Последнее преступление

Часть 8

  Фрэнк стоял напротив мрачного, серого здания, огороженного высокой бетонной стеной, и медленно докуривал уже третью сигарету. Он не любил это место. Оно заставляло вспоминать не самый приятный период его жизни, но по определенной причине он каждый раз продолжал сюда возвращаться, как только подворачивалась такая возможность. Однако чтобы переступить порог, ему всегда требовалось несколько минут.

Выкинув окурок и сплюнув на землю, он чуть поежился от прохладного ветра, из-за которого неприятно закололо шею, натянул капюшон и пошел вперед, чувствуя, как его передергивает от не слишком красочных воспоминаний, всплывающих в голове. Это место больше походило на тюрьму, нежели на детский приют. Хотя в определенном смысле так оно и было. В этот приют попадали не просто осиротевшие дети и выходили они отсюда отнюдь не обычными людьми. Но об этом почти никто не знал. А правительство получало кругленькую сумму каждый год и просто не лезло сюда.

Постучав кулаком по ржавой железной двери, зеленая краска которой уже практически слезла, Фрэнк стал дожидаться охранника. Он был здесь достаточно частым гостем, и, с учетом того, что их в принципе было немного, его быстро запомнили и пропускали уже без всяких допросов и формальностей. Хотя отчасти Фрэнк сам для этого постарался и немало.

Территория приюта была довольно большой. Здесь можно было найти множество турников, лестниц и еще много чего. Фрэнк до сих пор помнил, как его заставляли обегать всю территорию по нескольку раз до пылающего огня в груди, до металлического вкуса крови в горле, до тех пор, пока он не начинал задыхаться, падая на землю и умоляя дать передохнуть. Но на это никто не обращал внимания, до него не было никому никакого дела. Его просто пинали ногами, обсыпая ругательствами, пока он не вставал и не продолжал бег. И так каждый раз. Каждый раз он поднимался, не чувствуя своего тела, и каждый раз продолжал делать то, что от него требовали. Потому что иначе он не мог. Иначе его бы просто забили до смерти и выкинули в ближайшую яму, как это было с некоторыми детьми, с которыми он рос бок о бок. Больше всего он боялся здесь умереть.

Он помнил, как лазил по всем этим ржавым железкам, обдирал в кровь руки, падал с них, больно ударяясь спиной о землю, потому что иногда не хватало сил даже просто для того, чтобы удержаться на перекладине. Зимой снег и более плотная одежда смягчали удар, в остальное же время он сдирал кожу с локтей и колен, иногда почти сдаваясь и продолжая лежать на асфальте, молча глотая слезы вперемешку с пылью и кровью.

Он помнил это и никогда не забывал. Кошмарное детство навсегда вдолбилось ярким пятном воспоминаний в его память, и ничто не могло его стереть. Он бы никому не пожелал такой жизни, не пожелал всего того, через что ему пришлось пройти. Его до тошноты воротило от этого места, до крика было жаль таких же детей, каким и он сам когда-то был. Но он не мог им помочь. Не мог сделать для них ровным счетом ничего. Он был один и он был слабый. Противостоять «Организации» было не в его силах. Поэтому он безвольно стал ее маленькой частичкой, где-то в глубине души лелея мечту, что, может, хоть когда-нибудь ему удастся пусть и не уничтожить ее, но хоть немного подорвать изнутри. Но эта была всего лишь мечта, которой не суждено было сбыться. Фрэнк ненавидел и презирал то, за счет чего жил. Но именно из-за этого он ненавидел еще больше самого себя.

В здании было холодно и сыро. Как и всегда. Только летом, в жару, все подсыхало, и становилось более-менее сносно. Зимой приходилось напяливать всю имеющуюся немногочисленную одежду и укутываться в тонкие шерстяные покрывала, ночуя по двое на одной койке, потому что так было теплее.

Фрэнк подошел к столу, стоящему с левой стороны от входа в углу, за которым по обыкновению сидела худая брюнетка лет двадцати восьми. На вид она была достаточно миловидной, и встреть он ее просто на улице, никогда бы не подумал, насколько жестока, бездушна и безжалостна она была. Фрэнк не хотел даже знать о том, как она попала сюда и почему стала такой.

Увидев парня, она как всегда злобно ухмыльнулась.

- Снова приперся, - это был даже не вопрос, а утверждение. – Кто ты вообще такой, что тебе дают такие поблажки?

Она вечно поливала Фрэнка грязью, стараясь за то время, пока что-то отмечала у себя в ноутбуке, произнести в его адрес как можно больше оскорблений, чтобы задеть за живое. Но Фрэнк никогда ей не отвечал. Ему было противно даже смотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы опускаться до общения с ней.

- Эй, Джош, - крикнула она своим писклявым голосом парню, который развалился на стоявшем неподалеку обшарпанном диване, читая какой-то журнал. Обычно охранников было двое, но один, видимо, куда-то отошел. – Пусти этого в северное крыло.

Джош нехотя оторвался от своего занятия, окидывая Фрэнка презрительным взглядом и лениво поднимаясь с дивана. Он вынул из кармана пластиковую карту и подошел к коричневой железной двери, собираясь ее открыть, но как только Фрэнк оказался рядом, охранник тут же перегородил парню дорогу.

- Пушку и все свои игрушки, - с каким-то отвращением в голосе сказал он, протягивая руку.

Фрэнк вытащил спрятанный под одеждой пистолет и вложил его в ладонь мужчины. Еще он носил с собой нож, но сегодня он оставил его дома. Обманывать здесь кого-то себе было дороже.

Джош все еще стоял перед ним, преграждая путь вперед и недоверчиво осматривая парня. Немного подумав, он добавил:

- Рюкзак оставишь тут.

Доказывать, что там только тетради и ручки Фрэнк не стал, скинув лямку с плеча и бросив рюкзак к стене. До него каждый раз старались докопаться, чтобы найти причину вышвырнуть его пинком под зад. Но Фрэнк никогда не давал поводов.

Выполнив все свои обязанности, Джош пропустил Фрэнка, тут же закрывая за ним дверь. Здесь и вправду была настоящая тюрьма.

В узких коридорах стояла тишина. Пройдя мимо душевых и столовой на первом этаже, из которой доносились громкие крики охранников, которые, как всегда, развлекались там после обеда, Фрэнк поднялся наверх, оказываясь в жилой части. Все здесь напоминало плохой лагерь или, скорее даже, мрачную больницу. По обеим сторонам вдоль стен длинного коридора тянулись все такие же железные двери, как и везде. Сейчас они не были заперты, но на ночь их закрывали на ключ.

Здесь тоже дежурило несколько человек. К счастью, с ними Фрэнку не нужно было иметь никаких дел. Раз уж его уже пустили сюда, значит на то есть причины. В их обязанности входило лишь следить за порядком.

Дойдя до нужной комнаты, Фрэнк толкнул плечом дверь, которая медленно подалась вперед, при этом тихо скрипя. В комнатах обычно селили человек по пять-шесть, среди которых один обязательно должен был быть достаточно взрослым. Хотя бы лет четырнадцати. Им не везло больше остальных, потому что их обязывали присматривать за младшими соседями по комнате и в случае каких-то происшествий их наказывали самыми жестокими способами.

Вот и сейчас один парнишка примерно этого возраста лежал на дальней кровати у окна, на котором стояли прочные толстые решетки, и бессмысленно глазел в потолок. Еще двое, помладше, пристроились на полу, что-то тихо обсуждая между собой. И последний, самый маленький среди всех, стоял у второго окна, подперев лицо руками, и смотрел на улицу. Пятого мальчика Фрэнк не досчитался. Его почему-то здесь не было. О причине его отсутствия парню не хотелось даже думать.

Увидев Фрэнка, остановившегося в дверях, один из детей на полу тихо свистнул, зовя соседа:

- Эй, мелкий!

Мальчишка у окна оторвался от подоконника и повернул голову. Как только его серые глаза нашли Фрэнка, он радостно заулыбался.

- Фрэнки! – мальчик подбежал к парню, звонко смеясь.

- Привет, Марти, - ласково сказал Фрэнк, подхватывая парнишку на руки и позволяя тому крепко обнять его за шею.

-Ты пришел, Фрэнки! – радовался ребенок, все крепче прижимаясь своим худеньким тельцем.

- Ну я ведь обещал, что приду.

- Ой! – мальчик вдруг резко отстранился, держась руками за плечи Фрэнка. – Прости, я забыл, что ты не любишь.

- Тебе можно, - улыбнулся Фрэнк, потрепав ребенка по светлым волосам.

Мартин был единственным, кому Фрэнк разрешал себя трогать и ради кого был готов терпеть сколько угодно. Он любил мальчика всей душой и делал все, чтобы тот хоть иногда вот так искренне улыбался.

- Хочешь погулять? – спросил Фрэнк, ставя ребенка на пол.

- А разве можно? – неуверенно спросил мальчик.

- Сегодня можно. Пойдем.

Мартин закивал, забирая тонкую ветровку с кровати и хватая Фрэнка за протянутую руку.

Фрэнку пришлось очень нелегко, он прошел через многое, чтобы выбить такую маленькую поблажку, как посещение приюта. Но он никогда ни о чем не жалел, потому что знал, что это того стоило.

Мальчика он знал уже давно, а их знакомство произошло совершенно случайно. Впервые Фрэнк увидел его именно в тот день, когда Мартина только привели сюда, а сам он, наоборот, наконец-то покидал злосчастный приют, думая, что ни за что на свете больше не вернется в это место, но тогда он еще не знал, что все сложится совершенно иначе.

Когда Фрэнку было одиннадцать, его соседа по комнате и единственного, как он считал, друга Криса, настигло совершеннолетие. Он подавал отличные надежды, поэтому держать его более в приюте никто не собирался. К тому же парень давно заслужил доверие «Организации», так что ему, наконец-то, даровали пусть и мнимую, но свободу. Жизнь вне этих серых стен.

Фрэнку пришлось долго привыкать к пустующей рядом койке. С самого детства Крис приглядывал за ним и помогал, а потом он вдруг резко исчез. Наверное, этот момент стал для Фрэнка переломным. Он боялся погибнуть здесь. Он боялся этого как никогда. Ему больше не на кого было опереться. Оставалось полагаться только на свои силы. И Фрэнк перешагнул через себя, сделавшись сильнее.

В двенадцать он первый раз убил.

Тот день был совершенно обычным. Все как и всегда. Тренировка с утра, душ, скудный завтрак, урочное время, затем небольшой отдых и снова тренировка, после которой наконец-то давали ужин. Фрэнк и еще несколько ребят как раз только возвращались с занятий в свои комнаты, чтобы немного отдохнуть перед очередными физическими издевательствами, когда услышали в коридоре на первом этаже какой-то гомон. Парень лет шестнадцати громко кричал, отчаянно пытаясь вырваться из рук двух взрослых мужчин. Рядом стояло еще несколько человек, молча наблюдая за происходящим со стороны. Стоило им только появиться здесь, как от одного их вида дети начинали молча трепетать. Эти люди приходили сюда ровно один раз в неделю, забирали с собой ровно одного человека и давали ему ровно один шанс.

Когда маленьким обитателям приюта исполнялось пятнадцать, их начинали тренировать в реальных условиях, таким образом отсеивая слабых. Вместе с надзирателем (за этими людьми закрепилось такое негласное прозвище) они отправлялись на задание, которое решало их дальнейшую судьбу. Не стоило и говорить, что многие попросту не могли спустить курок в пятнадцать лет, даже несмотря на подобное воспитание с детства, которое начисто должно было выбить из детей такие чувства, как сострадание и жалость, оставив только злобу и ненависть. А тем, кто по стечению обстоятельств попадал сюда не таким маленьким, как Фрэнк, было тяжело вдвойне.

Фрэнк тогда сразу понял, что в тот день жребий пал именно на этого мальчика, но он не выдержал этого напора и сломался. Для него это был конец, и каждый, кто смотрел на него и слушал, как он, надрываясь, кричал «не хочу», понимал это.

Мальчика увели, и коридор погрузился в тягучую тишину. Дети, такие же как и Фрэнк, случайно проходившие мимо и застывшие от увиденной картины, замерли от страха, неотрывно смотря на надзирателей и понимая, что те, так или иначе, заберут сегодня с собой кого-то из них, чтобы порешить его судьбу. Один из мужчин достал небольшой блокнот и, открыв его, что-то резко зачеркнул там, а потом тихо прочитал чье-то имя, но озвучить фамилию ему не дал стоявший рядом с ним молодой парень. Он поднял голову, и в этот момент Фрэнк понял, что он смотрит на него.

Он узнал эти голубые глаза, которые за последний год, что он не видел их, успели приобрести какой-то холодноватый оттенок и их взгляд уже не был таким, как раньше. Он стал жестким. Светлые волосы успели здорово отрасти, и теперь он собирал их в хвост. Фрэнк узнал Криса. Спустя год, как тот покинул приют, он впервые увидел его.

Голубые глаза одним взглядом дали понять, чтобы Фрэнк подошел к надзирателям. И он пошел. Не медля, словно во сне переставляя ноги, не осознавая до конца происходящее, он шел под удивленные взоры остальных детей вперед.

Фрэнк мало что помнил из тогдашнего разговора Криса с другим мужчиной. Лишь то, что второй надзиратель считал его недостаточно взрослым и готовым для задания, на что Крис уверенно ответил только одно – «он справится». И Фрэнк действительно справился.

Первый раз за все те долгие годы, что он провел в приюте, он вышел за территорию высоких серых стен, наконец-то увидев мир. И стоило ему сделать только один глоток этого воздуха, в котором так остро ощущалась свобода, как Фрэнк твердо решил для себя во что бы то ни стало выжить и покинуть то ужасное место. Он прекрасно знал, в какую цену ему обойдется это, но теперь, распробовав кончиком языка настоящую жизнь, он был готов на все.

Вечером, после небольшой подготовки, Крис повез его в центр города. Он ничего не рассказывал Фрэнку, а Фрэнк ничего не спрашивал. Им будто хватило того взгляда, чтобы обменяться всем, что они хотели бы сказать друг другу.

Крыша. Темнеющее небо над головой. Два парня. Один ловко, выверенными движениями, быстро собирает винтовку. Второй, мальчик, молча наблюдает, сидя на холодном бетоне, поджав под себя ноги.

Фрэнку не было страшно. Его не мучило волнение. Он не трясся. Он пребывал в каком-то забытье, отстраненно наблюдая за всем происходящим вокруг. Когда пришло время, он так же, не говоря ни слова, подошел к краю крыши, выбирая удобную позу, прижимаясь щекой к холодной стали и сосредотачиваясь на всем том, чему его учили. Крис лишь чуть провел рукой по его волосам и сказал, что больше он ничем не может помочь и Фрэнк должен сам все решить для себя.

Пуля попала сантиметра на два выше, чем целился Фрэнк. Но даже это уже не могло спасти того человека. Потому что Фрэнк выбрал жизнь убийцы. Он не хотел умирать.

После новость о двенадцатилетнем мальчике быстро распространилась среди многих людей в «Организации». Через какое-то время Фрэнка снова вывели из приюта. И снова он проделал почти идеально то, что от него потребовали. Но в этот раз, как и в последующие, он понимал, что делает, и от этого ему было тяжелее, но дороги назад больше не было. Он шел вперед, заходя все дальше в море крови.

Его забирали снова и снова, и так прошло еще два года. Была осень, Фрэнку только недавно исполнилось четырнадцать, и Крис сделал ему подарок, который он никогда не забудет. Он смог вытащить его из приюта. За четыре года до совершеннолетия мальчика, под свою собственную ответственность, он смог уговорить тех людей выпустить Фрэнка оттуда.

Только благодаря Крису и отчасти всем тем ужасным поступкам, что он совершил, Фрэнк сейчас фактически свободно жил вне приюта, в котором должен был прогибать еще несколько месяцев. Но за такую свободу он расплачивался самой высокой ценой – чужими жизнями.

И именно в тот самый день, когда он, все еще не веря в происходящее, испуганно жался на том самом посту, где теперь сидела отвратительная брюнетка, возле Криса, пока тот выяснял какие-то последние формальности, в здание приюта ввели маленького испуганного мальчика, в грязной тонкой ветровке, который дрожал от холода и с ужасом озирался затравленным взглядом...

Воспоминания Фрэнка оборвал голос извне, и он почувствовал, как маленькая теплая ладошка Мартина чуть сжалась в его руке.

- Оглох? – противно визжала брюнетка. Они уже успели спуститься на первый этаж и выйти к посту. – Тебе и этому сраному уродцу...

- Попридержи-ка свой грязный язык за зубами, мразь! – свирепо гаркнул Фрэнк, испепеляя взглядом девицу. Если оскорбления в свой адрес он пропускал, то называть так Мартина он ни за что не собирался ей позволять.

Толкнув плечом дверь, парень выпустил ребенка на улицу и вышел следом за ним. Здесь он больше никого не боялся. К тому же он знал, что Сэм обо всем позаботился и проблем у него не возникнет. Это единственное, что Фрэнку нравилось в «Организации» - обещания здесь всегда сдерживали.

- Фрэнки, - протянул мальчик, когда они обогнули здание и устроились на небольшой скамейке на заднем дворе, - а тебе потом не достанется из-за меня?

В его тоненьком детском голосочке улавливалась заметная нотка вины.

- Нет, малыш, - Фрэнк ласково потрепал его по волосам, - за меня не переживай, со мной все будет хорошо. Кстати, я кое-что тебе принес!

Парень внимательно осмотрелся по сторонам и, убедившись, что по близости никого нет, достал из-под толстовки небольшой бумажный пакетик и протянул его Мартину. Мальчик просиял, вынимая оттуда свежую булочку, присыпанную сахарной пудрой.

- Ешь скорее, пока никто не видит.

- Угу, - пробубнил Мартин, уже откусывая хороший кусок, - эфо оф Марфы?

- Да, вкусно?

- Офень!

- Ты только не подавись, - усмехнулся Фрэнк, наблюдая, с каким аппетитом мальчик поглощает булочку. Он сам прекрасно знал, что в приюте кормили мало и такой едой, от которой воротило лишь от одного взгляда.

Мартин был хрупким и болезненным ребенком, и у Фрэнка каждый раз сжималось сердце от его сероватой кожи, темных кругов под глазами и тоненьких ручек. Он понимал, что Мартин никогда не станет тем, кого из него хотели сделать. Фрэнк даже не знал, как мальчик все еще был жив здесь, и от этой мысли у него все леденело внутри. Он боялся представить, что с ним могут однажды здесь сделать.

- Спасибо, Фрэнки! – ребенок наконец-то закончил со своей трапезой и повернулся к парню, счастливо улыбаясь.

- Пожалуйста, - Фрэнк улыбнулся ему в ответ и стер большим пальцем капельку вишневого джема с уголка тоненьких бледных губ.

- Кстати, а что с тобой случилось? – Мартин многозначительно рассматривал лицо Фрэнка, на котором все еще красовались небольшой синяк и царапины, которые, к слову, выглядели уже менее заметно благодаря «волшебной» мази Марты.

- Да так, - Фрэнк смущенно почесал переносицу, словно пытался прикрыть всю эту красоту, но мальчик уже и не ждал от него ответа. Он нашел кое-что поинтереснее.

-Вау-у-у, Фрэнки! – восторженно воскликнул Мартин, становясь коленями на лавочку и кладя маленькие ладошки Фрэнку на плечи, чтобы удержать равновесие. – Ты сделал еще татуировку?!

- Ага, - кивнул парень, пока мальчик рассматривал новое изображение на покрасневшей коже.

- Давно?

- Ну-у-у, часа три назад, - рассмеялся Фрэнк.

- Круто! – Мартин явно был впечатлен. – Фрэнки, ты такой... такой! – мальчик так сильно хотел выразить все свои эмоции, что даже не мог подобрать слов. Он действительно восхищался Фрэнком, а тот никогда не понимал, почему. – Такой классный! Я хочу быть как ты, когда вырасту!

- Ты будешь лучше меня, Марти, - немного грустно сказал Фрэнк, но так, чтобы этого не было заметно. Он-то точно не хотел, чтобы Мартин стал таким же, как он. Безвольным убийцей.

- Это скорпион, да? Красивый!

- Тебе нравится?

- Ага!

- И мне. Его мне нарисовал один... друг.

- Здорово, Фрэнки! Он здорово рисует!

- Это точно, - снова засмеялся Фрэнк, подхватывая мальчика и усаживая его у себя на коленях, - это потому что он художник.

- Ого! А как его зовут?

- Джерард. Его зовут Джерард.

Мартин продолжал что-то весело и безостановочно щебетать, постоянно размахивая ручками и смеясь, а Фрэнк молча наблюдал за ним и внимательно слушал. Мартин совершенно не был похож на других детей в приюте. Иногда Фрэнк видел в нем себя, но совсем малую часть. Ту, которая отвечала за человечность. Он тоже не потерял эту частичку, которая грела душу и не позволяла превратиться ей в лед. Но в остальном они были разными. Фрэнк никогда не был таким же общительным и жизнерадостным. Мартин был сильнее его. Конечно же далеко не в физическом смысле, а в моральном. Несмотря на все то, что ему приходилось претерпевать здесь, он не разучился любить людей и искренне улыбаться, надеясь на лучшее будущее.

- Фрэнки, - все это время веселый голосок Мартина вдруг сделался тихим и неуверенным, мальчик повернулся к парню и посмотрел на него, - скажи... ты... убьешь Джерарда?

Фрэнк почувствовал, как от этих слов с кровью смешалось ощущение чего-то жуткого и страшного, быстро растекаясь по венам и проходя через все тело. Спина покрылась холодным липким потом, а в голове, словно эхом, отдались слова «убьешь... Джерарда»...

Он чуть приоткрыл вмиг пересохший рот, заставляя себя кое-как выговорить:

- Нет... нет, Марти... - Фрэнк прижал мальчика к себе, проводя рукой по его светлым волосам. – Я не убью Джерарда, - он чуть улыбнулся, осмеливаясь заглянуть в глаза ребенка, - я же сказал, что он – мой друг.