Последнее преступление

Часть 5

  - Подожди здесь, ладно? – суетился художник, усаживая Фрэнка на диван в своей гостиной. – Я сейчас принесу аптечку.

Фрэнк молча кивнул, провожая парня равнодушным взглядом.

Дом художника, как Фрэнк и предполагал, оказался прекрасным дворцом, в отличие от его жилища, смахивающего на подвал. Здесь была просто куча дорогих вещей и мебели. Красивые шторы, ковры, разнообразные статуэтки, множество картин, украшающих стены. И все это так идеально сочеталось друг с другом, что даже Фрэнк, абсолютно ничего не смыслящий в таких вещах, чувствовал, что у художника есть вкус, причем очень даже неплохой и утонченный. Дом в каком-то смысле напоминал самого хозяина: такой же грациозный и изящный.

Все это, конечно, было прекрасно, но совершенно неинтересно Фрэнку. Его больше волновал сам план дома. Так что, как только он переступил порог, он сразу же стал разглядывать помещение, запоминая расположение всех комнат, мимо которых проходил. На первом этаже располагалась кухня, которую Фрэнк приметил мельком, огромная гостиная, где он сидел в данный момент, еще какие-то две комнаты, которые были закрыты, так что он не мог видеть, что в них, и ванная возле лестницы на второй этаж. Как раз там сейчас и копался художник, в поисках аптечки для него, и Фрэнк не мог незаметно проскользнуть наверх, чтобы хоть мимолетно осмотреться там. Дом был огромным, а времени на его осмотр было мало.

Пока Фрэнк размышлял, что же ему делать дальше, художник вернулся обратно, держа в руках небольшой чемоданчик. Убийца невольно скользнул по нему взглядом, решившись первый раз за все время внимательно рассмотреть его. Бледность немного спала с красивого лица, но все равно его идеальная, ровная кожа напоминала выпавший снег, и это придавало ему какой-то завораживающей, мертвецкой красоты. Глаза Фрэнка стали спускаться ниже, пробегаясь по изящной белоснежной шее. Из-за слегка расстегнутого ворота виднелись хрупкие выпирающие ключицы, а закатанные по локоть рукава не скрывали таких же бледных и тонких рук. Фрэнк невольно залюбовался его нежными запястьями и длинными пальцами. Легкая рубашка, слегка перепачканная кровью, плотно облегала стройное тело, не скрывая его грациозных изгибов, так же, как и темная ткань джинсов, идеально сидящих на худых ногах и подчеркивающих округлые ягодицы.

Фрэнк так увлекся, что даже не заметил, что художник давно наблюдал за ним, немного растерявшись и смутившись от такого внимательного и пристального взгляда.

- Тут в общем... вот... - парень неловко присел рядом с Фрэнком на краешек дивана, словно это не он был у себя дома, и развернул к нему приоткрытый на коленях чемоданчик. Видимо, сам он абсолютно не разбирался в этом.

- Просто обработай перекисью, - сказал Фрэнк, видя, что парень немного стушевался и стал медлить, - о господи, прозрачная жидкость, это даже дети знают.

- Извини, - виновато пробормотал художник, медленно доставая склянку и пробегаясь глазами по остальному содержимому аптечки.

- Нет, дай-ка я лучше сам, - Фрэнк забрал у него перекись, отмечая про себя, что у парня прохладные руки, и взял одну упаковку бинта. Для него это было привычным делом, а вот художник, похоже, не мог отличить даже йод от зеленки. Так что Фрэнк решил не рисковать своим здоровьем снова, да и к тому же он действительно не любил чужих прикосновений и старался их всячески избегать. Даже простое рукопожатие казалось ему чем-то крайне неприятным.

Он немного смочил бинт и протер переносицу, стирая уже запекшуюся кровь и тут же повторяя это действие с ободранной щекой. На царапины ему было плевать. Чего действительно не хотелось, так это синяков и отеков на лице.

- Больно? – тихо спросил сидящий рядом парень, наблюдая за Фрэнком и каждый раз закусывая губу, когда тот прикасался порозовевшей тряпочкой к ссадинам, будто это ему самому неприятно пощипывало кожу.

- Ну не щекотно точно, - ответил Фрэнк, отрывая новый кусок бинта и переходя на руки.

Художник залюбовался красивыми татуировками, которые покрывали почти всю левую руку полностью. Ему жутко захотелось рассмотреть их получше, чтобы не упустить ни одной детали, может, даже прикоснуться, обвести кончиком пальца четкие контуры...

- А с татуировками ничего не будет? – на этот раз в его голосе уже улавливалось искреннее любопытство, а сам он вытянул шею, продолжая пытливо разглядывать рисунки, и почему-то стал походить в этот момент на маленького ребенка.

- Если только старательно вспороть руку, а так, от пары царапин – нет.

Фрэнк уловил беззвучный вздох облегчения.

- Я сам виноват - не смотрел, куда бежал, - продолжил он, изображая сожаление и успокаивая художника. – Так что ты тут ни при чем.

- Нет... я... я тоже виноват! Мне так жаль, правда. Что я могу для тебя сделать? – оживился тот.

- Ничего, я же говорю, все в порядке.

Пусть Фрэнк и говорил так, художника эти слова совершенно не успокаивали. Его продолжала грызть вина, и чем дольше он рассматривал ободранные руки и лицо, тем сильнее становилось это чувство. Он стал испытывать к незнакомцу какую-то необъяснимую тягу и симпатию. Он сразу же заметил необычный цвет его глаз. Сейчас при комнатном освещении их оттенок немного изменился, а тогда, на солнце, они сверкали каким-то дьявольским блеском, и это завораживало творческую натуру, привыкшую находить даже в простых вещах что-то необычное.

- Меня зовут Джерард, - сказал художник, опомнившись, что даже не знает имени парня, да и вообще подходящего момента для знакомства еще не подворачивалось.

- Фрэнк, - ответил убийца и тут же вздрогнул от собственных слов. Его словно ударили по голове и окатили холодной водой. Спина покрылась липким потом. Зачем он сказал ему свое настоящее имя? Он даже ни на секунду не засомневался и вот так просто взял и ляпнул, совершив непростительную ошибку. Он не говорил этого даже тем, кого потом убивал, а сейчас раскрылся перед человеком, которого вообще должен был оставить в живых.

- Приятно познакомиться, Фрэнки, - мило и беззаботно улыбнулся Джерард, протягивая руку.

Фрэнк все еще оторопело смотрел на художника, пытаясь понять, что с ним сейчас происходит. Он покосился на ладонь, неохотно потянувшись к ней, но Джерард вдруг ойкнул и рывком придвинулся к нему, оказываясь совсем рядом.

- Кажется, ты и лоб поранил, - проговорил он, и прежде чем Фрэнк успел что-либо осознать, Джерард осторожно смахнул его темные волосы, легко касаясь прохладными пальцами кожи.

Фрэнк напрягся, но через мгновение понял, что ему совсем не противно. Его трогал абсолютно незнакомый ему человек, но он не испытывал ни капли неприязни. Прикосновения были воздушными и невесомыми, похожие на ласковые дуновения ветра. Это вконец озадачило убийцу. Пока Джерард аккуратно протирал маленькую ранку, сосредоточенно сдвинув брови и закусив белыми зубками краешек губы, Фрэнк думал о том, что он, наверное, слишком сильно ударился головой. Художник был странным. И странным не в том смысле, что был чудаковат, как это обычно бывает с творческими людьми, нет, он был совершенно адекватным и, может, даже излишне скромным. Странным он был, потому что из-за него Фрэнк реагировал и делал все не так, как обычно. И это его пугало. Ведь с Джерардом нужно было вести себя еще более осторожно.

- Все, - парень опустил руки и отодвинулся обратно.

- Мне бы умыться, - сказал Фрэнк, поднимаясь на ноги, - можно?

- Конечно! – Джерард закивал в ответ.

- Можешь не провожать, я найду, - быстро сказал он, выходя из гостиной в коридор и действительно направляясь в ванную.

Открыв прохладную воду, Фрэнк быстро освежился, попутно оценивая в зеркале все масштабы трагедии. Мелкие царапины на щеке, которые заживут уже через несколько дней, ссадина на лбу, которую Джерард умудрился как-то разглядеть из-за волос, и начинающий немного припухать нос из-за покалеченной переносицы, которой досталось больше всего. В общем, выглядел Фрэнк побито, но не так чтобы очень. Должный уход – и все это очень скоро сойдет с его лица.

Но долго рассматривать себя ему было некогда. Да это и не то, зачем он вообще сюда пришел. Просто ему нужен был повод, чтобы хоть на пять минут скрыться с глаз художника. Приоткрыв дверь и убедившись, что Джерард остался дожидаться его в гостиной, Фрэнк бесшумно выскользнул обратно в коридор и быстро направился к двум не осмотренным им комнатам. Осторожно повернув холодную металлическую ручку, он заглянул внутрь. В нос ударил какой-то своеобразный и специфический запах, и Фрэнк чуть не чихнул, успев вовремя прикрыть нос рукой. Это была краска. Он оказался в мастерской художника, в которой творился полный беспорядок. Пол и стены были выпачканы разноцветными пятнами, повсюду валялось бесчисленное количество бумаги, свернутой в рулоны, разнообразные кисточки, краски, карандаши и еще много всяких принадлежностей для рисования. У стен стояло несколько сложенных мольбертов и еще парочка расположились посреди комнаты. Но они были повернуты к огромному окну, так что Фрэнк не видел, над чем работал художник.

Окинув все помещение беглым взглядом, Фрэнк тут же пришел к заключению, что здесь явно нет того, что он ищет. Вряд ли человек в здравом уме (а Фрэнк посчитал Джерарда именно таким) стал бы хранить важные бумаги в таком бардаке, рискуя случайно залить их краской, или же вообще потерять в этом ворохе вещей.

Покинув мастерскую, он двинулся к следующей комнате. Опустив ручку, Фрэнк толкнул дверь, но та не поддалась. Он предпринял еще одну попытку, но ничего не изменилось. Где-то за спиной послышался негромкий шорох, и, обернувшись, Фрэнк обнаружил перед собой Джерарда.

- Я... это... потерялся... - быстро пробормотал он извиняющимся тоном, да так убедительно, что Джерард даже ни на секунду не засомневался в правдивости его слов. Но он не мог знать, что на деле у Фрэнка была потрясающая память, и он улавливал и запоминал все на лету. Художник только улыбнулся и потащил своего гостя на кухню.

- А у тебя большой дом, - скучающе зевал Фрэнк, пока гостеприимный хозяин заваривал ароматный чай и метался от полки к полке.

- Есть немного, - усмехнулся тот в ответ.

- Большая семья?

- Нет, я живу один.

«Прекрасно», - подумал Фрэнк.

- Один? Здесь? – он изобразил удивление.

- Ну да, так получилось, - промямлил Джерард, взъерошив короткие волосы на затылке. – О, чай готов. Вот, держи.

Он поставил на стол две аккуратные чашечки с красивыми блюдечками и придвинул одну Фрэнку, а сам сел напротив него.

Фрэнк сделал небольшой глоток, не удержавшись и закрыв глаза от удовольствия. Он уже и не помнил, когда в последний раз пил действительно что-то нормальное, а не то, что получалось из его чайных пакетиков, которые он использовал по нескольку раз в целях экономии. На языке остался едва ощутимый вкус земляники.

- И не скучно тебе здесь одному? – продолжил он ненавязчиво вытягивать из парня нужную информацию.

- Я привык, - Джерард пожал плечами, - пару раз в неделю приходит домработница, с ней иногда бывает интересно поболтать. Да и знаешь, в тишине как-то легче творить, никто не отвлекает. Я художник.

- Ого, правда? – у Фрэнка отлично получалось удивляться, искренне и без тени наигранности, но самому ему было тошно от этого. Ему не нравилось врать и притворяться перед Джерардом, и он совершенно не хотел вести себя в подобной манере, но у него не было других вариантов.

- Ага.

- Так значит, все эти картины, развешанные у тебя по дому...

- Нет-нет, - рассмеялся Джерард, замахав руками, - они не мои. Но, если ты хочешь, я могу тебе что-нибудь показать. – Фрэнк молча закивал головой, ловя красивую улыбку художника. – Тогда пойдем.

Как и ожидалось, Фрэнк вновь оказался в мастерской, в которой уже успел побывать без Джерарда, но говорить ему об этом, конечно же, не стал. В этот раз он-таки не удержался и громко чихнул два раза, вдыхая краску.

- Это с непривычки, - рассмеялся художник, - ты извини, у меня тут... слегка не убрано...

- Ничего, - просопел Фрэнк, пытаясь привыкнуть к необычному запаху.

Сейчас он спокойно и не торопясь оглядывался по сторонам, не боясь быть застигнутым врасплох. Впрочем, он и с первого раза успел все осмотреть и даже теперь не изменил своего мнения и знал, что здесь искать нечего, но раз уж подвернулся второй шанс, он не преминул им воспользоваться.

- Иди сюда, - позвал его Джерард, обойдя один из мольбертов и остановившись напротив. Фрэнк подошел и встал рядом, рассматривая пеструю картину, на которую падал солнечный свет из окна и заставлял краски красиво играть и переливаться. – Что скажешь?

- Ну-у-у, ты знаешь... я в этом совсем ничего не смыслю...

Фрэнк искренне пытался постичь всю суть изображенного на холсте, но с каждой секундой только все больше убеждался в том, что абсолютный профан в этом деле, и никогда искусство не станет для него чем-то близким.

- В каждом человеке есть частичка прекрасного, - загадочно протянул Джерард, взяв Фрэнка за руку и потянув ко второй картине. – А эта?

Взглянув, Фрэнк почувствовал, как его пробрала внутренняя дрожь. Совершенно другие, мрачные тона, заставляющие чувствовать какое-то внутреннее отчаяние и безнадежность. Этот рисунок произвел на него другое, более мощное впечатление. На нем не было чего-то конкретного, только расплывчатые пятна и непонятные фигуры, в которых преобладали черный и красный цвета.

Фрэнку стало немного не по себе. Он не знал, что этим хотел передать художник, но сам он неожиданно для себя увидел здесь всю свою жизнь. Такую же мрачную и беспросветную. Он увидел свою покалеченную душу, свою мерзкую квартиру, темный подвал с сидящим там Сэмом, все глухие закоулки, где он безжалостно убивал, и кровь. Реки крови, в которой он тонул и захлебывался.

- Печально, да? – тихо проговорил Джерард, а Фрэнк лишь слегка кивнул, не в силах оторваться от ужасающей картины. – Знаешь, что здесь изображено?

- Что? – чуть слышно спросил Фрэнк.

- Душа убийцы.

Парень ощутил, как от этих слов у него затряслись коленки. Ему стало тяжело дышать и он делал все более глубокие вдохи, чувствуя, что от краски ему начинает дурнеть, а голова кружиться.

Если бы художник только знал, как точно он смог передать весь этот ужас. Если бы Фрэнк только мог рассказать ему, поведать весь кошмар своей жизни, показать ему эту самую, свою душу, душу убийцы, которая бы в точности отобразила картину перед их глазами. Если бы он только показал Джерарду, как тот был прав...

- Ты какой-то бледный. С тобой все нормально, Фрэнк?

- Д-да... мне чуть-чуть нехорошо... краска, наверное, - еле-еле проговорил он.

- Надо будет здесь проветрить, - сказал Джерард, окинув взглядом мастерскую, - пойдем отсюда.

Как только они вышли, Фрэнк прислонился спиной к стене, чувствуя, что лоб покрыла испарина. Ему вдруг стало страшно, что художник сможет разглядеть и в нем эту тьму. Сможет прочитать по его глазам. Сможет понять, кто он такой на самом деле. Он боялся даже взглянуть на Джерарда, уставившись вниз и разглядывая свои ноги, лишь бы не смотреть на него. С ним давно не случалось таких приступов паники. Впервые за долгое время он ощутил себя не безжалостным и хладнокровным убийцей, а самым настоящим слабым и беззащитным подростком. Он чувствовал исходящую от Джерарда сильную ауру, которая его пугала.

- Фрэнки, с тобой точно все хорошо? – в голосе Джерарда послышалась явная тревога. – Ты уверен, что не хочешь показаться врачу?

- Да-да, все хорошо, - неуверенно бормотал Фрэнк, - со мной все нормально. – Он немного отдышался и, подняв голову, кивнул в сторону той двери, которую не смог открыть. – А там что?

- Там... там кладовка. Обычно я складываю туда все, что считаю полной бездарностью. Хотя там и без этого полно всякого барахла, так что я запираю на ключ, чтобы все это добро ненароком не вывалилось.

- Вот как, - Фрэнк повернулся к художнику, - Джерард, можешь отвезти меня домой?

К счастью, Джерард был так напуган, когда Фрэнк первый раз говорил ему «свой» адрес, что даже примерно не запомнил, в каком районе это было. Так что Фрэнк со спокойной душой назвал ему место, находящееся недалеко от его настоящей квартиры.

Ехали они молча. Фрэнка слишком потрясла картина, и ему требовалось время, чтобы немного прийти в себя и привести в порядок свои мысли. Она пошатнула его внутренний устой, а это было самое страшное. Фрэнк не мог позволить себе сорваться в бездонную пропасть отчаяния, по краю которой он постоянно ходил.

Джерард, в свою очередь, просто чувствовал, что парень не настроен разговаривать, поэтому даже не предпринимал новых попыток завести с ним беседу. В конце концов, так они и доехали в тишине.

- Тормозни здесь, - попросил Фрэнк. Машина остановилась.

- Слушай, Фрэнк, - Джерард потупил глаза, снова начиная напоминать маленького стеснительного ребенка. – Извини меня еще раз, мне правда очень жаль, что так получилось.

- Я тебя не...

- Ты меня не винишь, я понял, - улыбнулся художник, - но, если бы... если бы я... - он напрягся, пугаясь того, что хотел сказать, - если бы я тебя убил...

- Но я живой и со мной все хорошо! – оборвал его Фрэнк, не желая слушать дальше. – Закрыли тему. И спасибо, что подвез.

- Подожди, Фрэнки! Может, обменяемся телефонами? Ну, на всякий случай? Если тебе вдруг что-то понадобится, можешь смело мне звонить!

Возражать Фрэнк не стал, потому что ему это было на руку, и если бы Джерард не попросил об этом, ему самому бы пришлось предлагать. Но все сложилось как было надо. Фрэнк снова сказал ему свой настоящий номер, но теперь уже сознательно, принимая всю рискованность данного действия, но ему казалось, что так будет лучше. И он знал, что Джерард непременно позвонит ему. И позвонит совсем скоро. Завтра или, может, даже сегодня.

Дождавшись, когда серебристая машина скроется за поворотом, Фрэнк медленно пошел домой. В кармане тихо запищал телефон. Он достал мобильник, читая на ходу пришедшее сообщение:

«Сегодня, 20:10. Ресторан «Akrame». Мужчина в темно-бордовом костюме. Машина – синяя «Toyota».

Вот и все. Всего лишь четыре коротких предложения, чтобы оборвать чью-то жизнь. Очень просто.

«Похоже, вечерний поход к Марте отменяется», - подумал Фрэнк, ускоряя шаг.

19:30. В крупную компанию, здание которой находится напротив дорогого французского ресторана «Akrame», заходит молодой парень, одетый в потрепанную рабочую одежду, и несет грязненький чемодан с инструментами. Он приехал по вызову – проверить проводку на верхних этажах.

20:12. К ресторану «Akrame» подъезжает синяя «Тойота». Из нее выходит полный мужчина в темно-бордовом костюме, вытирая платком блестящую лысину. Он обходит автомобиль и открывает пассажирскую дверь, чтобы подать руку своей спутнице.

20:13. Мужчина с безмолвным ужасом, навсегда застывшем на его лице, падает на землю. Из пробитого виска вытекает тонкая струйка темной крови. Квартал оглушает женский визг.

20:20. Из здания напротив ресторана выходит молодой парень. На нем черный брючный костюм и пачка сигарет в руках. Он закуривает, спокойно направляясь в сторону дома, и как будто не замечает обеспокоенную толпу людей, собравшуюся на противоположной стороне улицы.