Последнее преступление

Часть 18

  -Ах! – голос, наполненный болью, пронзил воздух. Таблетки обезболивающего постепенно переставали действовать.

Джерард хотел отдернуть руку, но Фрэнк не позволил ему этого сделать, накрывая ее своей ладонью и прижимая к своему телу.

-Тебе больно, - выдохнул художник в его губы, ощущая под пальцами распаленную кожу.

-Нет, - ответил убийца, непрерывно осыпая лицо горячими поцелуями и передвигая руку Джерарда выше сломанных ребер, - просто не трогай там.

Художник осторожно скользил руками по телу Фрэнка, стараясь сделать свои прикосновения как можно более легкими, но иногда срываясь и впиваясь ногтями в его кожу, когда тот находил чувствительные места и, понимая это по невольно содрогающемуся от удовольствия Джерарду, заострял на них свое внимание.

Теперь Фрэнк не торопился. Он медленно изучал каждый миллиметр тонкой кожи, оставляя на ней множество меток. Замирал на каждом изгибе, нежно обводя его разбитыми губами. Снова и снова крал удушающие поцелуи, зная, что только они способны избавить его от убивающей боли внутри. Он хотел, чтобы это длилось вечно. Он мог не останавливаясь упиваться своими ласками, безропотно даря их Джерарду столько, сколько он пожелает, получая взамен его тихие сладкие вздохи и аккуратные неуверенные прикосновения, заставляющие сходить с ума.

Рано или поздно волшебство должно было рассеяться, но оба знали, что только не сейчас. Сейчас у них была целая ночь, которая только-только начинала вступать в свои права, надежно уберегая их от всего мира, позволяя наконец-то вдыхать запах друг друга после невыносимо долгой разлуки.

Фрэнк осторожно прикусил кожу внизу живота и провел ладонью по внутренней стороне чуть согнутой ноги художника от колена и выше, срывая с его губ первый долгожданный стон, который тот был больше не в силах сдерживать, заменяя его ранее лишь шумным дыханием. Не прекращая целовать хрупкое тело, Фрэнк поднялся обратно, пробегаясь напоследок по острым выпирающим ключицам языком, и провел кончиками пальцев по пересохшим от частых вдохов губам.

Джерард стыдливо приоткрыл рот, понимая, чего от него хотят. Он все еще смущался, радуясь, что в темноте не видно его пылающих щек и внимательных глаз Фрэнка. Но даже это не мешало ему чувствовать на себе его пристальный взгляд, заставляющий цепенеть каждую клетку.

Тихий вскрик потонул в очередном томном поцелуе, а Фрэнк продолжил растягивать художника, чтобы потом причинить ему как можно меньше боли.

-Фрэнк... - жалобно проскулил Джерард, качнув бедрами и сильнее насаживаясь на пальцы любовника, - пожалуйста...

Эти умоляющие стоны стирали реальность вокруг, погружая в бескрайний мир наслаждения. Фрэнк прерывисто дышал, не переставая мучить художника, слушая его восхитительный голос, чувствуя подрагивающие руки на спине. Он забирал все, что давал ему Джерард, растягивая каждую секунду в бесконечный миг удовольствия для них обоих.

Фрэнк вошел в него одним резким и быстрым движением, впиваясь пальцами в чувствительную кожу на округлой ягодице. Джерард сжался вокруг него от боли и неожиданности, невольно заставляя убийцу издать хриплый возбуждающий стон. Он чувствовал его в себе, разрываясь от ощущений и не зная, чего хочет больше – чтобы эта сладкая пытка прекратилась или, наоборот, не заканчивалась никогда.

Плавные движения вновь и вновь заставляли Джерарда прочерчивать длинные красные полосы на спине Фрэнка, а его хриплый голос – двигаться навстречу, не обращая внимания на разливающуюся боль. Лишь бы ему было хорошо. Здесь. Сейчас. С ним.

Сознание Фрэнка заволокла пелена наслаждения. Он самозабвенно двигался в художнике, чувствуя какой он горячий и узкий. Он почти не мог себя сдерживать, окончательно потеряв голову, когда тот внезапно застонал, но уже вовсе не от боли, отошедшей для него теперь на второй план. Уткнувшись во взмокшую шею, Фрэнк что-то неразборчиво шептал Джерарду, делая все более быстрые и резкие толчки, пытаясь проникнуть в него как можно глубже, заставляя его кричать в голос и лишаться рассудка.

Раскаленный воздух вокруг почти обжигал легкие, которым не хватало кислорода. По влажным не прекращающим двигаться телам скатывались теплые капли пота. Тишину заглушали несдерживаемые стоны блаженства. Сухие губы изредка сталкивались в иступленном поцелуе. Тонкие руки продолжали исследовать напряженную спину, иногда поднимаясь по шее и путаясь пальцами в мокрых волосах.

Фрэнк глухо прорычал с последним толчком имя художника, изливаясь в него и накрывая своим тяжелым телом. Ладонь Джерарда заскользила вниз, протискиваясь между их животами, но Фрэнк перехватил ее, отводя в сторону и переплетая их пальцы. Услышав в ответ жалобный всхлип, он улыбнулся, целуя Джерарда в подбородок, облизывая его кадык, продолжая медленно спускаться ниже, оставляя языком влажный след на коже, крепче сжимая его руку, пока наконец не добрался до высшей точки напряжения и, больше не желая мучить его, стал покорно следовать тому ритму, который задавала опустившаяся на его затылок рука, помогая достигнуть пика удовольствия и слушая последний красивый обессиленный стон.

Подтянув Фрэнка обратно к себе, Джерард запечатлел на его губах истощенный поцелуй, чувствуя солоноватый вкус во рту, и прижался к нему дрожащим телом, опаляя дыханием кожу на шее.

Нащупав где-то за спиной художника скомканное покрывало, Фрэнк набросил его на их пока еще разгоряченные тела, сильнее кутаясь в него вместе с прильнувшим к нему Джерардом, чтобы сохранить как можно больше тепла, которое очень скоро должно было раствориться в холодном трейлере.

-Спасибо, - прозвучал немного погодя тихий благодарный шепот.

-За что, глупый?

-За то, что ты есть.

Фрэнк немного поерзал, устраиваясь поудобнее, так, чтобы не сильно ныл правый бок, и уткнулся носом в светлую макушку художника, который осторожно водил пальцем по его животу под покрывалом.

-Попробуй еще поспать, - сказал Фрэнк, тут же слыша в ответ недовольное бормотание. – На этот раз я никуда не денусь, обещаю.

-Угу, как же, - тихо отозвался Джерард, прекращая свое невидимое рисование, - теперь я каждый раз боюсь верить твоим словам.

Фрэнк неожиданно негромко зашипел.

-Что с тобой? – художник обеспокоенно приподнял голову, пытаясь разглядеть в темноте чуть исказившееся лицо.

-Таблетки перестают действовать, мне нужно выпить еще обезболивающего, - парень посмотрел в сторону, всматриваясь в очертания стола и понимая, что, как ни крути, придется встать. – А хотя к черту. – Он крепко обнял Джерарда, крадя его тепло. – Ты – мое лучшее лекарство.

-Ты точно в порядке?

-Да, все нормально.

-Я могу... - начал было Джерард.

-Нет, не можешь. Лежи, - отрезал Фрэнк, ласково добавив, - будешь дергаться, я тебя свяжу.

-Да понял я, - обиженно пробубнил художник куда-то ему в плечо.

В ночной тьме повисли тишина и спокойствие. Джерард, прикрыв глаза, слушал размерный стук в груди Фрэнка, который нежно гладил его по волосам. Мир перестал вращаться, давая им возможность просто побыть друг с другом. Никто ничего не говорил, но в этом молчании было гораздо больше, чем они могли бы выразить словами. Вселенная сжалась до размера кровати, на которой, прижавшись друг к другу, лежали художник и убийца. И даже если бы у них была возможность, ни один не променял бы это мгновение на что-то другое. Ничто не смогло бы заменить этот водоворот чувств, состоящий из нежности, страха и отчаяния.

-Знаешь, - тихо проговорил Джерард, - я правда думал, что ты убьешь себя... там, на складе. Зачем ты так меня напугал?

Фрэнк перестал гладить его по волосам, начиная выводить пальцем на его плече какие-то узоры, подобно тому, как это делал художник несколько минут назад.

-Извини. Просто мне это было нужно. Чтобы очнуться. Не знаю, как тебе объяснить. – Он немного помолчал. – Ты меня боишься?

-Нет, теперь нет, - Джерард мотнул головой. – Я, наверное, должен, но не могу. Ты даже представить себе не можешь, насколько мне сейчас спокойно рядом с тобой, Фрэнки. Это странно. После всего это действительно странно.

И Джерард не врал. Пока он крепко прижимался к юноше, пока сильные руки нежно обнимали его, пока он знал, что с ним рядом Фрэнк, ему не было страшно. Все в один миг перестало иметь для него значение. Было неважно, умрут они или нет, убьют их утром или через пять минут, правда ли то, что Фрэнк рассказал о себе или ложь... сейчас это все не имело никакого значения. Художник просто растворялся в подаренных ему тепле и нежности. Он понимал, что это было неправильно, но он также знал, что у него еще будет время, чтобы до конца осмыслить весь ужас того, кем был Фрэнк. Однако сейчас он гнал от себя эти мысли как можно дальше, пытаясь заменить их запахом кожи человека рядом с ним, его хриплым голосом и немного ноющей болью, разливающейся по телу.

-Ты безумец, ты знаешь?

-Нет, просто ты сводишь меня с ума.

-Об этом я и говорю, - Фрэнк немного отодвинулся, чтобы прижаться ко лбу художника своим, слегка поглаживая его щеку большим пальцем. – Я не хочу, чтобы ты обманывался на мой счет, Джерард. Что бы сейчас ни происходило, это все не меняет моего прошлого. Я убивал.

Слова Фрэнка звучали черство и жестоко. Он даже не пытался смягчить тон. Он хотел, чтобы Джерард по-настоящему осознал это, не пытаясь убежать от тяжкой правды. Это было важно. Он бы ни за что не позволил художнику закрывать глаза, в надежде обмануть самого себя. Он бы не дал ему лгать себе и не стал бы защищать себя. Теперь Фрэнк хотел, чтобы между ними не было вранья, и неважно, если Джерард оттолкнет его и назовет чудовищем. Он пообещал, что больше никогда не отвернется от него. Фрэнк поклялся самому себе защитить его, во что бы то ни стало.

-Сколько? – голос Джерарда все же дрогнул. – Скольких ты убил?

Сейчас он едва ли мог произнести это. Так тяжело ему еще не было никогда в жизни. Внутри яро боролись здравый смысл и сильные чувства. Принимать действительность было не столько страшно, сколько больно. И отчаяние того, что уже ничего нельзя изменить, накрывало с головой.

-Много. Я весь... весь в крови. Ты понимаешь это?

Каждое слово Фрэнка как будто разрушало невидимую стену, которую Джерард возвел внутри себя. Его тело вновь пробила знакомая дрожь, и он не мог унять ее, не мог скрыть ее от Фрэнка, не мог отвернуться от него, не мог разорвать этот зрительный контакт, которому не мешала даже темнота вокруг. Фрэнк заставлял его смотреть правде в глаза.

-Ты такой прекрасный, Джерард, - прошептал убийца, читая в тишине ответ, который художник не мог произнести, - ты удивительный... Я испорчу тебя, а я не хочу этого. Я оставляю на тебе эту мертвую кровь, я делаю тебя таким же, как я сам... каждое мое прикосновение к тебе, - пальцы скользнули по оголившемуся плечу, - оставляет грязь... я не должен, но я не могу сопротивляться... Только ты можешь меня оттолкнуть. Просто скажи, что ненавидишь меня, и я больше не трону тебя. Я сделаю все, Джерард, все, что ты скажешь. Если хочешь, я...

-Просто поцелуй меня, - выдохнул Джерард. – Пускай... мне все равно. Если мне нужно стать таким же, чтобы ты был рядом, я стану.

-Джерард...

-Молчи, не говори ничего. Я... я не передумаю. Даже если мне страшно, даже если я не смогу принять всего того, что ты сделал, я все равно никогда не возненавижу тебя, я больше не смогу без тебя, Фрэнк. Я знаю, это ненормально, это похоже на бред больного... но... ты такой же, как я... ты должен меня понять. Ты мой и только мой. И мне неважно, какой ты. Ты это ты, Фрэнки. Никто не может изменить прошлое, я не могу изменить тебя, так же, как и ты сам. Но завтра все еще чисто. Оно как белый лист, на котором ты можешь рисовать.

-Это неправильно... я не заслуживаю...

-Плевать. Да, это неправильно. Ты все равно будешь гореть в аду, Фрэнк. Но если так, то я хочу гореть вместе с тобой.

Джерард чуть наклонил голову, не имея больше сил выражать все, что он чувствовал словами и начиная требовательно и настойчиво целовать Фрэнка. Он понимал, что пытался сказать ему Фрэнк, но несмотря ни на что, несмотря на эту давящую боль внутри, смешивающуюся с каким-то тяжелым чувством вины, Джерард не мог поступить так, как надо. Как было бы правильно. Он сдался натиску своих чувств и теперь делал так, как хотел, мирясь с тем, что эта «неправильность» будет преследовать его до конца жизни.

-Хочешь, чтобы я расплачивался после смерти? – голос Фрэнка звучал сдавленно. Он лег на спину, не в силах сдерживать натиск художника, который продолжал целовать его, спускаясь на шею и ключицы. Это было слишком для него, чтобы сопротивляться.

-Да, хочу, - ответил Джерард, не заботясь о том, как эгоистично это звучало. Он был готов на все, лишь бы оставить Фрэнка рядом. – Ты обещал, Фрэнки, обещал, что сделаешь все для меня.

Он больно потянул убийцу за волосы, но тот, лишь стиснув зубы, молча склонил голову к левому плечу, позволяя Джерарду делать все, чего он хотел. Он чувствовал, как художник снова припал губами к его шее, находя в темноте скорпиона на коже. Он с точностью до миллиметра помнил расположение татуировки.

-Да... - сдался Фрэнк, закрывая глаза. – Все, что пожелаешь...