 
— Я уверен, что ты можешь понять, к чему это приведет.
 
Я опустила взгляд. Если я позволю своим чувствам к Чонгуку занять центральное место, это может привести к отмене его свадьбы, что вызовет большой переполох в Фамилии. Это ослабило бы их.

Папа и Адамо предположили бы самое худшее. Они бы не поверили мне, если бы я сказала, что Чонгук не манипулировал моими чувствами. Я не могла видеть, как они примут связь с Чонгуком. Они бы начали войну. Многие бы погибли.
 
— Даже думать о нем — это как предательство .
 
Нино испустил долгий вздох.
 
— Твой брат определенно расценит как предательство, если ты покинешь Лас-Вегас ради Чонгука. И мне не нужно говорить тебе, что твой отец никогда этого не допустит, ни за что на свете.
 
Я кивнула, потому что знала это.
 
— Можешь ли ты представить, что уезжаешь из Лас-Вегаса, чтобы жить с Чонгуком в Нью-Йорке, как жена капо?
 
Я попыталась представить себя в Нью-Йорке, вдали от семьи, в роли женщины, на которую все в Фамильи будут равняться. Тревога сжимала мой живот.
 
— Нет — пролепетала я.

***

В тот вечер я пришла в спальню Адамо. Он рассеянно улыбнулся мне, надевая свои кожаные напульсники, боевые ботинки и кожаные байкерские штаны, готовясь к ночной прогулке с Массимо и Алессио.
 
Он положил два изогнутых ножа в кобуру на спине, затем два кинжала в кобуры на икрах.
 
Я спокойно наблюдала за ним, сидя со скрещенными ногами на его кровати. Вначале, когда я поняла, почему они втроем выходят на улицу по ночам, я просила его остановиться, но со временем поняла, что ему это нужно, как мне балет, как способ справиться со своими демонами.
 
— Ты бы когда-нибудь покинул нашу семью?
 
Адамо остановился и окинул меня недоверчивым взглядом.
 
— Ни за что в этом мире.
 
— Даже если бы ты влюбился?
 
Адамо подошел ко мне, его глаза пылали от напряжения.
 
— Если бы я когда-нибудь подумал, что есть кто-то, кто заставит меня задуматься о том, чтобы оставить нашу семью и Каморру, я бы убил ее, пока она не превратила меня в предателя всего, что имеет значение.
 
— Не говори ничего подобного. Ты не это имеешь в виду.
 
Он встал передо мной на колени, и выражение его лица повергло меня в ужас.
 
— Я чертовски серьезен, Лалиса. Наша семья — это все. Ничто не заслуживает того, чтобы занять ее главное место.
 
Я вздохнула.
 
— Ты всегда мыслишь крайностями.
 
— Может быть, но некоторые вещи просто черно-белые. Нет причин приукрашивать..
 
Выражение лица Адамо стало игривым.
 
— Тебе нужно перестать читать все это дерьмо об эмоциях. Иногда лучше их не испытывать и не понимать.