Последнее преступление

Часть 41.Конец.

  Солнце медленно садилось за горизонт, заливая багровым светом все, до чего дотягивалось лучами. Но на улице все равно стоял невыносимый зной, который, казалось, не стихал даже ночью.

Тяжелые железные ворота медленно распахнулись, и из них вышел человек. Он немного потоптался на месте, а потом, углядев неподалеку знакомую фигуру, направился ей навстречу.

- Ну, каков он, вкус свободы? – громко проговорил ждавший парень, широко улыбаясь.

- Ты даже не представляешь, насколько он приторный, - ответил брюнет, скидывая с плеча сумку прямо на землю и тут же заключая того в крепкие объятия.

- С возвращением, Джи, - мягко проговорил Майки, зарываясь лицом в длинные отросшие волосы брата и цепляясь пальцами за его потертую куртку. – Наконец-то все закончилось.

- Да, да, - несвязно и тихо бормотал Джерард в ответ, едва ли справляясь с нахлынувшими на него чувствами, - закончилось.

Он не мог поверить в то, что стоял по эту сторону и обнимал Майки, родного брата, самого близкого человека, к которому не мог прикоснуться столько лет, потому что порядки тюрьмы запрещали даже простое рукопожатие между заключенными и их навещающими. Он не мог поверить в то, что снова дышал свободой, вырвавшись из бесконечного надзора. Все это казалось сном.

- Не могу поверить, - повторил вслух художник, отпуская брата и глядя теперь в его глаза. Не менее счастливые, чем у него самого.

- Неужели курорт был настолько плох? – съехидничал Майки, но Джерард ни капли не разозлился, потому что безумно соскучился по нему и всем его колким шуточкам.

- А как ты думаешь, почему я отсидел только полсрока и сбежал оттуда?

- Да уж. - Майки потер шею сзади. - Если честно, я очень удивился, когда ты сказал, что тебя отпускают досрочно. Видимо, тебе пришлось побыть очень хорошим мальчиком.

- О-о, ты даже представить себе не можешь, насколько! Так что держись, мне нужно восполнить все эти четыре года, потерянные впустую. А так как ты мой брат, первым достанется тебе, - усмехнулся художник, но заботливо потрепал светлые волосы парня.

- Ох, Джерард... и когда ты научишься ценить то, что у тебя есть?

Художник чуть улыбнулся уголками губ и пожал плечами, опуская руку. Майки знал его слишком хорошо, чтобы понять, что подобные жесты означали то, что Джерард расстроен.

- Самое дорогое я уже потерял, - отстраненно произнес он, - так что теперь не так страшно.

Он засунул руки в карманы джинсов и опустил голову, смотря себе под ноги и наблюдая, как легкий ветерок гоняет на земле пыль, которая оседала на его темных ботинках тонким слоем.

- Кстати, Джер, - заговорил Майки, привлекая к себе внимание брата, - у меня для тебя есть подарок в честь твоего освобождения.

- М-м-м, - неуверенно промычал художник, приподняв голову, - и что это?

- Ну, как тебе сказать...

- Эй, ты, мелкий засранец, даже не думай, что я буду ждать, пока мы вернемся в город и ты мне его вручишь. Ты даже представить себе не можешь, как я устал ощущать это ожидание в течение четырех чертовых лет!

Майки заливисто засмеялся, становясь очень похожим в этот момент на своего старшего брата, который, скрестив руки на груди, выжидающе пилил его взглядом.

- Это место сделало тебя еще нетерпеливее, чем ты был, - наконец успокоился парень. – Я не собираюсь тебе говорить, Джи, - повторил Майки, игнорируя грозный взгляд зеленых глаз, - потому что ты сам можешь его увидеть.

Джерард озадаченно приподнял бровь, не понимая, что имел в виду младший Уэй, а затем проследил за тем, куда он уставился. Куда-то за его левое плечо.

Стоявшая неподалеку серая машина была довольно грязной и пыльной. Ее вид так и кричал о том, что ее не мыли довольно давно. Но даже все это совершенно не мешало находившемуся рядом с ней не слишком высокому парню облокотиться спиной на автомобиль и неспешно курить, смотря куда-то себе под ноги. На нем была темная толстовка, рукава которой были закатаны по локоть, обнажая пестревшую татуировками кожу, и светлые джинсы, порванные на коленях. Темные волосы были непривычно короткими.

Что-то сдавило грудную клетку художника, не давая ему сделать даже глоток воздуха. Вдох застыл где-то в горле. Его руки, слабо сжатые в кулаки, сильно дрожали. Он скорее был готов поверить в то, что это была галлюцинация, вызванная его безумным желанием, не угасающим ни на секунду за все это время, не нашедшим выхода. Мираж. Воплощение его задушенной надежды.

Теплая ладонь, слегка коснувшаяся плеча, словно вонзила в тело сотню иголок. Прикосновение заставило очнуться от мутного онемения.

- Иди, - подтолкнул его Майки, - он и так слишком долго тебя ждал.

Привычный горький дым сигарет сейчас казался невероятно обжигающим. С каждой затяжкой он как будто выжигал все внутренности, опалял легкие. Но парень продолжал курить, словно в этот момент он был способен дышать лишь этим горьким невыносимым дымом. Воздух казался слишком нереальным и невесомым. Он не понимал, как все еще сохранял способность мыслить, как все еще мог чувствовать, как все еще мог слышать, как все еще мог видеть... его... подошедшего и молча вставшего рядом.

Собственное дыхание стало для Фрэнка слишком шумным и тяжелым. Ему бы хотелось не дышать сейчас вообще. Но, что еще хуже, он слышал, как бьется его сердце. Он снова слышал его стук спустя столько времени. Слышал его бешенные громкие удары. Фрэнк слышал, потому что его сердце впервые спустя столько времени снова оказалось рядом с ним. Он так давно отдал его стоящему сейчас рядом человеку, и оно все еще билось. Он не раздавил его, не убил и не выбросил. Он оставил его себе, трепетно храня и оберегая все эти годы.

- Наверное, чертовски плохо без сигарет. - Фрэнк выплюнул окурок на землю и достал из кармана пачку, вынимая еще одну сигарету, которую прихватил губами. Его голос прозвучал так ровно и спокойно, что он сам не поверил. Вновь закурив, парень протянул красно-белую упаковку рядом стоящему человеку, не отрывая глаз от пыльной земли.

- Ты слишком много куришь, - прозвучало в ответ с едва заметной каплей упрека и облегчения, а уголок губ Фрэнка дрогнул.

Теперь он мог слышать два тяжелых дыхания, пропитанных горечью, но не сигарет, а жизни. Теперь он слышал второе сердце. Он слышал такой знакомый и родной стук. И теперь все казалось чуть лучше. Чуть проще. Только говорить было все так же сложно.

Время остановилось вокруг них. Замерло и прекратило свой ход. Они стояли рядом и молча курили, боясь поднять голову и увидеть глаза друг друга.

- Ты не приезжал... ни разу... - почти прошептал Джерард, затягиваясь как можно сильнее сигаретным дымом, кажущимся ему таким же горячим. Специально, чтобы заглушить обжигающей болью всю тоску внутри.

Он боялся услышать ответ.

- Я бы не вынес встречи с тобой.

Чуть сильнее сжав кулаки, Джерард терпел. Было больно, но он не смел сказать ни слова. Просто он знал, что заслужил. Он знал, что сделал Фрэнку гораздо больнее.

- Я бы не смог взглянуть в твои глаза, зная, что еще так долго даже не коснусь тебя. Я бы умер.

Окурок полетел на землю, а дым в легких окончательно превратился в огонь.

Джерард услышал ответ на вопрос, который знал сам с самого первого дня. Но именно он измучил его за все четыре года больше всего. Ему было необходимо услышать эти слова, и теперь, когда он наконец дождался этого, он мог спокойно дышать, не чувствуя бесконечную боль в груди.

- Я знаю.

Убийца улавливал каждую нотку в его голосе. Как раньше. Словно он и не расставался с ним, не убегал так далеко, лишь бы заглушить ту же самую боль, которая так же сильно терзала его самого.

- Мы делаем друг другу больно даже на расстоянии, - озвучил он свои мысли. – Похоже, так будет всегда.

Солнце почти село. А художник впервые в жизни первым набрался храбрости, чтобы поднять голову и взглянуть на Фрэнка.

Внутри него запылало новое, неведомое доселе чувство. Оно росло с каждой секундой и становилось все сильнее. Оно придало ему сил и решительности.

Его пальцы слегка коснулись руки Фрэнка, и через секунду он задохнулся от теплого родного взгляда, чуть улыбаясь в ответ:

- Да, наверное. Но ведь мы все равно попытаемся снова?..

Конец