Последнее преступление

Часть 36

  - Джерард...

Лицо художника застыло. Он не мог понять, что наводит на него больший ужас: пистолет возле его виска или то, каким голосом убийца произнес его имя.

Такого Фрэнка Джерард еще никогда не видел. Его глаза прожигали взглядом, оставаясь при этом совершенно бесцветными, без капли оттенка жизни. Бледные губы были сжаты в тонкую полоску. На лице не отражалось ни одной эмоции. Почти забытая маска убийцы идеально сидела на своем хозяине, который слишком долго прятал ее внутри себя.

Громкий, внезапно ударивший по ушам звук заставил художника вздрогнуть и зажмуриться, в ожидании того момента, когда клетки подадут импульс мозгу, и он ощутит боль. Но ничего не происходило. Только раскатистый гром постепенно удалялся, мягко затихая где-то в стороне. С юга медленно ползли свинцовые грозовые тучи.

Фрэнк опустил руку с пистолетом и, не говоря ни слова, вылез из машины, сильно хлопнув дверью. Присев на край все еще разгоряченного капота, парень убрал пистолет за пояс и вынул из кармана джинсов измятую пачку. Почти все сигареты были переломаны. Он выбрал единственную уцелевшую, скомкал упаковку вместе с содержимым и швырнул ее вперед – прямо в траву.

На дороге все так же не было машин. Она тянулась куда-то далеко вперед, уводя от уже медленно просыпающегося города. И Фрэнку хотелось просто сидеть и курить, смотреть на горизонт и слушать звук приближающейся грозы. Хотелось дождаться ливня, а потом спрятаться в машину от ледяного осеннего дождя. Хотелось включить первую попавшуюся радиостанцию, слушать рычание мотора, сливающееся с музыкой, и ехать вперед. Неважно куда, неважно сколько. Просто ехать. Как можно дальше от самого себя и своей жизни.

Время словно застыло. Но было бы слишком наивно надеяться, что оно вдруг решило сжалиться и, вопреки всем законам, немного приостановить свой ход. Оно просто, как и всегда, обманывало, не давая в долг ни единой секунды. Фрэнк понимал это, смотря, как тлеет кончик сигареты. Он бы ни за что не позволил одурачить себя сейчас. И не только времени.

Сердце спокойно билось, гоняя кровь по застывающему от осеннего холода телу. Студеное утро вместе с влажным воздухом попадало в легкие, холодя грудь и вместе с тем остужая накалившиеся нервы парня, покрывая их тонким слоем инея и отбирая чувствительность. Только кончики пальцев начинало слегка покалывать. Пытаясь не потерять это странное онемение и сосредоточиться только на нем, Фрэнк неторопливо вернулся в машину.

Если убийца как бы слился с холодом, позволив ему стать частью себя, то художник - напротив.

Джерард ярко ощутил ледяную волну, пахнувшую от Фрэнка и охватившую его в объятия. Он чувствовал не просто холод, он сполна вкусил всю бурю ненависти и разочарования, страха и боли, каждая клетка задрожала от горечи потерь, испытываемой убийцей. Он насквозь пропитался всей тьмой, что теперь вырывалась из груди парня, который когда-то мог согреть его и успокоить одним лишь взглядом теплых глаз.

- Тебе страшно?

- Да, - Джерард ответил мгновенно, не задумываясь. Он больше не хотел врать.

- Я не собираюсь тебя убивать, - выдохнул Фрэнк, продолжая смотреть вперед на дорогу, но чувствуя на себе взгляд художника, который несмотря ни на что желал поймать его пустые глаза. – Не буду, - повторил убийца, как будто пытаясь убедить самого себя на этот раз.

- Я знаю...

- Да ни черта ты не знаешь!

Иней на разгоряченных нервах растаял, не в силах сдержать лавину злости. Убийца в сердцах ударил кулаком по панели, почти не ощущая, как боль теплыми волнами расплывается по руке.

- Ты... ты... - Фрэнка хватало только на то, чтобы выть от обиды и с трудом сдерживать желание крушить все вокруг. Нужных слов подобрать он не мог. – Ты... господи... как я хочу, чтобы ничего этого не было! Как я хочу, чтобы ты исчез, растворился! Чтобы тебя никогда не существовало, черт тебя возьми!!!

- Я бы тоже хотел, - неожиданно отозвался художник, невольно заставив парня впервые взглянуть на себя.

Пятно от ожога растекалось по бледной коже, уползая вниз под ворот куртки. Фрэнк почувствовал, как внутри все неприятно сжалось, на мгновение отвлекая его от собственной ярости. Хотя вернуться к ней впоследствии он так и не смог.

Красные, будто горящие волосы, обрамляли серое, осунувшееся лицо художника. Он выглядел лет на пять старше, чем привык видеть его Фрэнк. Под глазами залегли темные пятна, контрастно выделяясь на бесцветной коже, а ровный лоб приютил на себе едва заметные, но видимые морщинки.

Фрэнк видел незнакомого, убитого, в крах изнеможенного художника, который, казалось, из последних сил заставлял себя держаться в сознании.

И только в зеленых глазах пока еще продолжал теплиться уголек чего-то живого.

Так, словно два оживших мертвеца, убийца и художник продолжали смотреть друг на друга в абсолютной тишине. У каждого хватало сил только чтобы глядеть на второго и не узнавать в знакомом лице родные черты. Оба успели слишком сильно измениться за полгода. Оба успели опустошить себя до предела.

Первому преодолеть оцепенение удалось Джерарду. Он задержал дыхание на вдохе, словно от этого становилось легче, а затем разорвал истощающий зрительный контакт.

- Я могу рассказать тебе, - едва слышно произнес он, боясь сделать свои слова слишком громкими, - если хочешь.

Фрэнк отозвался не сразу. Он никак не мог оторваться от белого шрама на шее, наполовину скрывавшегося от него теперь за пылающими волосами, после того как художник отвернулся. Он не давал ему покоя.

- А что, если я не хочу? – убийца пытался придать своему голосу теперь уже напыщенное раздражение. На то, чтобы злиться, резко закончились силы. – Что ты будешь делать?

- Ничего, - улыбнулся художник, - самое главное я уже сделал. Я больше не полезу в твою жизнь.

Первые капли дождя уже стекали по стеклу, очень скоро начиная настойчиво барабанить по поверхности автомобиля, тем самым издавая единственный звук, который хоть как-то разряжал тишину. Как и следовало ожидать, вслед за этим поднялся сильный ветер, гоня по небу нескончаемый поток темно-синих туч, накрывших собой весь небосклон и уходящий далеко за горизонт. Природа словно бунтовала и нашла свой способ выразить недовольство.

- Думаю, нам не стоит долго оставаться на одном месте, - слегка обеспокоенно заметил Джерард, озираясь по сторонам. Абсолютно мертвая дорога отнюдь не радовала его. – Так нас найдут...

- Нас найдут в любом случае!

- ... гораздо быстрее.

Фрэнку начинало казаться, что Джерард был пронизан непоколебимым спокойствием, он перестал ощущать его страх, его волнение. Движения художника не выдавали никаких его чувств, и от этого парню становилось не по себе. Он отчетливо понимал, что все это маска, что Джерарду страшно ровно так же, как было пять минут назад, но только он вдруг почему-то стал справляться с собой, контролировать эмоции, что никак не получалось у самого Фрэнка. От того он злился еще больше. Он велся, как мальчишка, но ничего не мог поделать против этой стены сдержанности.

Испытывая невыносимое непонятно откуда взявшееся давление, Фрэнк, чуть ли не до крови прикусывая щеку, повернул ключ зажигания. Что бы сейчас ни происходило, больше всего на свете ему не хотелось делать так, как говорил художник. Нажимая на педаль и выворачивая руль, он испытывал уже почти панический страх. Страх от ощущения того, что в его жизни все снова начинает повторяться.

- Все началось за пару месяцев до знакомства с тобой, - голос художника бесцеремонно пробился в сознание убийцы, заполняя собой все пространство. – Я тогда и предположить не мог, во что на самом деле вляпался.

Приоткрыв окно, Джерард закурил. От скорости в глазах все сливалось, и неприятно начинало давить в груди. Рука сама невольно потянулась к шраму на шее. Даже через полгода ему все еще было не по себе.

Фрэнк сосредоточенно смотрел на дорогу и не мог заметить этого движения.

Сделав несколько затяжек и немного успокоившись, Джерард продолжил:

- Анна ведь рассказала тебе про нас с братом? Думаю, да, конечно. Забавно, что сейчас я начинаю думать, что лучше бы и дальше продолжал подделывать эти чертовы картины... и плевать, что рано или поздно меня бы все равно посадили. Зато никто бы не пытался убить ни меня, ни Майки, - художник тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на том, что ему необходимо было рассказать, а не на том, о чем он хотел бы поведать. Он видел, что Фрэнку больше не нужны его обнаженные чувства, нужны только факты, имевшие место быть. – Анну подослали к нам немного раньше, чем тебя. Должен сказать, что вы, и правда, профессионалы. Ей бы, наверное, удалось втереться ко мне в доверие, если бы не Майки. Это он узнал об «Организации», он смог понять, что она оттуда. Тем, что я остался жив, я обязан своему брату. Я до последнего, как дурак, старался вести себя так, будто ничего не происходит, надеялся, что все обойдется. А потом появился ты.

- Ты знал, кто я?

Джерард кивнул.

- Догадался. Слишком многое стало происходить в моей жизни, и парень, кинувшийся под мою машину, не мог быть случайностью, - по тонким губам мимолетно скользнула тень улыбки, - и еще в тот же день ты слишком бурно отреагировал на мою картину, помнишь? – на этот раз кивнул Фрэнк. – Так я и понял, кто ты. Тогда я впервые понял, что ничего уже не будет как прежде. Понял, что «Организация» прольет океаны крови, пока не получит то, что ей нужно. И первые, до кого они доберутся, станем мы с братом. Все мои опасения подтвердились, когда ты трижды попытался меня убить.

- Ты не мог знать о первом разе, - нервно отозвался Фрэнк, немного сбавляя скорость. Трасса начинала заполняться автомобилями.

Художник пожал плечами.

- Мог – меня предупредила Анна. Не знаю, зачем. Может, так они хотели вернуть ей мое доверие и заодно проверить тебя, а может что-то еще. - Чуть помолчав, Джерард тихо добавил: - Я не верил, что ты это сделаешь.

Последняя фраза и то, с каким выражением она прозвучала, незамедлительно кольнуло Фрэнка, вцепившегося в руль еще сильнее. Последовавшая ожидаемая пауза слишком сильно натянула нервы убийцы, заставляя его мгновенно прервать тишину:

- Ну и? Дальше что? Принципиально нового ты мне ничего не рассказал! – сохранять над собой контроль становилось все сложнее.

- Принципиально новое то, Фрэнк, что я не хочу и не хотел наживаться на всем этом! Что я просто пытался спасти себя и брата! Я пытался сделать только одну вещь – убежать от всего этого дерьма! Можешь считать меня трусом, но что, по-твоему, я могу сделать против них?! Да, черт возьми, что я могу сделать против одного тебя?! Я ходячий мертвец! Я понятия не имею, почему я все еще жив! Как я выжил?! Я обычный человек! Я - не ты! Не Анна! Что мне оставалось делать?!

Тормоза пронзительно заскрипели, и машина сорвалась на обочину, оставляя после себя облако пыли и короткий след шин на песке. Художник зажмурился на мгновение, отдаленно для самого себя ожидая боли. Ее не последовало. Только замершее сердце застучало слишком сильно.

До одури сжимая руль и чувствуя, что это единственное, что удерживает от того, чтобы с размаху вогнать кулак в лицо художнику, Фрэнк мрачно-спокойно зашипел сквозь зубы:

- Рассказать мне всю правду с самого начала.

- Фрэнк, я... – художник запнулся, робко заправляя красную прядь за ухо.

- Что? – ровным непоколебимым тоном спросил убийца, от чего по спине Джерарда прошелся неприятный холодок. Фрэнк никогда не разговаривал с ним так жестко. – Ну? – он чувствовал, что начинает терять терпение и самоконтроль. – Мне из тебя каждое слово вытягивать?

- Вообще-то мне сложно! – не выдержал художник. Он посмотрел на Фрэнка с вызовом, но тут же прикусил язык.

- Сложно? – криво усмехнулся Фрэнк. – Тебе сложно, Джерард? А ты хоть раз задумался над тем, как сложно было мне? А?

- Я не мог тебе довериться!

- А теперь смог? Решил попользоваться мной по-другому?

- Нет... я не хотел... я... Фрэнк... прости...

- Да мне абсолютно плевать на твое "прости", Джерард. Если ты думаешь, что рассказав мне правду теперь, ты этим вернул мое расположение, то ты чертовски глубоко заблуждаешься.

- Нет, Фрэнки, пожалуйста, послушай...

- Я все сказал.

- Фрэнк, я боялся...

- Боялся? Ты боялся?! Чего?! Чего ты боялся, Джерард?! – заорал Фрэнк. – Боялся, что я продырявлю твою башку, если ты не ляжешь со мной в койку?! Боялся, что я зарежу тебя, если ты не отсосешь мне?!

- Фрэнк...

- Чего ты, мать твою, боялся, ублюдок?! А? Или, может быть, ты боялся, что меня слишком рано пристрелят, когда я прикрывал тебя собой, и больше не за кем будет прятаться?!

- Фрэнк, пожалуйста, не надо! – заумолял художник. – Ты правда мне дорог!

- Да что ты?! И насколько я был тебе дорог, когда ты приковал меня к трубе, подставив голой грудью под пули? Очень я тебе был дорог в тот момент?! Из-за тебя погиб Крис! Если бы не ты, ему бы не пришлось закрывать меня собой. А что сделал ты, Джерард, для человека, который тебе дорог?! Кинул ему ключи в окошко и укатил! И после всего ты смеешь зарекаться об этом? – Фрэнк выдохнул, прожигая взглядом парня, который нервно кусал трясущиеся бледные губы и смотрел сверкающими глазами в сторону. – Плевать, - неожиданно тихо и спокойно отозвался Фрэнк, - плевать на все это дерьмо. Я думал, что ты умер. Все эти гребаные полгода я считал тебя мертвым. – Голос сорвался на хриплый шепот. – Я думал о тебе каждый день. Я винил себя в твоей смерти. Я чуть с катушек не съехал. А ты знал. Ты знал и ничего не делал. Ты даже представить себе не можешь, через какой ад я прошел. И пережить это заново я не смогу, Джерард. Я просто хочу вычеркнуть тебя из своей жизни. Навсегда. Мне плевать, что с тобой будет. Я сполна насладился твоей глупой бессмысленной ложью, которая чуть не убила меня. Хватит, с меня достаточно.

Чувствуя, что еще немного, и он действительно сорвется, Фрэнк вновь вышел из машины, неосознанно ища по карманам пачку сигарет, которую оставил в придорожной траве. Немного погодя он чуть успокоился, переставая судорожно шарить в одежде и вспоминать, куда отправил сигареты. Его тихую ругань окончательно заглушил шум проезжающих мимо автомобилей.

Если бы Фрэнка спросили, что он чувствовал в тот момент, то он бы не задумываясь ответил - "злость". Злость и всепоглощающую ярость. В нем не осталось даже ни капли боли, только этот огонь, выжирающий абсолютно все. И Фрэнк боялся представить, что может произойти, если он не сдержит эту бурю внутри себя и позволит ей выйти наружу.

Парень стоял на месте, смотря в никуда. Руки были сжаты в кулаки. Грудь быстро поднималась и опускалась, гоняя холодный мокрый воздух, пропитанный запахом осеннего дождя. Изо рта вырывались густые клубы пара, мимолетно сметаемые ветром, превращаемые ни во что. Где-то на задворках памяти крутились какие-то мысли, но они были слишком далеки от Фрэнка, чтобы он мог зацепиться за них. Дымка пустоты, смешанная с яростью, была чересчур густа, не пропуская в помутневшее сознание ничего.

- Помоги мне последний раз, если можешь.

Голос прозвучал странно. На Фрэнка напало непонятное беспокойство. Он невольно закрыл глаза и только тогда понял, что не слышит шума машин. Страх прошелся по позвоночнику. Убийца зажмурился еще сильнее, сосредотачиваясь на появляющихся в абсолютной тьме цветных пятнах. Непробиваемая тишина начала постепенно рушиться, гудение дороги нарастало из ниоткуда, пока наконец не стало таким же реальным, как минуту назад. И только тогда Фрэнк позволил себе вновь открыть глаза, испытывая резкую неприятную боль от напряженных век.

Обернувшись к машине, он не увидел в ней художника. На дороге его тоже не было.

- Не показалось, - самому себе сказал убийца, возвращаясь в машину.

На своем сиденье Джерард оставил какую-то тонкую папку, похожую на те, которые всегда выдавали Фрэнку на заданиях, а на ней белый чуть выпуклый конверт. Его Фрэнк открыл первым, найдя там клочок бумаги с адресом, написанным почерком художника, и диск.

- Я не посыльный, - буркнул парень, небрежно убрав содержимое вместе с конвертом в бардачок и приступив теперь уже к оставленной папке.

Стоило открыть ее, как руки Фрэнка невольно задрожали. Ребенка на фотографии в правом верхнем углу он сразу же узнал. Там его собственные глаза, пока еще не стеклянные от всех убийств и насилия, смотрели на него ясным детским взором, до боли напоминая ему глаза Мартина. Этого мгновения хватило Фрэнку, чтобы понять, что написано ниже под фотографией, что будет написано на следующих немногочисленных страницах в проклятой папке.

Его жизнь. Его настоящая жизнь.

Взгляд, как назло, неуправляемо цеплялся за тонкие строчки, в то время как руки механически отбрасывали бумаги в сторону, обратно на сиденье. Действия Фрэнка опережали его собственные мысли на необъяснимо ценные для него секунды.

Почти не успев задуматься, он уже понял – он не желал знать себя настоящего. Точно так же, как и не желал знать, зачем Джерард сделал это для него.

Руки убийцы тряслись, из-за чего ему никак не удавалось поджечь бумагу. Наконец из зажигалки вырвалось стойкое желтое пламя, постоянно подрагивающее от внезапных порывов ветра, и стало медленно неторопливо поедать край папки, словно пробуя ее сначала на вкус, и, убедившись во всей прелести деликатеса, продолжило беспощадно пожирать его.

Фрэнк кинул папку на землю, наблюдая за тем, как быстро чернеет и сворачивается бумага, превращаясь в пепел. Несколько листов выбились наружу, и один из них тут же привлек внимание парня. Схватив его за угол, Фрэнк поспешил вытащить его из общей кучи и затоптать пламя ногой. Несмотря на все его старания, почти половина успела сгореть, но он все равно смог понять, что было изображено на рисунке, набросанном умелыми карандашными линиями.

Где-то очень глубоко, почти на самом дне души, стало на секунду теплее.


* * *

На одном из этажей старого дома, стоявшего на окраине не самого благополучного района города, глухо хлопнула дверь, и в подъезде вновь воцарилась мертвая тишина.

Никто не видел, как худой, довольно щуплый паренек в очках лихорадочно несся по улицам, спеша как можно быстрее добраться до дома.

И вот теперь, когда он, единственный нарушитель тишины по ту сторону двери, наконец-то оказался в своем убежище, он смог дать волю своим эмоциям.

Квартира наполнилась грохотом переворачиваемых стульев, звоном посуды, битым стеклом и надрывно-истеричным воплем парня. Все, что попадало ему под руку, немедленно летело на пол, превращалось в щепки и осколки. И продолжалось это до тех пор, пока все, что находилось в небольшой темной комнатке, не оказалось перевернутым.

Почти не ощущая боли от ссадин, которыми покрылись бледные худые руки, парень присел у окна, за которым уже алел закат, и закрыл лицо ладонями, мотая головой так, словно не верил во что-то.

- Легче не стало, правда?

Тихий чужой голос оказал слишком сильное влияние на и так расстроенные нервы. С обезумевшими от страха глазами парень вскочил на ноги, вглядываясь в сумрак комнаты и замечая темнеющую в углу фигуру.

- Кто ты? – выдавил он из себя, упираясь в подоконник. – Чего тебе надо?!

Незнакомец плавно сделал несколько шагов вперед к окну. Теперь угасающие за окном лучи солнца доставали до его фигуры и освещали бесцветное лицо, обрамленное темными волосами.

Больше ответа не требовалось. Майки слишком хорошо знал татуировку на шее.

- Ты... - прошипел он. Взгляд резко поменялся, стал острым как бритва. – Ты... это все из-за тебя... это ты во всем виноват!!!

Парень подскочил к незнакомцу, пытаясь схватить того за ворот куртки, но безрезультатно. Крепкие руки тут же обхватили запястья, удерживая его на расстоянии.

- Из-за тебя! Из-за тебя он... ты виноват!

- Виноват в чем?

- Это все ты!

- Да успокойся! Что произошло?!

Майки внезапно так же резко успокоился, как и потерял контроль, и, свесив голову, еле слышно проговорил:

- Джерард теперь у них... они его поймали, Фрэнк.