Покоренные судьбой

40

Чонгук

Я открыл замки нашего президентского номера, когда мы с Лалисой ушли на первую ночь в качестве супружеской пары. Отец даже выставил охрану в коридоре перед номером на случай, если кто-нибудь из Моретти, в частности Адамо, сочтет нужным нарушить нашу ночь.
 
Предупреждение в глазах Райата, когда я увел Лалису, было ничто по сравнению с яростью в глазах Адамо. Внизу вечеринка все еще была в полном разгаре.

Маттео, должно быть, угостил многих гостей своим самогоном, но я выпил не больше бокала шампанского.
 
Положив руку на спину Лалисы, я повел ее в нашу спальню. Лепестки роз устилали дорожку к кровати и образовывали сердечко на белом покрывале.
 
— Это очень красиво.
 
— Наверное, это придумали наши мамы.
 
Я провел костяшками пальцев по шее Лалисы, и она наклонила голову с доверчивой улыбкой. Мое желание вспыхнуло, как только мы остались наедине, но я не собирался торопить события или терять контроль.
 
— Я готова.
 
Я рассмеялся и обхватил лицо Лалисы, требуя ее губы для поцелуя. Через мгновение я отстранился и указал на нож в футляре под пиджаком.
 
Лалиса прикусила губу.

— Одна из особых традиций?
 
— Мы можем разрезать платье без ножа. Никто не узнает.
 
Лалиса слегка коснулась кончиками пальцев ножа.

— Нет, давай чтить ваши традиции, хочу сделать все правильно.
 
Я прижал еще один поцелуй к ее губам.

— Сегодня вечером нет правильного или неправильного. Если тебе нравится, значит, все хорошо.
 
Лалиса кивнула. Я обнажил нож и опустил лезвие на V-образный вырез платья. Материал подался под неослабевающим давлением стали.
 
Чувствовал себя варваром, животным, вырезая Лалису из ее платья. Я слишком долго ждал этого момента.
 
— Это символ потери женой девственности?
 
Я взглянул на неё, пытаясь уследить за ходом ее мыслей, хотя мои мысли были заняты совсем другим.
 
— Ножи часто символизируют фаллос.

— Значит, ты разрезаешь на мне платье, и ткань расходится под ножом, означая, что моя девственная плева лопнет, когда ты войдешь в меня?
 
— Возможно, — пробормотал я.

Я никогда не думал об этом, но слова Лалисы о том, что я лишу ее девственности, разожгли мою потребность.
 
Ее платье упало на пол, и она стояла передо мной в одних белых кружевных трусиках. Мой взгляд остановился на шрамах ниже ее пупка, и знакомая волна ярости захлестнула меня.